Дж. Уорд - Короли Бурбона (ЛП)
Центр стены перед ним закрывали занавески, которые отодвинулись, открывая пространство за большим стеклянным окном, рядом была дверь.
— Нет, — сказал Лейн Митчу. — Я хочу видеть его лицо.
Наступил неловкий момент.
— Послушай, Лейн, тело находится в плохом состоянии. Он попал под водопад, и возможно, под баржу. Будет легче…
— Не важно, — Лейн прищурился на шерифа. — Я хочу увидеть его лицо.
Митч выругался.
— Дай мне минуту, — сказал он.
Шериф скрылся за дверью, Лейн был рад, что он не стал настаивать, потому что в этой ситуации он не хотел признаваться, что ему необходимо лично убедиться, что его отец на самом деле мертв.
Это было глупо.
Как эти полицейские могут проводить столько времени, копаясь в этом дерьме?
Митч вернулся и придержал дверь.
— Заходи.
Ступив на кафельный пол, Лейн будет помнить всю оставшуюся жизнь, этот момент. И Господи, это очень напоминало кино: в центре комнаты из нержавеющей стали находился стол на роликах с мешком для трупов.
У него мелькнула мысль, что мешок точно такой же, в который поместили тело Розалинды.
Обойдя с одной стороны стол, с другой — стояла женщина в белом халата и перчатках, готовая открыть мешок.
— Если вы готовы, сэр?
— Да. Пожалуйста.
Она потянула вниз молнию на два фута, и широко раскрыла.
Лейн наклонился и отшатнулся от запаха воды и гнили.
Он не ожидал, что у отца будут открыты глаза.
— Это он, — приглушенно произнес Лейн.
— Сожалею о вашей утрате, — ответила тут же коронер, закрывая молнию.
Она закрыла его лицо, Лейн подумал, что они оставят его с телом отца наедине, он продолжал стоять, уставясь на мешок.
Перед ним проплывали различные картины, как отец постоянно все время покашливал, какие-то были из далекого прошлого, какие-то — последние события.
«Не будет больше с ним будущего, — подумал он. — Ничего больше не будет с ним».
Господи, из всех способов, которые он мог себе вообразить, окончательно завершив с ним общение, в них не присутствовало... не этой тишины, не этого холодного медицинского кабинета с Митчем Рэмси, стоящим сбоку, и его патологоанатом напротив, такого себе представить Лейн просто не мог… никогда.
— Что теперь? — услышал он свой вопрос.
Митч прочистил горло.
— Неофициально, и даже не спрашивай меня об этом, мы уверены, что это самоубийство. Учитывая все предыдущие события... ну, ты знаешь.
— Да, однозначно, — даже если учесть, что полиции неизвестно о огромном долге.
«Словно гребаный трус, — мелькнуло у Лейна мысль об отце. — Сначала заварить эту кашу, а потом струсить и броситься с моста».
Мудак.
— Я хотел бы получить твое согласие на вскрытие, — сказал Митч. — Просто, чтобы исключить нечестную игру. Но ты же понимаешь, это простая формальность.
— Конечно, — Лейн посмотрел на шерифа, наделенного соответствующими правами власти. — Послушай, мне нужно время, прежде чем об этом узнает пресса. Я должен сообщить матери, братьям и сестре. Честно, не знаю, как связаться с Максвеллом, но я не хотел бы, чтобы он услышал об этом в шестичасовых новостях. Или еще хуже, через канал TMZ.
— Правоохранительные органы позаботятся о вас и вашей семье.
— Я позвоню тебе, как смогу.
— Это всем нам облегчит жизнь.
Его сопроводили в кабинет для подписания различных бумаг. Как только он отдал ручку следователю, подумал: «Вот черт, теперь придется устраивать похороны».
Если честно, последнее, о чем он мог думать — проводить своего отца, отдав ему последние почести.
* * *
— Я не хочу есть.
Сидя в своем коттедже Эдвард полностью осознавал, что говорил, как четырехлетний ребенок, отказываясь от ужина…, но ему было все равно.
Тот факт, что запахи из маленькой кухня вызывали у него слюноотделения, не относились к делу.
У Шелби видно слух был избирательным.
— Садитесь к столу.
Она поставила перед ним тарелку рядом с его бутылкой... что он пил сейчас? О, текилу. Ну, текила явно не пойдет вместе с говядиной с подливкой.
— Ешьте, — приказала она таким тоном, словно, если он не будет есть, то она все равно перетрет содержимое тарелки и через трубочку скормит ему.
— Знаешь, ты можешь уже идти, если хочешь, — пробормотал он.
Боже сохрани, эта девчонка находилась уже целый день в его коттедже, убирая, стирая, моя его и готовя ему еду. Он пару раз заметил ей, что нанял исключительно, чтобы заботиться о лошадях, а не о хозяине, но все тоже самое... слух у нее был очень выборочным.
«Черт побери, это вкусно», — подумал он, беря в рот похлебку.
— Я хочу, договориться, чтобы вы посетили своего врача.
Звук от двигателя автомобиля стал для него приятным отвлечением. Особенно, если учесть, что он пытался вспомнить какой сегодня день… и очень надеялся, что сегодня пятница, ему понравилась идея пятницы, вскоре он сможет насладиться обществом проститутки. Черт побери, она могла бы посмотреть на это грандиозное шоу…
На долю секунды он вспомнил ощущения, когда Саттон оседлала его, двигаясь вверх-вниз и призывно смотря ему в глаза.
Резкая боль, стрельнувшая в груди, заставила его есть быстрее, чтобы избавиться от этого ощущения.
В дверь громко постучали.
— Ты не мог бы сделать одолжение? — произнесла Шелби. — Открыть, и если это женщина, пригласи ее. Если это непрошенный гость, скажи, чтобы убрался из твоего дома… можешь даже воспользоваться словом «к черту», мы же оба знаем, что оно есть у тебя в словарном запасе, а?
Она кинула на него такой взгляд, что если бы он не сидел, то явно бы сбила с ног.
Но не дожидаясь его ответа, она сама направилась к двери.
Открыв, воскликнула:
— Ой, мой Бог.
— Кто это? — пробормотал Эдвард. — Твоя фея-крестная?
Это явно была не фея-крестная, а Лейн.
Его брат вошел в коттедж, Эдвард отрицательно покачал головой.
— С чем бы ты не пришел, тебе стоит пойти в другое место, я же сказал тебе, я больше не буду помогать…
— Можем мы поговорить с глазу на глаз?
И это явно был не вопрос.
Эдвард закатил глаза.
— Совершенно неважно, что ты скажешь.
— Это касается семьи.
— Меня это не касается, — Лейн не сдвинулся с места, Эдвард выругался. — Что бы ни случилось, ты можешь говорить при ней.
Он надеялся, что присутствие Шелби, ускорит решение вопроса.
Лейн взглянул на девушку, потом перевел взгляд на Эдварда.
— Отец мертв.
Шелби ахнула, Эдвард медленно опустил ложку на тарелку. Затем хриплым голосом произнес:
