Бурбон и ложь (ЛП) - Уайлдер Виктория

Я прикусываю губу, чтобы сдержать улыбку. Вся эта ситуация просто уморительна, но я не собираюсь совать нос в чужие дела.

Открыв маленький холодильник, она говорит:

— Не стоит беспокоиться. Если вам хорошо вместе. — Она на секунду прерывает свое занятие. — Я знаю Эйса почти всю свою жизнь. Его брат Линкольн — мой лучший друг.

Я игнорирую ее слова о том, что нам хорошо вместе, и спрашиваю:

— Он самый старший?

— Да. Потом Линкольн. У него две маленькие девочки, Ларк и Лили. А с Гризом ты уже знакома, я полагаю?

Я не могу сдержать улыбку и утвердительно киваю, вспоминая о приветственном напитке, который он принес мне посреди ночи.

Я замечаю, что в этом кратком изложении она не упоминает ни жену, ни мать его дочерей.

— У Линкольна есть женщина или…?

— Он вдовец, — говорит она, ее лицо становится печальным. — Он и девочки уже… — Она делает паузу, доставая из сумки еще несколько продуктов, похожих на груши, клубнику и зеленый салат. — С фермерского рынка, утром заскочила. — Одной рукой она протягивает мне маленькую желтую ягоду, чтобы я попробовала, а второй кладет себе такую же в рот. — Крыжовник. Он вкусный. — Прожевав ягоду, она поднимает глаза. — Лив, или Оливия, жена Линкольна и мама девочек, умерла около четырех лет назад. — Она поднимает глаза, как бы пытаясь вспомнить. — Да, точно, это было через год после Фионы.

Как мне запомнить всех этих людей?

Это не мегаполис и даже не пригород. Это маленький городок. Здесь все в той или иной степени в курсе дела каждого. Я не могу понять, почему агент Харпер решила, что это хорошая идея.

— А еще есть Грант.

Ковбой.

— Есть шанс, что он ездит на лошади?

— Как и большинство людей здесь, конечно, он ездит верхом. У меня здесь чистокровный питомник, вообще-то. Каждый знает кого-нибудь из конного бизнеса. А что?

— Кажется, я встретила его сегодня утром.

Я прикусываю нижнюю губу, вспоминая, как грубо он повел себя. И как его обтягивала футболка, и как он пялился на мои голые ноги, пытаясь разглядеть мою задницу, когда я спросила его, его одолжение вызовет у меня улыбку или стон. Почему было так весело говорить то, что взбредет в голову, а потом наблюдать за его реакцией?

Она смотрит мимо меня в переднее окно с двумя створками.

— Он живет чуть ниже по холму. Он не самый общительный из этого семейства, так что сомневаюсь, что вы будете часто видеться.

Это разочаровывает. Последнее, о чем мне следовало бы вспоминать, — это о том, как он прискакал на своей чертовой лошади и вел себя как высокомерный ублюдок, но мне понравилось, каково это — отвечать взаимностью.

— Я могу почти гарантировать, что время от времени ты будешь видеть Джулеп на лужайке перед домом. Она любит гулять. Но она — девочка Гранта, так что не расстраивайся, если она будет тебя игнорировать.

— Собака, верно? Не дочь?

Она смеется.

— Собака. Никаких детей.

Мне нравится, что она делится информацией. Она относится ко мне так, будто мы уже подружились. И, честно говоря, это было бы неплохо. Мы разговариваем, словно наверстываем упущенное после моего длительного отсутствия, а не как будто я только что появилась здесь.

Она спрашивает:

— А как насчет тебя?

Я расстегиваю молнию на пакете с простынями для кровати.

— Собаки нет. Всегда хотела завести. Детей нет. Я еще не решила, хочу ли я этого. — Черный шелковистый атлас приятнее, чем все простыни, которые я когда-либо покупала себе. — Сколько я должна тебе за это?

Она машет рукой в воздухе перед собой.

— Выпивку. — И, прежде чем я успеваю возразить, она добавляет: — Я могу себе это позволить. — Она показывает пальцем на свою грудь. — Богатая девочка.

Я смотрю на нее секунду, удивляясь такой честности, и оцениваю ее выражение лица. Это не типичная реакция, особенно со стороны богатых людей, с которыми я привыкла общаться. Она просто сказала это, не кичась своим благосостоянием. И я уважаю это гораздо больше. Она не выглядит чопорной или заносчивой. Ее белые кеды «Converse» сочетаются с заправленной майкой. На ней нет никаких дизайнерских лейблов, только бейсбольная толстовка. Может быть, это коллекционная вещь. Поскольку я не фанат бейсбола, фамилия Тернер не имеет для меня особого значения.

