Ольга Митюгина - Хранитель Тайного Алтаря
Он любит Го… Ларинну. С этим ничего не поделаешь и ничего тут не изменишь. И он выполняет её приказ… но делает это как-то…
Может, хватит врать самому себе? Он выполняет её приказ так, как считает нужным. Согласно его духу, а не букве. Как мог бы делать лич, а не зомби. И неважно, чего это стоит.
Он — Хранитель Храма, и только ему решать, кого считать чужаками, а кого нет. Ему, а не Заклятью Подчинения!
Скорее бы стать личом и скинуть с плеч этот груз — необходимость выполнять приказы буквально!
Госпожа была бы довольна. Она, решившая принести его в жертву ради спасения людей — она бы поняла желание своего Слуги избежать ненужных жертв.
О Мортис, сможет ли он когда-нибудь встретиться с ней?…
Впрочем, это как раз неважно.
— Госпожа… — слово едва тронуло губы — и они разъехались в широкую счастливую улыбку. Всё равно никто не видит!
«Ларинна…»
— Ларинна!.. — смеясь, крикнул Эет на весь лес.
Белочка, рассерженно заверещав, запустила сверху шишкой.
…Юноша вернулся в Храм уже в полной темноте. Вскипятив чайник, взял терракотовую чашку и удалился в спальню. Хотелось отдохнуть и расслабиться.
За окном опять валил снег, и, кажется, начал подниматься ветер. Оттепель заканчивалась. Эх, морозец прихватит — знатный получится наст. В самый раз кататься с горок в лесу.
Подумав об этом, Эет поймал себя на мысли, что не может дождаться возвращения Вира с Локом. Он точно забросит дела на несколько дней! И повеселится с друзьями…
Эет расплёл косу, дав голове отдых. Что ж, самое время почитать книжку, подаренную Локи. И расслабится, и получит информацию о противнике. Приятное с полезным…
Юноша завернулся в тёплый плед и пристроился на постели, удобно положив книгу на коленях.
Мирно шелестя, переворачивались страницы. Судя по всему, Локи дал ему запись мифов — как их рассказывали на Севере. Какова в них доля правды, ещё предстояло выяснить.
Один… Тор… Жена его, златокудрая Сив… Прекрасный и справедливый Бальдр и…
Эет нахмурился, отказываясь понимать. Отказываясь верить глазам.
…и Локи…
Локи, сын… Лаувейи…
Юноша облизнул пересохшие внезапно губы.
Как же так?…
Коварный и изменчивый бог огня. Сын богини и инистого демона.
…ублюдок ётуна…
Отец трёх чудовищ: волка Фенрира, что пожрёт солнце, змея Ёрмунганда, что обвил кольцом всю землю, и жуткой Хель… так похожей на Мортис Карающую…
Маг, у тебя были дети?…
…обмануть кого, что украсть… Так вот тот парень и старается. Из-за детей…
Эет сглотнул. Что же Локи ещё говорил? Ведь он же говорил! Что-то… важное…
…не дёргайся раньше времени…
Любит дядя раскрасавицу одну… и приказал словить соперника… так и сказал: «найди и поймай!»
Найди и поймай…
Найти он его нашёл, а поймать…
— Вир… — холодея, прошептал Эет. Книга со стуком соскользнула на пол.
— Вир!
О Мортис, четыре дня! Прошло уже четыре дня!..
Вирлисс…ещё… на Атариде?… Или…
…принести девушке его голову…
Эет сорвался с кровати. Не помня себя, промчался через Верхний храм и выскочил на балкон.
Ветер ударил в лицо, взметнул волосы, осыпал колючей снежной крупой. Моря не было видно в белой шальной круговерти.
— Ви-и-ир!..
Ветер насмешливо вогнал крик обратно в горло.
Вирлисс
В небе плыла ночь. Над головой тяжело вздыхали под сырым ветром ветви, отягощённые мокрым снегом, и в лесу то и дело раздавались шорохи: сорвётся снежный ком, и ветка, прошумев, распрямится упруго…
Мальчишки дремали, свернувшись в клубочек на еловых лежанках. Закутались в меховую накидку Лока, прижались спиной к спине — и спят, такие беззащитные в рыжем свете костра…
Мортис, как они вообще выжили в зимнем лесу, да ещё и дошли до Храма?…
Вир приоткрыл глаза, глянув на алые угли, и снова закрыл. Он чутко дремал, даже во сне улавливая каждый шорох, каждый запах — как могут только звери. Временами, почувствовав, как замирает огонь, вталкивал в жаркие языки брёвнышко.
Оттепель… Как кстати началась оттепель. Настоящая весна — негаданная, нежданная. То ли некий повелитель морозов приказал зиме уйти, то ли неведомый бог тепла явил Атариде свою милость… Даже по ночам не подмерзает! Вир заметил, что на потемневших, влажных ветках кустарников начинают набухать почки, обманутые преждевременным потеплением.
Жалко… Морозы всё равно снова ударят…
Белый тигр вздохнул. В любом случае, благодаря оттепели можно продвигаться быстрее. Мальчишкам просто дышать легче — что для Лока, на бегу, немаловажно… Заставлять бежать рядом Гими, как почти сразу понял Вир, означало попусту терять время. Впрочем, Локи, казалось, воспринимал такую ситуацию как должное, а вот Гими, сразу видно, не знал, куда себя деть от стыда.
Но Вирлисс не собирался потакать его комплексам. Надо успеть. Не дай Мортис, Ахирам решит отплыть… и что тогда?
Поэтому Гимильк ехал верхом, а Локи бежал рядом. Похоже, рыжий мальчишка понимал, чем может грозить Гимильку промедление, и потому спешил, точно уходил от погони. Вставал раньше всех, быстрее всех ел на привалах, поторапливая остальных, и почти до полной темноты не позволял разбить лагерь.
Настоящий друг!
Хотя от его излишней независимости голова болела, пожалуй, больше, чем от беспомощности Гими.
Как бы там ни было, но за три дня их небольшой отряд добрался до стоянки Ахирама. Конечно, свою роль сыграл не только безумный темп, но ещё и мешки, набитые под завязку провизией, что избавляло от необходимости тратить время и силы на охоту.
Путники увидели корабль в сумерках, с высоты прибрежных скал — и Гими изо всех сил вцепился в пушистый мех на загривке Вира. Шатры были убраны, частокол брошен, и на побережье темнели пятна кострищ. Судя по всему, с зарёй Ахирам собирался выйти в море.
Чуть поодаль высился небольшой рукотворный курган.
— Лок… Смотри… — прошептал Гимильк. — Это же кенотаф. Они сложили нам пустое надгробие, кенотаф… как для тех, кого считают умершими, но чьих тел не нашли…
В голосе мальчика звенели слёзы.
В этот момент Вир остро пожалел, что Гими не владеет телепатией. Так хотелось поддержать и сказать слова ободрения!
— Гими, — Лок подошёл и положил руку на плечо друга. — Не реви. Радуйся, что успел! Ночью они не отплывут, а ты в темноте проскользнёшь на борт. Представь, сколько радости для отца будет! Сейчас разобьём лагерь, немного поспим, а под утро, в самый глубокий сон, пойдём к кораблю.
