Леди варвара (ЛП) - Диксон Руби

— Это опасно? Я думала, ледники опасны.

— Не больше, чем ходить по краю обрыва в снегоступах, — говорю я ей, указывая на наш текущий путь. Когда она все еще колеблется, я добавляю: — Если только ты не предпочитаешь ехать на санях…

Ее глаза прищуриваются, когда она смотрит на меня, и она встряхивает своей белоснежной косой.

— Это мудацкий ход.

— Мух-дах-цкий? Я не знаю этого слова. — Я потираю подбородок, хмурясь. Я думал, что к этому времени уже знаю большинство человеческих фраз.

— Мудацкий ход. Ты придурок. Это было дерьмово с твоей стороны сказать, чтобы заставить меня пойти с тобой. Это удар ниже пояса. Ты же знаешь, что я не поеду на этих чертовых санях. — Она хмурится на меня, повышая голос, а затем смотрит вперед, чтобы посмотреть, заметили ли остальные нашу ссору. Она замечает — как и я, — что остальные ушли далеко вперед и чем дольше мы стоим здесь и спорим, тем больше они уходят вперед. — И раз уж ты практически бросил мне вызов, покажи мне уже этот чертов ледник.

Я просто улыбаюсь ей, довольный.

— Ты прекрасна, когда злишься, знаешь ли…

— О, забей, — раздраженно парирует она. — И отпусти мои чертовы снегоступы.

Я хихикаю, делая ей одолжение. Она поправляет свой рюкзак, а затем выжидающе смотрит на меня.

— Иди по этой дорожке, — говорю я ей, кладу руку ей на поясницу и поворачиваю ее. — Мы пойдем по этому склону вниз по каньону. Видишь тропу? — Пока я показываю ей, я достаю со дна рюкзака свой запасной ботинок и бросаю его в снег на небольшом расстоянии позади нее.

Это мой сигнал Беку, что Кейт идет со мной добровольно, и он не будет нас искать.

— Я вижу след, — говорит моя милая Кейт.

— Лед находится как раз на другой стороне. Оттуда рукой подать до противоположного конца долины. — И пещера, в которую я хочу сначала отвести ее, чтобы поухаживать за ней наедине.

Глава 4

Кейт

Харрек прав в одном — ледник действительно красивый. Это похоже на снежную реку, приютившуюся между скалистыми горами, но когда мы подходим ближе, я вижу, что это не снег, а лед. Толстый, очень толстый лед. Он скрипит и стонет, когда мы приближаемся, и я бросаю на Харрека обеспокоенный взгляд. Он прав, что в этом направлении снега не так много — сплошные камни и лед, — но я ни в малейшей степени не уверена, что это безопасно.

— Ты уверен в этом? Может быть, нам стоит присоединиться к остальным?

— Я уверен, красавица Кейт, — уверенно говорит Харрек, а затем начинает подниматься по наклонному склону ледяного покрова на вершину. Отсюда он примерно четырех-пяти футов высотой, но я могу сказать, что по мере того, как он углубляется в долину, он становится все больше и шире. Харрек останавливается у края, наклоняется и протягивает мне руку.

И хотя мне следовало бы сказать ему «нет», развернуться и присоединиться к остальным, я все еще взволнована комментарием «красотка Кейт». Рядом нет никого, кто мог бы услышать его глупые шутки, так почему же он все еще называет меня хорошенькой? И почему я такая дура, что мне все это льстит? Я автоматически протягиваю ему руку, и он качает головой, длинные черные волосы рассыпаются по его плечу, как у модели.

— Сними перчатку, чтобы я мог взять тебя за руку, — говорит он мне. — И снегоступы тоже.

Ой. Я снимаю перчатку и засовываю ее за пазуху туники, а затем пристегиваю снегоступы к рюкзаку. Я снова протягиваю ему руку. На этот раз его большая рука сжимает мою, и я сразу же поражаюсь тому, насколько теплой и сильной оказалась его хватка. Прикосновение наших рук кажется невероятно интимным, и я краснею, когда он притягивает меня к себе. Конечно, он настолько силен, что я сразу же пошатываюсь на льду, теряя равновесие, и мне приходится держаться за него.

Харрек хихикает, просовывая другую руку мне под мышку.

— У тебя есть ноги, или мне тебя понести?

— Пошел ты, — говорю я ему, но он только смеется, и я ловлю себя на том, что тоже улыбаюсь. Я снова надеваю перчатку, мой живот все еще трепещет, и как раз в тот момент, когда я думаю, что снова стала хладнокровной и спокойной, он натягивает тетиву своего лука и протягивает его мне.

— Чтобы использовать как трость для ходьбы, — говорит он мне. — Чтобы ты могла быть уверена в своей опоре.

И тогда все мои трепещущие чувства возвращаются снова.

— Спасибо.

Я беру лук и использую его как трость для ходьбы. Первые несколько шагов по льду немного коварны, но я привыкаю к этому, и вскоре мы уже идем по леднику. Он не гладкий, как каток, а шероховатый и неровный сверху, поэтому ходить по нему не так уж трудно. Это также красиво, ледник кажется таким белым, что под ним синева. Солнца светят вовсю, погода достаточно хорошая, и это меняет темп.

Однако в отрыве от группы ужасно тихо. Я бросаю взгляд на Харрека.

— Ты часто пользуешься этим коротким путем?

Он пожимает плечами.

— Я иду этим путем в суровое время года. В суровый сезон на большом льду лежит слишком много снега, и он скрывает трещины.

— Трещины? — Мне не нравится, как это звучит. Мои шаги замедляются, и я начинаю с трепетом разглядывать толстый слой льда под нами. — Там есть трещины? — спрашиваю я.

— Конечно. Впереди еще больше. — Он показывает рукой выше по леднику, глубже между утесами. — Мы просто будем осторожно обходить их стороной. Нет необходимости беспокоиться.

Да, но я не могу не волноваться. Мы на леднике, и мы отделились от группы. Это правило фильма ужасов номер один — нельзя отделяться от остальных.

— Может быть, нам стоит вернуться?

— Ха. Пошли. Не надо так бояться. — Он пробегает несколько шагов вперед, а затем снова поворачивается ко мне. — Или мне сказать остальным, что ты слишком устала, чтобы продолжать, и мне пришлось позвать на помощь остальных?

Такой придурок. Серьезно. Я понятия не имею, почему я последовала за этим парнем сюда. Но потом он одаривает меня еще одной из своих дурацких ухмылок, когда я рычу и начинаю идти за ним, и я вспоминаю почему.

Это потому, что я идиотка, когда дело касается этого мужчины. Я ненавижу его и в то же время отчаянно хочу, чтобы я ему понравилась. Я ненавижу, когда он притворяется, что флиртует со мной, но потом я таю, когда он называет меня «красотка Кейт». Думаю, если бы он был искренен, мне было бы трудно сопротивляться ему. Но он настолько перебарщивает со своим «флиртом», что становится ясно: все это затеяно для того, чтобы заставить меня чувствовать себя глупо. И это самое разочаровывающее.

Раздается громкий треск льда, и я вскрикиваю, бросаясь к нему.

Он смеется, его руки обнимают меня.

— Это лед, Кейт. Он будет издавать звуки. Не бойся.

Мгновение спустя я осознаю, что прижимаюсь к нему, мои руки обвивают его шею, мои груди прижимаются к его груди. На краткий миг я чувствую себя крошечной и девчачьей рядом с ним, и это удивительно опьяняющее чувство. Я выросла высокой — или даже выше — чем большинство мужчин, которых я когда-либо встречала. Но для Харрека? Я едва достаю ему до подбородка.

Это и близко не должно быть таким сексуальным, как есть на самом деле. Или улыбка, которой он одаривает меня. Это тоже не должно быть сексуально.

Я чувствую, как мое лицо краснеет, когда я отталкиваюсь от него.

— Прости.

— Это лед. Пока мы идем, он будет издавать звуки, но ты в безопасности. Я разведаю впереди, нет ли трещин, и мы обойдем их стороной, — он улыбается мне сверху вниз. — Если только ты не предпочитаешь, чтобы я тебя нес?

Вот Харрек, которого я знаю.

— Нет уж.

Он просто смеется.

Мы продолжаем идти, и по ходу дела Харрек указывает мне на вещи, которые говорят о том, что он определенно бывал в этом районе раньше. Он указывает на полосу в скалистых утесах, вырубленную ледником. Он помнит, как с одной стороны стекал ручеек воды, и мы наполнили наши бурдюки ледяной водой. Он указывает на место на леднике, где когда-то давным-давно он вырезал отметину во льду, и как она продвинулась вперед за последние несколько сезонов. Я расслабляюсь, когда становится ясно, что он знает, о чем говорит.