Под маской порока 2. Не отпускай меня (СИ) - Кириллова Наталья Юрьевна "Гэлбрэйт Серина"

— Значит, уезжаете, — констатировала я очевидное.

— Возвращаемся в столицу, — пояснила Вивиан. — Мама уже сообщила обо всем моим братьям… сколь мне известно, они не слишком-то рады грядущим переменам. Закари игрок и… сама понимаешь.

Ну да, а тут семейное состояние, наверняка прежде казавшееся чем-то безграничным, незыблемым, возьми и сделай ручкой.

— Я бы хотела сказать, что знаю точно, что будет дальше, но увы, — девушка беспомощно передернула плечами. — Я не знаю, что будет с нами, со мной. Мы разорены, у нас нет практически ничего, мама не только закрывает поместье, но и распускает почти весь штат. Благотворительный фонд, соучредительницей которого она была, весьма недоволен этим обстоятельством, наши соседи исполнены до такой степени фальшивого сочувствия, что даже не пытаются придать ему и капли естественности, афаллийская ветвь рода и вовсе знать нас не желает, полагая моего покойного отца неудачником, не сумевшим сохранить честь и деньги семьи, а маму… не очень умной женщиной…

— Связавшейся с орденом на грани его развала, — закончила я мысль собеседницы.

— Верно. И где все эти люди были, когда Рейнхарт угрожал моей маме, вынуждая согласиться на сделку? Впрочем, мне не стоит жаловаться — множество девушек в множестве стран находятся в куда более сложном, если не бедственном положении, нежели я теперь, — Вивиан бросила короткий взгляд на мои кольца. — И я искренне рада за вас. Поздравляю со свадьбой, Ева.

— Спасибо, — кивнула я смущенно и уточнила на всякий случай: — Ты же знаешь, что у нас… я имею в виду себя, Вэйда и Галена… тройной союз? То есть я замужем за обоими, и они оба мне мужья, все законно и официально зарегистрировано.

— Да… сестра Вэйдалла сказала, — Вивиан покраснела заметно. Смутилась сильнее, отвела взгляд, но тут же остановилась и повернулась ко мне с выражением отчаянной решимости. Я тоже замерла. — Послушай, Ева, я тебя не осуждаю, не осуждала и не собираюсь делать это впредь. Как бы там ни было, мои чув… моя влюбленность в Галена не имеет никакого значения и пройдет со временем. Что до Вэйдалла и приворота, то… я знаю, что его не снять. По крайней мере, не сейчас. Эсмеральда не говорила этого прямо… не подумай, она сказала, что все поправимо и выход обязательно найдется, просто не сию минуту… и мама, когда узнала, плакала, просила у меня прощения и уверяла, что сделает все, что в ее силах, лишь бы вылечить меня… но я понимаю, что от яда в моей крови уже не избавиться. Я останусь такой навсегда, уже не обычный человек, однако еще не подобная членам братства… всего лишь результат чужого эксперимента.

— Ты… что-нибудь помнишь? Не то, что произошло после вашего возвращения из империи, но что с тобой делали?

— Нет, — покачала головой Вивиан. Нахмурилась, явно перебирая воспоминания, и снова отрицательно мотнула головой. — Я пытаюсь, но там… пустота, будто ничего не было. Я думаю иногда, что могла бы вернуть воспоминания… необязательно с помощью кого-то из собратьев, можно найти и другого специалиста… а потом понимаю, что не нужно. Что я буду делать с этими воспоминаниями? Что они мне дадут — осознание, откуда появился этот шрам, например? — девушка подняла руку, сдвинула манжету блузки, демонстрируя уже знакомый мне след от укуса на запястье. — Или что похуже?

— Раньше его не было?

— Нет. Во всяком случае, три года назад точно.

Я отбросила волосы назад, открывая шею и показывая одну из своих меток.

— Вивиан, это след от укуса. Среди оборотней, и не только, он называется брачной меткой — многие двуипостасные кусают партнера, помечая его как своего избранника, и эти шрамы подолгу не заживают, обозначая, что самец… тьфу, то есть мужчина или женщина уже заняты. Метки оборотней и других нелюдей исчезают через несколько месяцев, но при желании ее можно обновить, то бишь укусить повторно. У членов братства тоже есть клыки и они, подобно оборотням, кусают выбранную женщину, однако их метка в том или ином виде остается навсегда. У меня, например, остались шрамы, — упоминать об изменениях в запахе и отметках на ауре я не стала, для Вивиан и так много информации.

