rain_dog - Еще одна сказка барда Бидля
- А ты ужасно меня боишься?
Он делает страшные глаза, обнимает меня за плечи и подгребает к себе. Действительно подгребает, иначе не скажешь - я же теперь тонкий и звонкий, жалкий, как цыпленок. Я чуть поднимаю голову, смотрю ему в глаза серьезно-серьезно. Я знаю, что на самом деле это не просто вопрос. И вообще не шутка. И он ждет, что я скажу. Но я на этот раз знаю правильный ответ.
- Не боюсь, - я улыбаюсь, устраиваюсь у него на плече и обхватываю его поперек груди. На всякий случай, чтоб никуда не делся. Не Мировой Змей, конечно, но тоже сокровище. Просто, когда я перебирал их в пещере, сам дракон понравился мне больше всего. И я выбрал его, и вывел с собой на свет. И мы вместе улетели от принцессы. И летели над теплыми водами, в глубине которых золотился Морской Змей, и вместе поднимались на облачные башни, и одним дыханием развеивали призрачного рыцаря с пикой в шлеме с плюмажем, и плавили лед в сердце мальчика, который так хотел сложить из его осколков слово «Вечность».
* * *
Хогвартс.
Ночью у меня опять поднимается температура, и я сквозь сон чувствую, как Северус поит меня отваром. Мне очень холодно, так, что я весь съежился и даже не решаюсь разогнуть поджатые холоднющие ноги. Но как только он укладывает меня на бок, а его тяжелая рука ложится мне на грудь, прижимая к себе, я почти сразу же засыпаю вновь в полной уверенности, что сейчас я согреюсь. А когда я просыпаюсь, в спальне уже совсем светло. Наверное, уже даже не очень рано, потому что я слышу его шаги в кабинете, шорох бумаг, которые, судя по звуку, он сгребает со стола, звяканье флаконов с зельями. Он собирает вещи, да, точно, мы же договорились сегодня перебраться в Хогвартс. Я лежу тихо-тихо, мне совсем не хочется двигаться, да у меня и не получится ничего путного - температура спала, оставив мое обессиленное, но, к счастью, не бездыханное тело полностью расслабленным. Даже никаких путных мыслей, только одна - я не хочу завтракать, совсем. Я точно не смогу затолкать в себя ни единой ложки дежурной утренней овсянки. А как быть, если кормят с ложки? Засада. Так что, когда Северус, наконец, появляется на пороге спальни, я пытаюсь договориться по-хорошему.
- Слушай, можно я не буду сейчас ничего есть? - голос у меня со сна хриплый. И вообще говорить пока не очень получается. - А то нам еще через камин добираться… Можно, я потом поем?
Он улыбается. Сейчас он уже не выглядит таким уставшим, как вчера. И вообще сегодня он не такой - он собранный, все движения порывистые, быстрые. И на нем мантия, никаких рубашек с закатанными рукавами. Одно слово, директор Хога приступает к своим обязанностям. Только его улыбка напоминает сейчас того человека, который вчера разговаривал со мной о драконах, зельях и о своей службе Смерти.
- Даже причину придумал? Молодец!
- Но я, правда, не хочу, - я начинаю мямлить. Это у меня всегда очень хорошо и раньше выходило в его присутствии.
- Не хочешь, так не хочешь. Но в Хогвартсе будешь завтракать и без разговоров, - решает он. - Можем отправляться.
И тут мне приходят в голову сразу несколько идиотских мыслей. Первая: вдруг я обижу Блейки? Вот наварил он тут своей овсянки, а я, неблагодарный, нос ворочу. И вообще, с кем же останется Блейки, если мы уезжаем? И вторая: ведь камин в кабинете директора именно там, где висят все эти постоянно галдящие портреты. А как мне быть, если я даже одеться не могу? Что, вываливаться из камина прямо в пижаме? И пытаюсь спросить обо всем этом сразу.
- Слушай, ребенок, - он опять улыбается, подходит ко мне и даже садится на край кровати, хотя только что вроде был настроен хватать меня в охапку и тащить в Хог, - Блейки, думаю, устал за этот год от нашего общества и только вздохнет с облегчением, когда мы исчезнем на несколько месяцев. Да у него и другие заботы есть, сам знаешь, какие. А к дому он не привязан.
- Тогда, может быть, взять его с собой в Хог? - предлагаю я.
- Глупый, Жители холмов привязаны не к домам, а к местам. Здесь его владения - все окрестные земли, пещеры, дороги. Он ведь и вправду не домовик.
- А овсянка?
- Сегодня не варил, - Северус брезгливо морщит нос, видимо, у него с овсянкой тоже имеются свои счеты. - Я просил его обождать с завтраком, так как предполагал, что ты будешь капризничать.
- Я не капризничаю.
- А что ты делаешь? - О, поднимает правую бровь!
- Ну а одеваться же все равно надо? Там же эти портреты… - От мысли о том, что сейчас мне надо будет снимать пижаму, натягивать джинсы, футболку и свитер, а потом опять все это снимать, мне становится нехорошо.
- Гарри, ты думаешь, что в директорских апартаментах камин всего один? И что спальню и личный кабинет зимой используют для хранения скоропортящихся продуктов, а директора спят, свернувшись на коврике у камина, как кошки?
Я представляю себе Дамблдора или Северуса, которые, поплотнее закутавшись в мантию, укладываются спать на коврике у камина, а назойливые портреты желают им спокойной ночи, и пытаюсь смеяться. Получается у меня пока плохо.
- Ну, если директором стала бы Мак Гонагалл, это было бы вполне логично, - говорю я. - И на отоплении апартаментов можно было бы сэкономить.
Он фыркает, пытается не рассмеяться, видимо, тоже представил себе Мак Гонагалл в ее полосато-усатом обличье на том самом коврике. А я продолжаю:
- Она же вчера сама говорила, что она кошка драная…
- А ты, конечно, все слышал.
А что делать? Я всегда слышу то, что мне не предназначается, такой уж я человек. Просто так сложилось, что здесь в Греймор-хилл он всегда видел меня собранным, напряженным, потому что я боялся - его, ритуалов, того, что нам предстоит во время поиска крестражей, Волдеморта, наконец. А сейчас я могу расслабиться, значит, вся моя глупость рано или поздно (скорее всего, рано) полезет на поверхность. Мне же всего семнадцать, хоть я и гребанный герой.
- Ну, все, дитя, поехали, - он поднимается, откидывает мое одеяло и собирается взять меня на руки, но я намерен оказать сопротивление.
- Можно, я сам попробую?
Северус даже не пытается спорить, видимо, думает, что я сейчас сам сдамся и позволю тащить меня в Хог на руках, как тушу. Нет, как тушу неромантично. Как невесту? Блин, что у меня за мысли… Я обхватываю его за шею, и он помогает мне подняться, а потом я САМ, держась за него, нет, вцепившись в него, как краб, доплетаюсь до камина. И уже собираясь ступить под его закопченный свод, вдруг вижу Блейки, застывшего в глубоком поклоне посреди кабинета. И я, как малолетний дурак, пытаюсь помахать ему рукой. Северус что-то говорит Блейки, видимо, отдает распоряжения на время своего отсутствия - нет, даже встреча со Смертью не сделала для меня их язык понятным хоть насколько-то. Уже стоя рядом с ним в камине, я почему-то вдруг говорю ему:
