Алиса Клевер - Женщина на одно утро. Волшебная гора
– Так-то ты доверяешь мне, – усмехнулась я.
– Как и ты – мне! – ответил он.
– А еще хочешь, чтобы я стала твоей женой. Строить семейные отношения нужно на доверии, разве нет? – рассмеялась я. – Успокойся, Андре. Не надо жениться под покровом ночи в больнице. Я сказала, что стану твоей – значит, стану. Я сама не представляю своей жизни без тебя. Мне только нужно привести все в порядок, понимаешь?
– Почему я никак не могу поверить в то, что все это правда? Так, значит, да? Повтори!
– Да! Я согласна выйти за тебя замуж. Мы можем обойтись и без свадьбы. Как захочешь. Понимаешь, я ведь твоя. Пусть только все наладится. Мама поправится, и я вернусь. Или ты приедешь ко мне. Мы поженимся, и все будет в порядке. Поверь мне. Нужно только время.
– Я верю тебе, – кивнул Андре и положил голову на подушку. Мы лежали и смотрели друг на друга, и таяли от теплой, ненавязчивой нежности. Я произносила мысленно – он будет моим мужем, и волна счастья прокатывалась по моему телу, от кончиков ступней до корней волос.
Через полчаса нам позвонил Марко.
* * *Я не думала, что Андре так поступит, но новость о нашей помолвке была первой, о чем он рассказал Марко. Кажется, если бы была возможность объявить об этом всему миру, выступив с официальным сообщением на Ассамблее ООН, он бы тут же воспользовался ей. Стоял бы за трибуной около большого микрофона на подставке и с серьезным видом докладывал: «Мы поженимся, и это решено». Под бурные аплодисменты.
Мне самой не до конца верилось, что все происходящее – реальность, а Андре спешил сообщить об этом если не всему свету, то, по крайней мере, своему любимому брату. Я пыталась предугадать реакцию всегда спокойного и невозмутимого Марко. Сказав Андре, что выйду за него замуж, я хотела, чтобы с его лица ушло это выражение отчаяния, отрешенности и покорности судьбе. Это был лучший способ доказать, что я не убегаю от него, а просто хочу позаботиться о моей несчастной матери.
Теперь приходилось платить по счетам. Разговаривая по телефону на громкой связи, Андре улыбался и кивал. Марко вежливо поздравил нас обоих, заметив, что с самого начала понял: между нами что-то есть. Он воспринял новость достаточно хорошо, если учесть, что буквально на днях пытался не допустить шантажа и обвинений в адрес Андре с моей стороны. В реакции Марко на «новость дня» чувствовались воспитание, такт и выдержка. Ясно было, что свое неодобрение он оставил до более подходящего момента. А пока делал вид, что принимает все за чистую монету, хотя было понятно, что он ошеломлен и потрясен.
Я с опозданием поняла, что эта новость застанет неподготовленными всех членов семьи Робенов, и очень остро вдруг осознала, что если я достаточно немногое знаю о своем женихе и его жизни, то о его семье я не знаю вообще ничего. Что-то говорила мне мама, но разве я слушала? В одно ухо влетело, в другое вылетело. Мне тогда это было неинтересно, мою голову заполняли мысли только о том, что еще придумает и сделает со мной Андре. Теперь я вдруг вспомнила Габриэль – красивую, статную женщину с гордой посадкой головы, ухоженными руками, всегда вежливо улыбающуюся. Что она сделает, когда до нее дойдет наша новость? Решит, что Андре сошел с ума? Обвинит меня в злонамеренности и потребует, чтобы я убралась? Подумает, что я уже беременна и будет настаивать на ДНК-анализе? Может, что-то еще более унизительное и ужасное? Отчего-то единственное, что не пришло мне на ум, это что потомственная аристократка, живущая в большом особняке в центре Парижа, примет меня с распростертыми объятиями, как дочь, которой у нее никогда не было. Нет, скорее это будет выглядеть так: Марко позвонит своей матери или даже специально заедет к ней с утра, чтобы не сообщать ничего по телефону. Он приедет, когда она будет пить свой утренний кофе, и скажет ей:
– Ты знаешь, звонил Андре. Он женится на Даша́, – и Габриэль обернется, нахмурится и спросит:
– Женится? В каком смысле? На ком?
– На Даша́. На той русской, что была у тебя в доме, на приеме.
– На русской? Я не помню никаких русских, – скажет Габриэль, потому что, и в самом деле, откуда бы ей нас помнить. Мы были у нее в доме один раз, затерянные среди множества гостей – кажется, в тот день пришла половина Париже, его лучшая часть. Мы были представлены – и только. С чего бы ей меня запоминать. А потом, когда Марко оживит события в памяти своей матери, она добавит, что все это какая-то чушь. Он молча покачает головой, а Габриэль застынет и побледнеет, позабудет про белоснежный фарфоровый кофейник в руках, и кофе прольется на белоснежную скатерть.
– Ты уверен, что сможешь найти самолет? – спросил Андре, и я вынырнула из клокочущего вулкана моих сомнений, прислушиваясь к разговору. – Да, я знаю про тот частный самолет, но он подойдет для перевозки человека в коме? Да, ей нужно сопровождение врача, конечно. Это было бы идеально. Что? Да, я думаю, да.
– Что он говорит? – забеспокоилась я, и Андре снова переключил телефон на громкую связь. Голос Марко прорывался сквозь шум и шорохи помех.
– Нужно будет время на то, чтобы подготовить все бумаги. Ты уверен, что мама твоей Даша́ получает надлежащий уход? Мы могли бы прислать в Авиньон частного врача.
– Да, давай сделаем это.
– Зачем? – удивилась я, но Андре только шикнул на меня.
– Я сейчас же пойду и все выясню, и вышлю тебе все документы.
– Спроси свою невесту, сможет ли врач с русской стороны встретить самолет и принять пациента прямо в аэропорту. Боюсь, наш врач не сможет сопровождать мадам Синица на территории России, – Андре перевел взгляд на меня, и мои глаза расширились от ужаса. Я понятия не имела, что именно буду делать в Москве, я действовала больше под влиянием импульса, не думая, что все можно организовать со скоростью света.
– Я найду кого-нибудь. Мне нужно позвонить. Шурочка… мамина подруга, она знает, кто лечит маму. Мы все устроим.
– Вот и отлично. Тогда за дело, господа, – с важностью произнес Марко, и я почувствовала теплую волну благодарности. Хорошо, когда есть такие возможности, но еще лучше, когда они сосредоточены в руках мужчин, которые готовы тебе помочь.
– Марко, спасибо тебе большое, братец лис. Правда, я понимаю, каким странным все это, должно быть, кажется тебе.
– После нашей милейшей посиделки в кафе? Значит, ты больше не считаешь свою Даша́ опасной? – выпалил Марко, словно забыв, что я его прекрасно слышу. Я кашлянула, и он тут же замолчал. Затем продолжил тем же спокойным тоном. – Рад тому, что и вы, Даша́, не считаете моего брата убийцей. И он тихо рассмеялся, давая нам повод присоединиться к нему и сделать вид, что весь этот разговор не более чем шутка. И мы этой возможностью немедленно воспользовались.
