Прежде чем нас разлучат (ЛП) - Рейнольдс Аврора Роуз

— Не будь козлом. Я только что устроилась на работу. — Ее голос звучит сдавлено, как будто она вот-вот заплачет. — Мне не заплатят еще две недели.

— Значит, деньги у тебя появятся через две недели, если только раньше ты не продашь свою машину.

— Ненавижу тебя. Не думала, что тебя можно ненавидеть, но я…

Я отключаюсь до того, как она успевает договорить, и запихиваю мобильный в задний карман, затем достаю из запертого ящика стола пистолет и прячу его в кобуру.

Когда я выхожу из здания, замечаю Боуи, идущего со своей спортивной сумкой, перекинутой через плечо. Наши взгляды на мгновение встречаются, затем он отворачивается.

Месяц назад, через два дня после того, как мне позвонила подруга Миранды и сообщила, что Миранда ушла от Боуи, я передал Наоми документы о разводе вместе с информацией и фотографиями, собранными частным детективом. Когда она поняла, на что смотрит, тут же начала плакать и извиняться, оправдываясь за содеянное. Это длилось менее пяти минут, так как, обнаружив, что ее фальшивые слезы не работают, она разозлилась и начала оправдываться, рассказывая мне обо всех случаях, где я облажался.

Ничто из ее слов не причинило мне боли, даже если таково было ее намерение. Единственная эмоция, которую я испытал, глядя на нее, — это сожаление. Я столько времени потратил, надеясь, что это дерьмо сработает, хотя в глубине души всегда знал обратное.

На следующий день я съехал, и, насколько мне известно, она до сих пор встречается с Боуи. Если бы я был лучше, я бы предупредил его, но пусть он усвоит этот чертов урок на собственном опыте.

Добравшись до своего грузовика, я проверяю время, затем вбиваю в навигатор адрес лучшей подруги Кристен, Кэрри, и выезжаю с парковки. Теперь, когда Кристен похоронена рядом со своей бабушкой, а ее семья пережила первоначальный шок от ее убийства, они ежедневно звонили Майлзу или мне, справляясь о новостях и давая нам больше зацепок, чтобы мы могли продолжить. Пока мы ничего не нашли, но ее мама последние несколько дней настаивала на том, что Кэрри что-то знает.

Подъехав к дому, в котором Кэрри живет со своим отцом, я стучу в дверь и в ожидании ответа осматриваю окрестности. Район не из самых красивых в Нэшвилле, но люди продают свои дома за наличные застройщикам, у которых достаточно денег, чтобы снести их и заменить чем-то большим и лучшим. Затем перестраивают их для еще большей прибыли, и я даю этому району два года, прежде чем он преобразится до неузнаваемости.

— Они переехали.

Я поворачиваюсь налево и вижу женщину, стоящую на крыльце рядом с домом и курящую сигарету.

— Когда? — Я иду по тротуару и останавливаюсь перед распахнутыми металлическими воротами ее двора, которые сползают с петель.

— Они готовились к переезду весь месяц. Съехали окончательно, кажется, в прошлые выходные. — Она пожимает плечом. — Владелец получил хорошую цену, поэтому они переехали в квартиру на другом конце города. — Она прищуривается. — Вроде бы, в Холмы.

Я смотрю на дом, потом снова на нее, когда она спрашивает:

— Вы полицейский? — Я киваю, и она морщится. — У вас есть вопросы о подруге Кэрри, той, которая умерла?

— Вы знаете что-нибудь об этом?

— Только то, что ее убили. Пару раз я видела ее здесь с Кэрри, потом узнала ее из новостей. Красивая девушка. — Она затягивается сигаретой и выпускает струйку дыма. — Этот мир прогнил.

В этом она не ошибается.

— Вы сказали, что они переехали в Холмы?

— Кажется. Я мало разговаривала с Баком. По ночам он работает, а днем отсыпается, но, вроде, я помню, как он упоминал это место.

— Спасибо вам за помощь.

— Без проблем. — Она уходит в дом, а я направляюсь к своему грузовику.

Сев за руль, нахожу в папке номер телефона Кэрри, но когда набираю его, получаю сообщение, что этот номер больше не обслуживается. Поэтому звоню в жилой комплекс и убеждаюсь, что офис еще не закрыт, прежде чем отправиться в указанном направлении.

