Э. Джеймс - Пятьдесят оттенков свободы
Кристиан проворно раздевает меня, очень осторожно стаскивая майку через голову. Но голова у меня уже не так болит. Заведя меня в душ, он в рекордное время сбрасывает с себя одежду, и мы вместе ступаем под благословенную горячую воду. Он привлекает меня в свои объятия и держит так очень долго, пока вода стекает по нашим телам, успокаивая нас обоих.
Он дает мне поплакать у него на груди, время от времени целует в волосы, но не отпускает, только мягко покачивает под струями теплой воды. Я наслаждаюсь ощущением его кожи на моей, волос у него на груди под своей щекой… Мужчина, которого я люблю, сомневающийся в себе, прекрасный мужчина, которого я могла потерять из-за своего безрассудства. Я чувствую пустоту и щемящую боль от этой мысли, но радуюсь, что он здесь, все еще здесь, несмотря на то что произошло.
Ему предстоит еще многое объяснить, но единственное, чего я хочу, – это упиваться ощущением его успокаивающих, защищающих рук, обнимающих меня. В эту минуту я понимаю: любое объяснение с его стороны должно исходить от него. Я не могу вынуждать его – он сам должен захотеть рассказать мне. Я не желаю быть «пилой», постоянно пристающей к мужу с расспросами. Я знаю, он любит меня больше, чем кого-либо другого, и пока что этого достаточно. Осознание этого приносит облегчение. Я перестаю плакать и отступаю назад.
– Лучше? – спрашивает он.
Я киваю.
– Вот и хорошо. Дай мне посмотреть на тебя, – говорит он, и я не сразу понимаю, что он имеет в виду.
Но он берет ту мою руку, на которую я упала, когда Джек меня ударил, и внимательно осматривает. На плече у меня – синяки, а на локте и запястье – царапины. Он целует каждую. Потом хватает с полочки мочалку и гель для душа, и знакомый сладкий аромат жасмина наполняет мне ноздри.
– Повернись. – Он мягко начинает мыть мою ушибленную руку, потом шею, плечи, спину и другую руку. Чуть поворачивает меня и проводит вниз по моему боку своими длинными пальцами. Я морщусь, когда они скользят по большому синяку на бедре. Глаза Кристиана твердеют, а губы плотно сжимаются. Гнев его осязаем, когда он резко втягивает воздух сквозь стиснутые зубы.
– Не больно, – бормочу я, чтобы успокоить его.
Пылающие серые глаза встречаются с моими.
– Мне хочется убить его. И я чуть не убил, – загадочно шепчет он.
Вид у него такой мрачный, что я невольно ежусь. Он выдавливает еще геля на мочалку и с непередаваемой, щемящей нежностью моет мне бок и спину, потом, опустившись на колени, ноги. Приостанавливается, чтобы осмотреть коленку. Прежде чем он возвращается к мытью моих ног и стоп, губы его касаются синяка. Я глажу Кристиана по голове, пропускаю мокрые волосы сквозь пальцы. Он поднимается и очерчивает пальцами синяк у меня на ребрах, где Джек пнул меня ногой.
– Ох, детка, – стонет он, голос полон муки, глаза потемнели от ярости.
– Со мной все в порядке. – Я притягиваю его голову к себе и целую в губы. Он колеблется, отвечать ли, но когда наши языки встречаются, не может скрыть реакции своего тела.
– Нет, – шепчет он у моих губ и отстраняется. – Давай вымоем тебя дочиста.
Лицо его серьезно. Черт… он не шутит. Я надуваю губы, и атмосфера между нами сразу же делается легче. Он ухмыляется и быстро целует меня.
– Вымоем, – подчеркивает он, – не запачкаем.
– Мне нравится быть запачканной. Тобой.
– Вы мне тоже нравитесь такой, миссис Грей. Но не сейчас, не здесь. – Он берет шампунь и, не позволяя переубедить его, моет мне голову.
Мне тоже нравится ощущение чистоты. Я чувствую себя свежее и бодрее и не знаю, то ли это оттого, что приняла душ, то ли оттого, что поплакала, то ли что решила ничего не выпытывать у Кристиана.
Он заворачивает меня в большое полотенце, еще одним оборачивается сам, пока я осторожно сушу волосы. Голова болит, но это тупая, непрекращающаяся боль, которую вполне можно терпеть. У меня есть болеутоляющие от доктора Сингх, но она просила меня не пить их без особой надобности.
Вытирая волосы, я думаю о Элизабет.
– Я до сих пор не понимаю, зачем Элизабет спуталась с Джеком.
– А я понимаю, – мрачно бормочет Кристиан.
Вот это новость. Я хмурюсь, глядя на него, но тут же отвлекаюсь. Он вытирает волосы полотенцем, грудь и плечи все еще покрыты капельками воды, блестящими в галогеновом свете. Он приостанавливается и ухмыляется.
– Любуешься видом?
– Откуда ты знаешь? – спрашиваю я, пытаясь не обращать внимания на свое смущение из-за того, что Кристиан заметил, как я пялюсь на него.
– Что ты любуешься видом? – поддразнивает он.
– Нет, – ворчу я. – Про Элизабет.
– Детектив Кларк намекнул.
Я взглядом прошу его рассказать больше, и в памяти всплывает еще одно воспоминание из времени, когда я лежала без сознания. Кларк был у меня в палате. Хотела бы я вспомнить, что он говорил.
– У Хайда были видео. Видео со всеми ними. На нескольких флешках.
Что? Я хмурюсь, кожа у меня на лбу натягивается.
– Видео, на котором снято, как он трахает ее и всех своих помощниц.
О боже!
– Именно. Материал для шантажа. Он любит жесткий секс.
Кристиан хмурится, и я вижу, как замешательство на его лице сменяется отвращением. Он бледнеет, когда это отвращение обращается на него самого. Ну конечно, Кристиан тоже любит жесткий секс.
– Не надо, – непроизвольно вырывается у меня.
Он мрачнеет еще больше.
– Что не надо? – Он цепенеет и смотрит на меня с опаской.
– Ты не такой, как он.
Глаза Кристиана ожесточаются, но он ничего не говорит, в точности подтверждая, что именно это он и подумал.
– Ты не такой, – горячо настаиваю я.
– Мы сделаны из одного теста.
– Нет, – решительно возражаю я, хотя понимаю, почему он так думает. Его отца убили в пьяной драке. Его мать спилась. Ребенком он переходил из одной приемной семьи в другую, попал в дурную компанию, которая занималась в основном грабежами машин. Какое-то время провел в колонии для несовершеннолетних. Я вспоминаю информацию, которой Кристиан поделился в самолете, когда мы летели в Аспен.
– У вас обоих было неблагополучное прошлое, и вы оба родились в Детройте, но это все, Кристиан. – Я стискиваю руки в кулаки.
– Ана, Ана, твоя вера в меня трогательна, особенно в свете последних нескольких дней. Мы узнаем больше, когда Уэлч будет здесь. – Он прекращает этот разговор.
– Кристиан…
Он останавливает меня поцелуем.
– Довольно, – выдыхает он, и я вспоминаю данное себе обещание не вытягивать из него информацию.
– И не дуйся, – добавляет он. – Идем, я высушу тебе волосы.
Я понимаю, что тема закрыта.
Облаченная в спортивные штаны и майку, я сижу между ног Кристиана, а он сушит мне волосы.
