Карина Демина - Невеста
— Ты прекрасна, — Виттар в зеркале обнял зеркальную же Тору.
Его руки были теплыми.
Но Тора все равно вздрогнула: он появился слишком рано. Что-то случилось?
— Мне хорошо, когда ты рядом, — райгрэ уткнулся носом в плечо. — И я рад, что мне не придется тебя отпускать…
Пальцы легли на запястье Торы, пробежались по узору из капель живого железа.
— И что ребенок будет, тоже рад… я дам вам все, что смогу. Только скажи, чего именно ты хочешь.
Чтобы он был рядом.
Сегодня, завтра, всегда…
Чтобы желал ей спокойной ночи и называл золотцем. Целовал. Засыпал рядом и просыпался тоже. Чтобы возвращался домой, пусть бы уставшим или раздраженным, не важно, лишь бы возвращался. И слушал, как Тора играет… чтобы вот так брал ее за руку, это ведь не сложно.
Чтобы расспрашивал про дом.
Или сад.
Или о том, как у Торы прошел день… и про собственный рассказывал.
…но это же совсем не то, что положено отвечать на подобные вопросы.
— Спасибо. Ты… очень добр. У меня все есть.
Виттар вздохнул и отстранился.
— Завтра мы уедем из города. Придется некоторое время пожить в поместье. Там неплохо… и я хочу познакомить тебя со своим братом…
Пошла вторая неделя после возвращения Одена.
Тора знала, что ему запрещено появляться в городе, и наверное, правильно, что райгрэ все же решился на переезд.
Непонятно только, почему тянул так долго.
Завтра…
— Оден тебе понравится. Раньше… точно понравился бы, а теперь и не знаю. Он… очень странный, но так бывает, понимаешь? — Виттар гладил волосы, он говорил, словно бы извиняясь за то, что Торе предстоит увидеть. — Он очень много времени провел…
— В пыточной, — шрам на шее не исчез.
И Виттар, перехватив ее руку, поцеловал пальцы.
— Да. Он не заслужил такого. И то, что вернулся, уже чудо. Я думал, что если он дома окажется, то я уже найду способ помочь… любой способ, лишь бы исправить все. И он дома, а я ни на что не способен. Ты же видела нить.
Тора кивнула.
— Я ничего не придумал. Она была яркой, а теперь снова гаснет. Из-за той с… стервы.
Виттар рассказывал скупо, словно боялся делиться именно этой памятью, а Тора не смела настаивать. Она просто слушала.
Гримхольд. Перевал. И Королева Мэб…
Пять лет рядом с Королевой Мэб.
Это почти вечность.
Разве можно в этой вечности остаться действительно нормальным?
— Он поправится, — Виттар сжал руку. — Но сейчас… пожалуйста, не подходи к нему. Я не хочу его запирать, и доктор считает… считал, что Одену будет лучше, если обращаться с ним так, будто ничего не произошло. И что он совершенно безопасен, но… пожалуйста, не подходи к нему слишком близко, ладно?
— Не буду, — пообещала Тора.
И не удержавшись, повернулась, коснулась теплой щеки губами. Райгрэ было больно, а она опять не знала, как унять эту боль.
— Спасибо, мое золотце…
На первый взгляд Оден из рода Красного Железа выглядел совершенно нормально. Пожалуй, излишне худой, но не истощенный, и во взгляде нет той обреченности, которая свойственна умирающим. Скорее уж взгляд этот задумчив, рассеян…
Слишком уж рассеян. И когда этот взгляд останавливается на Торе, она понимает — ее не видят.
— Оден, — райгрэ держится рядом, — познакомься, это моя жена, Торхилд.
Он впервые назвал Тору женой и… и нежно коснулся ладони, словно успокаивал.
— Оден…
— Леди, вы чудесно выглядите, — ответ вежливый, пустой, и очевидно, что если Оден и заметил Тору, то вряд ли разглядел. Он кланяется, целует руку, исполняя давным-давно заученный ритуал, но за ним ощущается пустота.
— Благодарю.
Он не услышал. Или все же…
— Здесь очень холодно, леди, — в светлых глазах все же мелькнула искра интереса. — Мне кажется, вы слишком легко одеты. Возможно, следует послать за шалью?
Холодно? Летнее солнце раскалило крышу, и на верхнем этаже было душно, пусть бы окна и оставляли открытыми. Духота не добралась до низа, но все же и зимний холод, с которым редко справлялись камины, отступил.
— Да, пожалуй, вы правы, — ответила Тора, и райгрэ сжал ладонь чуть крепче.
Благодарил?
— На редкость холодное лето…
Не лето виновато. Жарко, но его явно знобит.
— Это нервический шок, — шепнул на ухо райгрэ. — Тело его живет памятью о прошлом. Поэтому он не согреется, даже если сунуть его в костер.
А в столовой Оден занял место райгрэ.
И это было неправильно.
— Пускай, ему так привычней, — Виттар был рядом. — Это всего-навсего место…
Еда со вкусом плесени. Холод.
Что бы Оден ни сделал — холод. По ночам особенно. Оден не способен больше спать, потому что во снах он замерзает почти до смерти. И тянется, тянется куда-то, умоляя помочь.
Не слышат.
А наяву его считают сумасшедшим. Наверное, он и вправду похож. Оден пытался объяснить, что вовсе не обезумел. Ему просто холодно.
И Эйо исчезла.
Он же разучился управляться со словами, и одни склеивались с другими, получалась сумятица. Ее записывали. Высокий. Тощий. С запахом ладана и камфоры на рукавах. С черным кофром и взглядом опытного палача. Со скрипучим раздражающим голосом, которым он объяснял, что происходит с Оденом.
Не врал: верил каждому своему слово.
Он видел много сумасшедших. Ему было скучно.
Эйо ищут, да, но не найдут. И значит, осталось уже недолго.
У Виттара красивая жена. Девочка не из Высших, и значит, в мире изменилось многое, возможно, что к лучшему. Вернуться стоило уже ради того, чтобы увидеть брата счастливым.
И жаль огорчать, но… он смирится.
Из него получился хороший вожак и сегодняшняя — сегодняшняя ли? — выходка была детской. Впрочем, поговаривают, что все безумцы — немного дети. Но Оден не сошел с ума. Ему холодно.
Только ему.
Еще там началось, в палате… отравили? Возможно. Яды встречаются разные, но доктор, при всем его равнодушии, распознал бы симптомы, если только… нет, Стальной Король не имел причин избавиться от Одена. Да и кому помешает калека, остаток жизни которого — к счастью недолгий — пройдет под защитой рода? Значит, не яд… и что тогда?
Эйо.
— Девушку ищут, — в сотый раз повторил Виттар. — И найдут, если это возможно.
Выходит, Оден разговаривает вслух.
Еще один симптом безумия.
…для него найдется строка в кожаном блокноте доктора. Краткое описание. Комментарий. И подчеркивание, всегда двойное, с нажимом, отчего перо рвет бумагу.
— И яда нет. Проверял… не только этот доктор, — Виттар по-прежнему недоверчив.
Да, кажется, были другие. Сколько дней прошло?
