Ненавижу магов (СИ) - Власова Мария Игоревна

Разве так могут не только ведьмы? Это же их способность, никто так больше не умеет,  и никакое зелье подчинения не даст такого эффекта. Правда, и ведьма вряд ли после использования своей силы страдает от магического истощения. Перед глазами плывут мушки, ноги и руки ватные, состояние похожее на легкое опьянение. Главная странность – магия запечатана, а резерв исчерпан. Самое большое количество людей, которым я приказывал, тоже не сравнится с числом ведьмовских рабов: всего-то три комиссара. Выпросив все нужное и внушив забыть наш разговор, чуть сам не откинулся, а все чертов Трут – мстительный ублюдок. Была бы моя сила при мне, черта с два вообще пришлось бы этим заниматься. Да и Серж, как оказывается, тоже не остается в долгу. Раздражают оба. Достаю из нагрудного кармана куртки сложенный листок, красными от холода руками разгибаю его и провожу ладонью по портрету. Изображение Пенелопы куда реальнее, чем моё на розыскной листовке. Эти волосы, глаза, усталый и забитый вид. Почему Трут решил ее тоже искать? Что изменилось? В столице происходит что-то непонятное, и меня раздражает то, что я не знаю, в чем дело.

Хорошо, это может подождать, сейчас есть куда более важный вопрос. Стоит ли мне рассказать об условии Наместника, о том, что все, кого она знает, умрут? Сомневаюсь, что она отреагирует адекватно, не поймет. Вряд ли на подобное вообще можно адекватно отреагировать. Вот только это ее последняя возможность попрощаться с родными. Если у нас не получится схватить ведьму, армия сделает это за нас, сровняв все с землей, абсолютно все. Серж, да вообще все правительство, не будет так сильно рисковать страной, полагаясь на мага без магии и маленькую зельеварку, армия уже в пути, и нам от нее не скрыться. Сам обучал больше половины из магов, так что могу сказать прямо: свою зарплату они получают не зря. Была бы у меня магия, можно было ещё попытаться что-то придумать, другой выход из ситуации, поторговаться, в конце концов, однако ее нет и не будет, если мне ее не вернут. Вернуть же могут исключительно те, кто запечатал, в частности Трут, а от него ждать подобной милости вообще не стоит, разве что король заставит.

Провожу пальцем по изображению, сейчас она кажется ещё слабее, чем когда был нарисован этот портрет. Когда его сделали, и кто? Мельчайшие детали видны: от пухлой нижней губы, до маленькой неприметной родинки возле уха. Ловлю себя на том, что снова и снова изучаю рисунок и вспоминаю нашу последнюю ночь. Думать о ней на расстоянии совсем не то же самое, что думать, когда она рядом, ее эмоции слишком сильны. Мне даже порой кажется, что я также страдаю вместе с ней, а это невыносимо. Пусть сейчас она страдает лишь из-за меня. Что будет, когда армия уничтожит всех, кого она любит? Легче уж ее убить, и самому тоже умереть. Ее чувства слишком заразны, не помню, когда вообще испытывал что-то подобное в последний раз, разве что когда Мила умерла? Хотя нет, в отличие от того раза, Пенелопа не ненавидит меня. Пожалуй, было бы намного проще, если бы это было не так, тогда бы я мог просто оставить так, как есть – промолчать. Потом бы ей было невыносимо плохо, потом она бы сгорала от ненависти ко мне и винила бы только меня. Но мне не хочется этого делать, не хочется чувствовать ее ненависть. Так было бы проще, но в разы хуже и для меня, и для нее. Предупредить, что в последний раз увидит своих родных живыми? Я не попрощался ни с матерью, ни с отцом и очень жалею об этом. Мама умерла сразу после родов Серафимы, а отец за границей. Не хочется и Пенелопу лишать такой возможности, но боюсь ее спугнуть правдой. Она сможет попрощаться, а я избавиться от части вины, а может вообще карта ляжет по-другому, и конец этой истории будет иным. Не зря же Серафима нас прокляла?

На моем лице улыбка, глупая сестренка как будто все знала наперед, вот уж кого точно можно назвать Провидицей. Где она кстати? В тюрьме сидит, перевоспитывается? Хотя наличие ориентировки на мою сестрицу говорит об обратном. И, судя по ещё одной розыскной листовке на подружку жёнушки, Трут там явно не скучает. Надеюсь, Серафима там никого не прокляла или, хуже того, связалась с этим репейником, от нее одни лишь проблемы. Уже светает, все сигареты бедного капитана выкурил, пора идти, пока на палубе не появились первые зеваки.

