Магия и кровь - Самбери Лизель

Кейс смотрит на меня сердито:

— Эта песня забивает мне всю ленту.

— Извини, привязалась.

— Пропой всю песню целиком, а не только припев, и она от тебя отстанет.

— Я не помню слова.

— ИИ-помощник найдет! Постарайся хотя бы не петь так громко, а?!

Кейс выходит, я следую за ней. Мы ненадолго останавливаемся у ванной, чтобы я почистила зубы и воспользовалась унитазом.

Когда мы спускаемся по лестнице к выходу, я вижу, что Кейша и Алекс уже там, в роскошных карнавальных костюмах, голубых с серебристым — в тон вчерашней платформе. Их головные уборы из перьев не меньше полуметра в высоту, и обе надели лифчики от купальников, но все-таки с шортами, а не с трусиками, иначе бабушка вообще не пустила бы их на карнавал. Кожа у них покрыта серебряными блестками, кроссовки и рюкзачки тоже. Кроме того, Алекс и Кейша потрудились и над макияжем — таким же серебристо-голубым с мазками пепла, что и у Рубины вчера вечером.

— Ничего себе, — говорю я, подходя к ним. — Вы и правда совсем готовы.

Обе растягивают губы в чем-то вроде улыбки, но получается плохо. Обычно мои двоюродные жаждут комплиментов. Кейс смотрит на меня с тем же выражением. Как будто мы идем на какие-то очень красочные похороны, а не на карнавал. Ну что ж, трудно сиять от счастья, когда на кону жизнь самой младшей из нашей семьи.

Я нервно сглатываю и обвожу их взглядом.

— Иден не умрет сегодня. У меня есть план. Не волнуйтесь.

— Но тогда… — Голос Кейши замирает, все переглядываются. Наверное, вспоминают, как я накинулась на Люка с ножом в кухне.

Я мотаю головой:

— И… и убивать я никого не собираюсь. Я все придумала. Никто не умрет.

Кейс таращится на меня. Я тут же принимаюсь мысленно петь всю ту же песню как можно громче. Кейс прищуривается.

— Я не хочу это обсуждать, — говорю я и бросаю на лучшую подругу отчаянный взгляд.

Кейс выпрямляется и кивает, и я невольно ежусь. Она безмолвно пообещала мне не лезть. И в самом деле, уж чего мне сегодня не хочется — так это чтобы она узнала, что я до сих пор не решила, чье будущее перечеркнуть, ее или Люка.

— Ой, да чтоб меня хакнуло! — Кейша театрально вздыхает. — Если Иден и правда не умрет, а Вайя и правда не станет убийцей, придется нам повеселиться хорошенько. Я в жизни не собиралась так быстро, а взрослые, значит, думают, что мы будем сидеть тут смирно и ждать их предки знают сколько? Нетушки. Пошли.

— Вайя еще не прошла испытание, — напоминает Кейс, скрестив руки на груди.

— Фу! Близняшка-зануда наносит новый удар. Вайя говорит, у нее все схвачено, пусть действует по плану. Ты же сама всегда твердишь, что доверяешь ей!

Кейс всплескивает руками:

— Я ей доверяю!

— Вот и отлично, — встревает Алекс. — Мы тоже. Идем.

У меня щиплет глаза, и мне приходится резко вдохнуть, чтобы не дать слезам пролиться. Доверие — вещь двусторонняя. Я так долго добивалась его, надеялась, что оно есть, но точно не знала — и теперь не готова к тому, что сестры сами это скажут. Я всю жизнь полагалась на своих родных, и доверяла им, и надеялась, что это взаимно, но только сейчас поняла, что в глубине души в это не верила.

Взгляд Алекс смягчается.

— Ты готова? — спрашивает она.

— Да, — отвечаю я, и голос звучит придушенно, как я ни стараюсь.

— А где взрослые?

— Поехали к Йохану помочь с реквизитом, — отвечает Алекс. — По крайней мере, так сказала бабушка перед уходом.

Глаза у меня становятся круглые:

— Бабушка тоже уехала?!

Такого просто быть не может. Она не любит Йохана и обычно предпочитает ехать с нами на электричке.

— Сказала, у нее к нему «разговор» про тебя.

— Ой-ой-ой! — пугается Кейша. — Она злится, что он переманил тебя на темную сторону.

