Шахразада - Грезы Маруфа-башмачника
Хотя сейчас, конечно, никакое пенсне не могло удержаться на орлином носу боцмана. Да и нужды в том не было — ибо боцман превосходно видел все, что происходит на палубе и в трюмах корабля. Равно как и то, что делается в округе до самого горизонта.
— Опять проклятый Дрейк? — не оборачиваясь, спросил Малыш Анхель.
Крысолов покачал головой.
— Нет, капитан, это кто-то неизвестный. Обводы судна говорят, что нас преследует кто-то из подданных всесильного Аллаха; сигналы, которые слышны с палубы, говорят мне, что это могут быть выходцы из Африки… Разве что пушки у них ничем не отличаются от наших… Да и от пушек милорда Дрейка, думаю, их тоже не отличить.
— Не слыхал я, что в наших с тобой водах, Крысолов, завелись незнакомцы…
— Раньше или позже это должно было произойти, Анхель. Детки растут и не верят морским легендам — они, глупцы, думают, что ты уже стал столетним старцем и потому не представляешь собой никакой опасности.
— Их двое, Крысолов…
— И что с того? — Хуан пожал плечами, и русалка, украшающая собой его впалое чрево, удивленно колыхнулась. — Мальчишки решили поиграть во взрослых… И пытаются взять нас в клещи…
— Мальчишки?
— Конечно, капитан! Ветер крепчает, а эти олухи, вместе того чтобы спасаться в ближайшей гавани, подходят к нам, да еще и под ветром…
— Сопляки.
— Оба, заметь, оба… Должно быть, они думают разделиться позже… Но не знают, поверь мне, капитан, что между ними длинные песчаные банки… Я эти воды знаю лучше, чем собственные башмаки…
— Значит, враг у нас только один — ураган?
О, сам капитан в этом вовсе не был убежден. Ведь на море может случиться все, что угодно. Потопил же он сам, в первом же бою, четырехмачтовую нао капитана Рэкхема — великого моряка.
— Нет, капитан, у нас несколько врагов. Но ураган — самый страшный из них. Паруса убраны, жерла пушек пока открыты, но лишь потому, что маневры этих неизвестных внушают мне некие опасения…
Малыш Анхель кивнул. Опасениям боцмана он давно уже привык верить и на земле и на море.
— Не нравятся мне эти сопляки, капитан, — продолжал боцман. — Они не только моряки. Боюсь, не затесалась ли в команду пара-тройка магов.
— Магов? — Малыш Анхель в первый раз повернулся к боцману лицом.
— Да, капитан. Я уже несколько минут отчетливо вижу пелену, окутывающую оба корыта… Жерла их пушек подозрительно сияют, звуки дудок доносятся более чем отчетливо.
— И что сие значит?
Для капитана это означало только появление настоящего, давно ожидаемого врага. Врага из старого семейного проклятия. А вот что мог увидеть Крысолов, настоящий морской волк, с пяти лет ходивший на самых разных, иногда купеческих, но чаще все же далеко не купеческих судах?
— А это значит, капитан, что они намного ближе, чем говорят нам наши глаза. Пелена там или не пелена, но вскоре они заслонят нам ветер… Маневрировать вблизи мели непросто, а без парусов…
— Ну-ну. Хуан, что-то я не помню, чтобы нас когда-то пугала драчка…
— Пугала… — Крысолов усмехнулся. — Драчка — вещь хорошая. Но тратить силы и ядра на сопляков как-то недостойно потомка древнего рода…
— Ничего, — пробурчал Малыш Анхель. — Мой древний род потерпит урон, нанесенный его достоинству, а сопляки умнее станут. Если выживут, конечно.
— Если выживут — станут.
— Колдунов, по возможности, не трогать. Наш трюм предназначен именно для таких гостей. А остальных…
И, не договорив, капитан потянулся к шпаге, украшавшей его далеко не аристократический наряд.
Более никакие указания Крысолову нужны не были. Всего через несколько мгновений на палубе, заливаемой все более растущими волнами, деловито суетилась абордажная команда. Команда же палубная не менее деловито суетилась у пушек. Крысолов решил, что главный калибр он все же не будет трогать. Во всяком случае, пока не будет. И потому заглушки украсили жерла пушек нижней палубы.
И в этот миг взгляд боцмана зацепился за палубу вражеского корабля, которая оказалась вдруг намного ближе, чем была лишь мгновение назад. А второе зрение, то самое, о котором, кроме Крысолова, знал лишь Малыш Анхель, позволило ему разглядеть магов… Сейчас они напоминали стоячие коконы черного тумана. И было их не двое-трое, как поначалу подумал Крысолов, а куда более.
— А вот это уже не по правилам, — пробурчал боцман. — Хотя какие могут быть правила в войне…
— Правильно говоришь, — словно из ниоткуда раздались слова.
Крысолов даже не пытался оглянуться. О, он уже знал, что это за колдовство и кто эти маги. Ибо только полуночные друиды могли появляться неизвестно откуда и исчезать неведомо куда. Только им было под силу прятать видимое за невидимостью и создавать образы далеких предметов так, что до них хотелось дотронуться пальцем. А уж переносить собственный дух, а не плоть они умели столь искусно, что могли бы стать лучшими шпионами, если бы этого им не запрещали древние их установления. Некогда и на «Вольной пастушке» был свой маг, вернее, наполовину выученный маг. Но, увы, очень быстро его нашла шальная пуля, которая не побоялась древних заклинаний.
Вот с тех пор и научился некоторым нехитрым приемам сам Крысолов. Конечно, его бы не пустили в колдовской круг, в великий хоровод Висячих камней, более известный миру как Стоунхендж, но Хуан туда и не стремился. Ему хотелось лишь защитить себя и «Пастушку».
А потому не ответил ничего Крысолов на слова, прозвучавшие из воздуха. Ибо то было лишь умелое наваждение. А с наваждениями лучше справляться с помощью полного презрения.
Ветер гудел ровно, но порывы его сильнее не становились. Быть может, стихии решили все же поберечь «Пастушку» или просто ожидали исхода схватки — ведь они-то, глубины и ветры, никогда без добычи не оставались.
Прошло несколько бесконечно долгих мгновений, и на воде у борта показались шлюпки.
— Да они совсем дети… Жалко будет убивать, — пробормотал боцман.
За его спиной раздался голос. К счастью, то был голос капитана, да и тяжелые шаги выдавали, что Малыш Анхель готов присоединиться к собратьям по ремеслу.
— И не надо их убивать. Так, попугаем немного… Магов бы на дно пустить — и славно будет.
— Попробуем… Главное, чтобы те, кто жив останется, доживали свои дни в нашем трюме, а не на их мостике.
Малыш Анхель лишь кивнул.
Воистину, море не терпит наглецов и молокососов! А как же еще можно было назвать этих «врагов», которые попытались ступить на палубу «Пастушки». И пусть их лица уже знали бритву, а тела были готовы к тяжкой работе, но разум их был еще разумом детей, которые умеют лишь играть «в войнушку».