***

Наша комната пропахла гарью, потом и какими-то травами, никто из нас не был в настроении убираться за эти недели. Похоже, приказывать горничным забыть убирать этот номер не стоило. Дверь в ванную приоткрыта, но Пенелопа не в своей импровизированной лаборатории, она лежит на кровати, как и всю последнюю неделю. В последнее время ее постоянно выворачивает наизнанку, похоже, у нее морская болезнь. Снимаю пиджак, он насквозь пропах куревом, не хочу, чтобы ей снова стало плохо. Бросаю пиджак на небольшой письменный стол, заваленный письмами и докладами от тех, кто остался верен мне. Даже от Катарины есть какой-то толк, хотя до сих пор сомневаюсь, не она ли осведомитель Трута. Всегда нужен хороший план, а лучше несколько, люди всегда подводят. Проблема в том, что все мои планы разные, но одно остаётся неизменным – жена на моей стороне.

Раньше я никогда не находился в одном помещении с человеком, который ПОСТОЯННО думает обо мне. Мне казалось, это был ад из ее чувств, но так было только в первую неделю плаванья на корабле.

На вторую, ее чувства будто стали кусочком меня. Больше удивляло не чувствовать их, а ощущать. Словно она часть меня, без ее чувств моих просто не существует. Наверное, обо мне так много никто никогда не думал, это уже слегка пугает. Даже когда занимается работой, она тоже думает обо мне, наверное, поэтому все, что сварила – вылила.

Ее тревога, страх, отчаянье, беспокойство, а иногда и нежность сначала мешали, не давали дышать. Удивляюсь, как чувствуя что-то настолько сильное, она может ещё не то что думать, но и работать. Порой ее эмоции буквально душили, и я отправлялся на палубу, прекрасно зная, что это опасно. Вот и сейчас хочется уйти, ее чувства гонят меня отсюда. Особенно тяжелы сейчас тревога и боль, она переживает слишком сильно, чтобы эти чувства не передались мне. Сжимаю руки в кулаки, возвращая самообладание, и иду к кровати, на которой она делает вид, что спит. Сажусь рядом и испытываю мучительное желание коснуться, это ее желание. Знаю, чего она хочет, потому кладу ладонь на ее бок, чтобы оно исполнилось. Я так устал от всех тех тяжелых и изматывающих чувств, что она прячет за спокойствием и напускным равнодушием. Возможно, несмотря на то, что нам нужно поговорить, я хотел совсем не этого. Мне вдруг очень захотелось почувствовать ее снова, то, что так сложно забыть. Зажимаю ее руки, смотрю в ее глаза, но не чувствую ее страха. Она меня не боится, сложно бояться того, кого хочешь.

– Вальтер, – шепчет ни вопрос, ни просьбу, а просто подталкивает.

Меня не останавливает ни ее небольшое сопротивление, ни каша из ее чувств. Хочу ее, она хочет меня, почему мы должны сдерживаться? Она не давит больше на меня своими эмоциями, мы чувствуем одно и то же – желание. Ее руки сжимают мои, словно боится меня отпустить. Сбрасываю одеяло на пол, чтобы подмять ее под себя, она не возражает, не останавливает меня.

Чёрт!

Останавливаюсь сам, сажусь и не знаю, куда деть себя. Я не могу их спасти, даже ради нее, особенно ради нее. Все что нужно – это вернуть то, что принадлежит мне по праву: - должность, а ещё магию, без нее жизнь кажется бессмысленной. Зачем я тратил столько сил и лет на учебу, чтобы в одно глупое мгновение все потерять из-за какого-то вспыльчивого придурка? От Наместника можно избавиться, в нынешней ситуации это не сложно, но не от армии и того, что начнется, стоит кому-то из той деревеньки заговорить. Думаю, именно сила ведьмы мешает многим людям понять, что у них творится, но едва она умрет – чары спадут, и начнутся резня и самосуды. Именно поэтому нужна армия и зачистка, по-другому паники не избежать, у страха большие глаза. Все это логично, действия Наместника логичны, детально просчитаны, легче убить, чем заставить молчать. И от нас он тоже попытается избавиться. Это намного логичнее: скинуть на меня всю вину за случившееся и скрыть правду. Серж думает нам крышка, но это не так, конец ему и Труту тоже, если они будут мешаться. Мои люди разберутся со всем, но только после того, как я уничтожу главную угрозу – ведьму, но даже с этой новой силой я не смогу добиться желаемого результата… без нее.