Спустя добрых двадцать минут и около дюжины телефонных звонков, менеджер комплекса готова дать мне номер квартиры Кэрри и ее отца, и к тому времени, когда я покидаю ее офис, у меня почти возникает искушение спросить, не хотела бы она работать в национальной безопасности.

Оставив свой грузовик на месте, я иду по тротуару туда, где находится квартира Кэрри. Когда прохожу мимо парка посреди комплекса, мое внимание привлекает женщина в джинсах и ярко-розовой толстовке с золотыми буквами на груди «МАМА», которая качает на качелях темноволосого мальчика. Миранду я узнаю мгновенно. Даже с собранными в пучок волосами и без единого штриха макияжа на красивом лице она по-прежнему выглядит так же великолепно, как и месяц назад, когда я увидел ее на террасе во время полицейского бала.

— Такер? — зовет она, когда я миную ее.

Я останавливаюсь и смотрю, как она помогает сыну слезть с качелей. Он убегает к горке, а она подходит к металлическому забору, окружающему небольшую игровую площадку.

— Я… мне показалось, что это ты. — Она неуверенно улыбается мне.

— Как у тебя дела?

— Хорошо. — Она пожимает плечами, обхватив себя руками за талию. — А у тебя?

— Нормально.

— Хорошо, — мягко повторяет она, затем поджимает губы, пока мы смотрим друг на друга, и ни один из нас не знает, что сказать.

— Ты живешь здесь? — прерываю я неловкость встречи, которая кружится вокруг нас, как шелковая ткань, подхваченная приливом.

— Да, уже около месяца. Здесь красиво, тихо, и Кингстону нравится, что парк всего в нескольких шагах от нашего порога.

— Это твой сын?

— Да, это Кингстон. — Она смотрит на него, и улыбка озаряет ее лицо, делая ее еще прекраснее.

— Он милый.

— Да.

Она обращает на меня свою улыбку, от которой внутри все сжимается.

— Значит, с тобой все в порядке? — Слова достаточно простые, но пронизаны тысячей вопросов.

— Да, детка, я в порядке.

— Рада это слышать. Я…

Она замолкает.

— Я очень рада это слышать. — Она оглядывается, затем сосредотачивается на мне и склоняет голову набок, изучая меня. — Так что же ты здесь делаешь?

— Навещаю кое-кого по делу.

— Оу.

Выражение ее лица становится обеспокоенным. Черт, мне не должен нравиться этот направленный на меня взгляд.

— Мне пора, — говорю я, и она снова поджимает губы, затем делает вдох, от которого ее грудь вздымается и опускается.

— Конечно. Было… приятно увидеть тебя, Такер.

— Мне тоже.

Я киваю и продолжаю свой путь дальше по тротуару, не оглядываясь назад, даже когда чувствую, как ее взгляд пронзает мне спину.

Глава 10

Такер

Постучав в дверь Кэрри, жду, пока не слышатся приближающиеся шаги, затем жду еще немного, пока не посмотрят в глазок. Когда человек по другую сторону не отвечает, стучу снова, дверь приоткрывается на дюйм, и появляется один глаз с черной подводкой.

— Кэрри.

— Здрасьте. — Она настороженно смотрит на меня, приоткрывая дверь. — Папы нет дома.

— Ничего. У меня к тебе всего несколько вопросов. Найдется пара минут? — настаиваю я, потому что для разговора с ней мне не требуется разрешение ее отца.

— Я… — она облизывает губы. — Хорошо.

— Можем поговорить на улице, если тебе так удобнее.

Она кивает и выходит наружу, закрывая дверь, и я веду ее на тротуар.

— Как твои дела?

— Нормально. — Она пожимает плечами, глядя куда угодно, только не на меня, затем опускает глаза к своим ногам. — Вы что-нибудь выяснили?

— Еще нет. Вот почему я здесь.

Я изучаю ее, обращая внимание на выкрашенные в черный волосы, темный макияж и мешковатую одежду, из-за которой она выглядит крупнее, чем есть на самом деле.

На фотографиях, которые мама Кристен расставила по всему дому, у нее была внешность южной красавицы — светлые волосы, загар и постоянная улыбка. Затем в какой-то момент она переняла тот же готический стиль, что и Кэрри, перекрасилась в темно-синий и стала наносить слишком много косметики.