Девушка посмотрела на мою шею, затем повнимательнее на собственную руку.

— След от укуса? — повторила Вивиан недоверчиво.

— Да. Но у тебя, конечно же, не брачная метка и Рейнхарт не стал бы тебя кусать, опасаясь образования привязки.

— Тогда откуда он взялся?

— Ты точно уверена, что не хочешь знать… подробностей?

Вивиан вновь посмотрела на меня.

Потом на запястье.

И резким движением поправила манжету.

— Нет.

Мы возобновили прерванный было путь. Портреты плыли мимо, сумрачные и нелюдимые.

— Я буду держаться подальше от Вэйдалла, а он от меня, — продолжила девушка после короткой паузы. — Обещаю, что больше вас не потревожу.

Сирена радовалась — прятать труп ей совсем не хотелось.

Человек мучился виной и неловкостью.

Чего бы ни требовали инстинкты, мне по-прежнему жаль Вивиан, я не вижу в ней соперницы, лишь несчастную золотую девочку, оказавшуюся в одночасье на обочине жизни, даже не игрушку, но в прямом смысле подопытного зверька, чудом избежавшего уничтожения и теперь не понимающего, как ему быть там, на полузабытой воле?

— Все же, если что-то вдруг случится или потребуется, ты обращайся, не стесняйся, — я улыбнулась ободряюще и вдруг краем глаза отметила светлое пятно в темной веренице портретов. — О-о, вот же она!

— Кто? — растерялась Вивиан.

Я метнулась к картине, с приятным ощущением узнавания разглядывая портрет темноволосой леди, точно такой же, каким я видела его во сне.

— Леди Александра Дарро. Здесь ведь подписано.

— Имя изображенного на портрете? Нет, смотри сама.

Я опустила глаза на нижнюю часть.

И впрямь, имени, как было во сне, нет.

Странно.

Или это таким образом проявилась память Вэйдалла? Он-то наверняка знал, кто тут изображен, хотя… к чему ему эта информация?

— Александра была первой в роду Дарро, кто принял титул леди. Она была хорошо воспитана, хотя и невысокого и даже, как говорили, сомнительного происхождения и Эдвард Дарро, тогда только получивший титул, был против того, чтобы его сын и наследник, молодой Ричард, взял в жены простолюдинку, дочь никому не известной вдовы. Но, несмотря на все преграды, Александра и Ричард все же поженились, и один из их сыновей стал основателем атрийской ветви. Вернее, отдельной ветвью она стала считаться после отделения Атрии от Афаллии, — Вивиан посмотрела задумчиво на портрет. — Леди Александра красивая, не правда ли?

— И на тебя немного похожа. Кажется, темные волосы и глаза в вашем роду наследственные.

— Я читала, что у нее были зеленовато-карие глаза, от отца, умершего еще до ее рождения.

— А он кем был?

— Неизвестно. Потому-то и возникали сомнения в законности происхождения Александры — никто не мог подтвердить, что ее мать действительно состояла в освященном в храме браке с ее отцом и что он был высоким лордом, как говорила она сама. А ныне все это дела минувшие. Многие в роду теперь не любят вспоминать, что первый лорд был обычным торговцем.

— Вивиан, у тебя все будет хорошо, — заверила я с неожиданной даже для себя убежденностью. — Ты жива и здорова…

По крайней мере, так говорили Эсмеральда и Марк. Разумеется, оставалась еще куча вероятностей, неучтенных сейчас, но вполне способных проявиться со временем, поэтому Эсмеральда не намеревалась выпускать Вивиан из поля зрения, пусть бы юная леди и полагала наивно, что будет держаться от нас подальше во имя всеобщего блага. От Вэйдалла — да, чем дальше, тем спокойнее мне-сирене, однако никто не собирался бросать ее на откуп судьбы.

— …и у тебя вся жизнь впереди. На самом деле у тебя больше возможностей, чем тебе видится на данном этапе. Что до внезапных этих перемен, то поверь, они не всегда к худшему, даже если поначалу так и не кажется. Все еще сложится наилучшим образом.

— Наверное, — судя по исполненному сомнений тону Вивиан, надежд на лучшее у нее пока маловато.