Лорел Гамильтон - Черная кровь
Пришлось заменить обойму, чтобы пустить пулю в основание его черепа. Как я уже говорила, мозг необходимо расплескать хорошенько и от всей души, иначе эта гадость снова восстанет. Я не хотела оставлять в тылу что-нибудь живое. Согласно порядку, я обязана была убедиться, что сердце тоже было уничтожено, но я берегла патроны на случай, если они понадобятся для других плохих ребят. Это было рискованно, но вампиры были новообращенными, так что я была достаточно спокойна по поводу этого решения.
Я подошла к парню в коридоре и обнаружила в его груди приличную дыру. Я попала в сердце, прекрасно. Я наставила дуло на основание его черепа и всадила еще одну пулю. Это чтобы позаботиться о его двигательном центре и спинном мозге. Если бы я нашла достаточно большой нож или побольше патронов, я бы вернулась и убедилась, что вампиры больше не встанут, но в данный момент я хотела найти Джейсона.
Я нашла еще один пистолет в кобуре этого парня. К нему тоже была запасная обойма. Ребята пользовались одним видом оружия. Отлично, теперь у меня есть еще патроны.
Очень хотелось добежать до того места, где, как я думала, находился Джейсон, но я заставила себя сначала все проверить. В конце коридора находилась дверь, похожая на входную. Недалеко от этой двери располагались еще две по обе стороны коридора. Может, для начала мне следовало бы проверить все комнаты, убедиться, что мы одни, но я не знала, насколько тяжело ранен Джейсон. Если он истечет кровью, пока я буду играть в суперкопа, то дотошность уже не будет иметь значения.
Я знала, чьей кровью был покрыт вампир в коридоре. Сожалела ли я, что убила его? Нет. Я шла вдоль по коридору, держась возле стены, пистолет наготове на случай, если там был еще кто-то. Я искала вампиров той частью себя, которая любит смерть. Много лет назад я наблюдала, как мой наставник Менни Родригез ощущал вампиров внутри дома. Он никогда не ошибался. Будто магия вернулась: сейчас я посылала свою некромантию по всему дому, и не ощущала больше никого из вампиров. Если кто и был, то он был очень, очень хорош, лучше, чем я, в доме убито всего двое вампиров. Сейчас опасность представляли люди-слуги; я не могла ощущать людей так же, как вампиров.
Конец коридора упирался в просторную комнату. То, что я могла разглядеть, походило на обычную гостиную: диван, телевизор, светильник на полу. Я прошла сквозь вход, спиной прижимаясь к стене. Ближайший угол был чист, и я повернулась к нему спиной, пока прочесывала комнату пистолетом.
Что-то находилось посередине комнаты возле дивана, вдалеке от кресла, стоявшего у противоположной стены. Это что-то лежало в луже крови, окрасившей серый ковер черными пятнами. Мой разум не видел ничего, что относилось к тому, что лежало на полу. Думаю, он отказывался видеть это. Я позволила своему разуму забавляться трюками, так как знала, что именно я пыталась не замечать. Это был Джейсон. Это должен был быть Джейсон.
Это было одним из самых сложных дел из всех, что я совершала в прошлом — осмотреть эту комнату, не бросившись к Джейсону сразу, как только я увидела его. Я заставила себя оглядеть каждый угол, в том числе углы потолка. Я видела летающих вампиров; зависание под потолком — сущий пустяк для них. Я заставила себя не смотреть на Джейсона, до тех пор, пока я не удостоверилась, что комната чиста. Только тогда я позволила себе испустить звук, который застрял у меня в горле. Я не кричала, честно. Это было хуже, чем крик. Тот звук, который вы издаете, когда произошло худшее, и ни одно существующее на свете слово не может выразить вашу боль. Ирландцы называют этот звук плачем.
Я знала, что на полу был Джейсон, благодаря его росту и крошечной части волос, не пропитанных кровью, но это были единственные подсказки, которые оставили вампиры. Ковер хлюпнул, когда я свалилась на колени рядом с Джейсоном. Комната воняла, как сырой гамбургер, а ковер представлял собой море черноты.
Думаю, за несколько минут я слегка одурела. Я кинула пистолет и запасную обойму на пропитанный кровью ковер, чтобы развязать руки Джейсона. Я сконцентрировалась на развязывании веревок. Если бы я только смогла освободить его, было бы уже лучше. Если бы я только могла его развязать. Вампиры нацепили на его запястья гибкий шнур и просунули петлю наручников в металлическое кольцо, которое предварительно вкрутили в пол. Мне потребовался нож и ключи. Я огляделась и обнаружила ножи, аккуратно разложенные на приставленном к дивану столике. Разложенные на полотенце, будто в какой-то дьявольской операционной. Возле лампы лежал бумажник, связка ключей, и мобильник, будто вампир вытряхнул карманы перед тем, как начать пытку. Все было ужасно аккуратно. Он уже делал это раньше. Я взяла менее испачканный кровью нож и ключи. Гибкий шнур перерезался без труда, но я не могла отыскать подходящий ключ. Мне пришлось заставить себя успокоиться, прекратить суетиться.
Наконец я освободила его руки. Я подползла к его ногам, поскольку ноги были связаны тем же способом. Уже после того, как я его развязала, до меня дошло, что я все сделала не в том порядке. Но я должна была снять с него оковы, должна. Джейсон не шевелился совсем. Он был свободен от пут, но он… я потянулась к его шее.
— Боже, прошу, пусть я нащупаю пульс. Прошу, пожалуйста, — молилась я.
Кожа Джейсона была холодной на ощупь. Не хорошо. Я не могла нащупать пульс. Мой собственный пульс ускорился, будто бился за двоих. Я положила руку Джейсону на грудь и почувствовала сердцебиение. Не знаю, почему мне не удалось найти пульс на шее — оттого, что я не слишком хорошо это умела, или оттого, что пульса не было. Если последнее, то плохо. Казалось, я не могла думать.
— Думай, Анита, думай, черт возьми!
Необходимо остановить кровь, но ран было так много. Как вы собираетесь накладывать повязки на все тело целиком? Боже!
Я припомнила гибель Циско. Он был крысолюдом, и он истек кровью, когда вокруг него суетилась целая команда докторов. Но они старались заставить его изменить обличье. Если вы сумеете заставить ликантропа перекинуться, это его немного вылечит.
Я положила руку обратно ему на грудь. Его сердце билось неровно. Нет, нет!
— Джейсон, Джейсон, борись, я здесь. Помоги мне.
Я хотела, чтобы он открыл глаза, сделал хоть что-нибудь, но он просто лежал там, и его сердце билось через раз. Ритм был слишком медленным. Черт!
Я сделала единственное, что пришло в голову, держа руку над его умирающим сердцем. Я призвала своего волка. На этот раз не было никакой беготни по длинному коридору внутри меня, или деревьев; был только образ в голове, за глазами, образ белизны и черноты ее меха. Я позволила этой картинке заполнить меня; если обращение в волка в эту минуту действительно его спасет, я это сделаю. В этот момент я приняла то, чем я являюсь, то, что было во мне; не было больше борьбы, только отчаянная нужда. Я втолкнула своего волка в Джейсона, как раньше делала с тиграми и Криспином, как делала со многими другими. Я протолкнула своего зверя по своей руке в это останавливающееся сердце. Я приказала ему перекинуться, и знала, что если не сработает, ничего не поможет. Если Джейсон пострадал слишком сильно, чтобы перекинуться, тогда он…