Я морщусь:

— Никуда он меня не переманивал. Я сама попросилась посмотреть, он ни в чем не виноват. — Я скрещиваю руки на груди — напоминание о сцене в подвале не особенно меня порадовало. Тот человек постоянно снится мне — как он висит вверх ногами, и истекает кровью, и становится похож то на себя, то на Люка. — А Иден где?

— Они взяли ее с собой, — пожимает плечами Алекс. — Наверное, решили попросить кого-нибудь из детей Йохана приглядеть за ней.

Я собираюсь сказать, что мы и сами могли бы приглядеть за ней, но потом умолкаю. Ведь взрослые не знают, что я уже придумала, как спасти Иден. Папа с Прией, наверное, хотят, чтобы она была у них на глазах на всякий случай. Я их понимаю.

— Пойдем уже! — сердится Кейс. — До электрички осталось минут пятнадцать. — Она показывает пример, шагнув к входной двери, и остальные следуют за ней.

Мамины слова гремят в ушах. Она велела нам дождаться взрослых и предупредила, что это важно. Я топчусь на пороге, запираю за нами дверь и набираю сообщение маме, чтобы сказать, что мы все-таки уже в пути.

— Господи боже мой, Вайя, еще и ябедничать вздумала! — восклицает Кейша, заглянув ко мне в телефон.

— Я просто хочу ей сказать!

— Скажешь, когда мы будем на месте, потому что тогда мы сможем сказать, что уже поздно возвращаться. А если напишешь сейчас, мы не сможем объяснить, почему не стали дожидаться ее ответа.

— Можно я хотя бы напишу ей, что придумала, как выполнить задание? Наверное, они волнуются за Иден.

— Пиши! Но ни слова про то, что мы уже вышли из дома. Они все равно не отвечают на сообщения, так что, скорее всего, не сразу прочитают.

— Тогда почему я не могу написать, что мы уже выходим?

— Вайя!

— Ладно, ладно, — говорю я и пишу короткое сообщение взрослым, что они могут не волноваться, потому что я знаю, как спасти Иден. При этом я не упоминаю о том, что мне еще предстоит выбрать, чье будущее перечеркнуть. Я же ни с кем этого не обсуждаю. Они меня не поймут. Для них такой вопрос вообще не стоял бы, но для меня все не так просто.

Мы вчетвером идем к станции. В день Карибаны нечего и думать, чтобы ехать в центр на микроавтобусе — пробки на дорогах такие, что даже тете Мейз не объехать. Несколько лет назад мы попытались, и она так рассвирепела, что расплавила руль.

Бабушка устроила ей за это жуткую выволочку.

Сегодня мы идем на электричку, чтобы проехать две остановки до станции «Выставочный центр», где парад развернется во всю мощь. Обычно для нас большая радость вместе с остальными участвовать в празднике, посвященном нашей культуре. Но в этом году все иначе.

Алекс и Кейша на седьмом небе от счастья, потому что их все время останавливают желающие сфотографироваться с ними, будто с сетевыми знаменитостями. Они и правда, похоже, доверяют мне, и от того, что теперь они знают, что я выполню задание без кровопролития, у них камень с души свалился.

Кейс ведет себя более сдержанно. Она понимает, что я что-то скрываю, и это ее нервирует. Плечи у нее напряженные, даже когда она напевает себе под нос песенку, которую я затолкала к ней в голову. И атмосфера в толпе соответствующая. Все кругом взвинченные. Будто даже они знают, какой сегодня важный день.

— Что это со всеми? — бормочу я.

Ощущение нехорошего волнения нарастает, и я оглядываюсь вокруг — не поджидают ли меня очередные кровавые видения чьей-то гибели, но пока ничего подобного нет. Может, сейчас, когда срок настал, в них нет необходимости. Не нужно подталкивать меня к решению — я все равно вынуждена буду так или иначе принять его сегодня.

Мы входим на платформу, и Алекс оглядывает толпу.

— В этом году Дэвисы нас не защищают. Магию в воздухе чувствуют даже не-колдуны, и они, вероятно, привыкли к ней на Карибане, но сегодня ее нет. Они могут ощутить разницу, даже подсознательно. Вы не замечали, как было последние два-три года? После того как обряд сорвался в прошлый раз.

Похоже, я не замечала. Может быть, потому, что никогда не была настолько взвинчена. Я стискиваю руки так, что хрустят костяшки. Обряд защиты Карибаны. Обряд, который Дэвисы проводили годами и который я пустила насмарку, когда нарушила круг. Я думала о своем проступке и о том, к каким последствиям он привел лично для меня и для Йохана. Но совсем забыла о цели обряда.