Она замечает, что я рассматриваю ее или, по крайней мере, пытаюсь понять, как реагировать. Я веду себя как осуждающая идиотка, точно так же, как и те люди, которые раньше делали это со мной.

— Я трачу свои деньги на вещи, которые мне нравятся, а не на то, что люди считают дорогим и красивым. У меня такой гардероб, за который можно умереть, в нем есть все: от «Walmart» и «Duluth» до «Louboutins» и «Saint Laurent». — Она тянет за переднюю часть толстовки. — Автограф. Я проделала долгий путь в Мэн ради нее. Это кое-что значит для меня. — Она прочищает горло, прежде чем я успеваю спросить что-нибудь еще. — Моя семья живет очень хорошо. У меня собственный бизнес. Так что, когда я говорю, что лучшая плата — это хорошая компания, я действительно это имею в виду.

То, как искренне это звучит, заставляет меня улыбнуться.

— Что за бизнес?

Она запрыгивает на стойку, и ее длинные ноги покачиваются, когда она отправляет в рот виноградину.

— Моя семья занимается лошадьми. Мы разводим, выращиваем и тренируем чистокровных лошадей. У нас богатая история производства победителей «Тройной короны». Но мой бизнес — это выпивка. Я всегда считала, что должна была родиться Фоксом именно по этой причине, — с тоской говорит она. — Я владею лучшим в Кентукки баром.

На этот раз, когда она улыбается, на ее лице отражается явная гордость.

Такой бизнес требует времени, денег и настоящей любви. Это впечатляет. Она впечатляет, и я думаю, что немного влюбилась в нее.

Она отправляет в рот еще одну виноградину.

— Открыла «Midnight Proof» несколько лет назад. Мне исполнилось тридцать, и я решила, что это единственное, о чем я всегда мечтала. — Она пожимает плечами. — И я сделала это. Мой отец не был в восторге, но я ведь не маленькая тихая дебютантка, какой все меня считают. Так что я не могу винить его за то, что он не поддержал мою идею.

Решительно махнув рукой, она говорит:

— Хватит обо мне.

Затем достает из своей огромной сумки бутылку «Фокс Бурбон», как будто это совершенно нормальный поступок.

— Ты живешь на лучшей в мире винокурне. Тебе нужна бутылка, и я взяла ее из главного дома. Эйс сказал — самое необходимое. Я считаю это необходимым.

Хлопнув в ладоши, она спрыгивает вниз.

— Ладно, у меня такое чувство, что я ворвалась в твою жизнь без приглашения. — Она улыбается, повторяя ту самую улыбку, которая расцвела на моем лице с момента ее появления. — Значит, я могу потеряться и вернуться в другой раз. Дать тебе время освоиться. Или ты можешь ненадолго сбежать со мной, и мы осмотрим винокурню.

Глава 7

Грант

У меня дерьмовое настроение. В этом нет ничего нового, но это конкретное «солнечное» состояние, в котором я нахожусь, сумело просочиться глубоко. Из-за этого мои парни держатся от меня дальше, чем обычно.

Рядом со мной раздается голос.

— Босс? Кажется, с этими клёпками⁹ что-то не так. Я с утра пытаюсь, но ничего не выходит.

Я поднимаю взгляд на своего нового парня, а он смотрит на меня через плечо.

Конечно, у нас есть зрители. Джимми, должно быть, вытянул короткую соломинку, чтобы сообщить это мне.

Я пристально смотрю на него, пытаясь заставить понять, что он должен сам разобраться с проблемой, а не ждать объяснений от меня.

— Тебе нужно, чтобы я сделал работу за тебя…?

Его шея вздрагивает, когда он сглатывает.

— Джимми, — заикаясь, произносит он. — Я — Джимми, сэр.

Я знаю, что его зовут Джимми. Его отец, Джимми-старший, управляет магазином «Dugan’s Hardware». Он ходил в школу с моими родителями, и, как это бывает в маленьких городках, он знает нашу историю. Но я не дружу с людьми только потому, что они знают мою фамилию или работают на меня. Я дружил почти со всеми, с кем работал в полиции Фиаско. В итоге все обернулось гребаной шуткой. Они просто бросали на меня жалостливые взгляды и говорили обо мне за моей спиной. Я покончил с такой «дружбой». Я не хочу дружить ни с кем из работающих на меня мужчин или женщин. У меня есть мои братья. У меня есть Гриз и парни, с которыми я играю в покер. Здесь я — босс. Этого достаточно.