Эшли Дьюал - Смертельно прекрасна
— Сколько можно! — Взрываюсь я, отпрыгнув в сторону. Внутри горит пожар. Я руки опускаю, но гляжу на тетю обижено и испуганно. Я так устала. — Почему? Почему я?
— Ари…
— Не могу. Мне страшно.
— Дорогая, я бы хотела, чтобы все было иначе. Правда.
— Но иначе ничего не будет. — Чеканю я и прикладываю пальцы к горящему лбу. Мне трудно дышать. Приходится присвистывать, чтобы не свалиться в обморок. — Так нельзя, я так больше не хочу. Хватит.
— Тебе просто приснился страшный сон.
— Это не было сном. Это была реальность! — Взмахнув рукой, вспыляю я. — Призрак в моей комнате. Призрак Рамоны Монфор. Вот что это было.
— Призрак, но я…
— …не видела, потому что только я могу их видеть. Мэри, она прикоснулась ко мне, а я ничего не могла поделать. Она держала меня за руки. Как? Каким образом?
— Ты уверена, что…
— Что здесь происходит? — Неожиданно в спальне появляется Норин. Она растерянно хмурит брови и захлопывает стороны длинного халата. — Ари, чего ты…, все хорошо?
— Нет.
— Что случилось?
— Она ведь предсказывала будущее. Да? — Я гляжу на тетушек. — Рамона, она могла…, могла видеть будущее, она сказала, что я их всех убью. Скоро. Почему она так сказала?
— Ариадна, тебе приснилось и…, — тихо протягивает Норин, но я прожигаю ее таким диким взглядом, что она запинается и отходит назад. — О чем ты говоришь?
— Рамона Монфор приходила ко мне, чтобы сказать, что скоро кто-то умрет, она была здесь. В этой комнате. На том месте, где ты стоишь! — Порывисто отворачиваюсь и грузно выдыхаю, вцепившись пальцами в край футболки. По окну до сих пор барабанят ветви, а я смотрю на них и дрожу от ужаса. В воздухе витает запах гнили. Я все еще его чувствую.
— Дорогая, тебе нужно отдохнуть, — шепчет Мэри-Линетт, — мы останемся с тобой.
— Завтра я поеду к отцу.
Повисает тишина. Тетушки глядят на меня, а я гляжу в окно — на ночную Астерию.
— Хорошо. — Вдруг соглашается Норин, и я слышу, как она подходит ближе. — Если в этом есть необходимость, мы не станем сопротивляться. Я позвоню Джейсону. Он отвезет тебя, а обратно доберешься на автобусе.
Киваю, медленно оборачиваюсь и пришмыгиваю носом. Мне вдруг становится очень холодно и пусто. Искоса гляжу на кровать и шепчу:
— Только вы и, правда, останьтесь. Я…, просто я, наверно…
— Я справа. — Падая на постель, пропевает Мэри-Линетт. — Все согласны?
Усмехаюсь и медленно плетусь к кровати.
* * *Ноа Морт протягивает мне чашку с чаем. Я благодарно киваю, но потом прикасаюсь кружкой к коленям и замираю, не решаясь что-либо сказать или сделать.
Смерть садится за стол. Наклоняется и сплетает длинные пальцы, а я смотрю на него и прокручиваю в своей голове: он твой отец, отец, твой родной отец. Все это кажется не просто безумием, а сном и иллюзией. На ватных ногах я плелась по коридору. Каменными руками постучала по двери. Не дыша, пробарабанила, что хочу поговорить. И абсолютно в панике уселась на небольшой табурет, раскачивающийся из стороны в сторону.
— Я поставил рядом с кофе-машиной, автомат с чаем. — Вдруг заявляет Ноа. Я тут же встречаюсь с ним взглядом и неряшливо сглатываю. — Да, я не смог выкинуть из головы, что ты не любишь кофе, но я ведь знал, что ты вернешься, и поэтому…
— Знал?
— Конечно.
— Откуда?
— Ты не могла не прийти. — Он рассудительно кивает. — Тебе нужны ответы. И только я могу их дать. Вопреки желанию, ты пришла, потому что боишься.
— Как отлично ты разбираешься в людях, — я нервно прыскаю со смеху и вспоминаю о люцерне в сумке. Норин решила, что удача мне не помешает. — Долго, наверно, пришлось изучать наши повадки, мимику и жесты.
— Я и сейчас не все понимаю, Ариадна.
— Смерть в чем-то не разбирается?
— Могу сказать, что Смерть не разбирается в Жизни. — Ноа Морт поводит плечами и в мои глаза глядит насмешливо. — А вы, люди, кажется, только этим и занимаетесь: живете.
— Пытаемся, — поправляю я, — и у нас не всегда классно выходит. Например, сегодня я хотела ночью отдохнуть, но не отдохнула, потому что призрак пробрался ко мне в покои и начал рассказывать, что я скоро непременно лишу кого-то жизни.
— Они часто так делают.
— Пробираются в спальни?
— Пугают. — Ноа поднимается из-за стола и поправляет жилистые волосы. Он садится на край стола, в замок сплетает руки и принимается разглядывать меня, будто я результат очень длительного и опасного эксперимента. — Что ты почувствовала?
— В смысле? — Неуверенно переспрашиваю я.
— Что ты почувствовала, когда призрак оказался рядом.
— Наверно, страх. Она…, этот призрак, он прикоснулся ко мне. Такое возможно?
— Конечно.
— Конечно! — Торжественно повторяю я и грузно выдыхаю. — И как это понимать? Не стану в кабинете Смерти сыпать своими знаниями, так уж и быть, пусть я и пересмотрела все сезоны «Сверхъестественного», но призраки разве могут дотрагиваться до людей?
— До людей, нет. До тебя, да. Ты становишься сильнее, теперь это не сгустки энергии, а тела. — Ноа Морт хмурит каштановые брови и потирает пальцами заросший подбородок, обдумывая нечто занятное. — Позволь сказать, что я весьма удивлен и даже немного сбит с толку. Не думал, что тебе перейдут по наследству мои способности.
— Ну, кто ж знал, — язвлю я, — всякое в жизни случается, верно?
— Тебе не стоит бояться. Иногда призраки принимают оболочки страшных существ.
— И зачем им это?
— Как и все пленники, души пытаются вырваться на свободу.
— Как-то раз я видела маму, но…, но она была совсем на себя не похожа. Она тянула ко мне руку, звала меня, но она была страшной и мерзкой, и я…
— Это была не Джин. — Ноа серьезно кивает. — Кто-то принял ее облик. Пытался тебя заманить. Я могу дать тебе совет — всегда будь предельно внимательна. Ты сможешь найти то, что поможет тебе отличить родных от их проекций, если будешь не просто смотреть, но и видеть. Для этого стоит сконцентрировать внимание на мелочах.
— Звучит очень просто, но не думаю, что мне будет дело до мелочей, когда очередной призрак решит навестить меня ночью и придушить во сне.
— Придется. Не знаю, как придать тебе уверенности в себе, и что сказать, чтобы тебе стало легче. Но у тебя нет выхода. Так нужно, и ты должна научиться.
— Отцовское напутствие, — шепотом протягиваю я и нерешительно кривлю губы, — на будущее, слова: у тебя нет выхода — звучат кошмарно. Никогда не говори их … Особенно людям. Особенно девушкам. Особенно, — откатываюсь назад и вздыхаю, — своим дочерям.
— Что ж, у меня лишь одна дочь.
