Кассандра Клэр - Город праха
— Земля вызывает Клэри! — Саймон помахал руками. — Ты что, заснула?
— Нет-нет, прости.
Клэри тряхнула головой, отбрасывая невеселые воспоминания. С тех пор Джейса она не видела. Он не отвечал на ее звонки, поэтому все вопросы, касающиеся путешествия в Идрис, пришлось обсуждать с Алеком, которого это совсем не радовало. Бедняга Алек угодил меж двух огней — Джейсом и матерью, которая всегда старалась поступать так, как должно.
— Ты что-то говорил?
— Я сказал только, что Люк вернулся, — сказал Саймон и спрыгнул со стола как раз в тот момент, когда дверь в комнату распахнулась.
— Привет, Саймон, — сказал Люк.
Голос звучал спокойно и немного устало. Люк был одет в потрепанную джинсовую куртку, фланелевую рубашку и вельветовые штаны, заправленные в сапоги, видавшие лучшие виды лет десять назад. Очки он поднял на макушку. Клэри обратила внимание, что в его каштановых волосах стало больше седины. Под мышкой Люк держал какой-то квадратный сверток, перевязанный зеленой лентой.
— Вот, купил тебе кое-что в дорогу, — сообщил Люк, протягивая сверток Клэри.
— Зачем?! — смущенно запротестовала Клэри. — Ты и без того уже сделал так много…
Люк купил ей новую одежду, когда вся старая погибла вместе с домом, новый телефон, новые принадлежности для рисования, хотя Клэри даже не просила об этом. Почти все, что у нее теперь было, подарил Люк. Кроме того, он же вообще не хотел отпускать ее в Идрис.
— Просто я увидел это, и сразу подумал о тебе.
То, что лежало внутри, обернутое в несколько слоев папиросной бумаги, на ощупь казалось мягче, чем шерстка котенка. Клэри разорвала бумагу и вскрикнула от восторга, увидев бархатный плащ бутылочно-зеленого цвета — старомодный плащ с большим капюшоном, медными пуговицами и подкладкой из золотого шелка. Клэри положила его на колени, бережно разглаживая мягкую ткань.
— Он похож на то, что обычно носит Изабель! — воскликнула Клэри. — На дорожный плащ нефилима.
— Так и есть. Теперь ты будешь больше похожа на других Охотников в Идрисе.
— Ты хочешь, чтобы я была на них похожа? — спросила Клэри, подняв глаза.
— Клэри, ты одна из них, — ответил Люк с грустной улыбкой. — Кроме того, сама знаешь, как они обращаются с чужаками. Так что лучше приложить все усилия, чтобы вписаться в их общество…
Саймон как-то странно хмыкнул, и Клэри посмотрела на него виновато — она почти забыла о его присутствии.
— Мне пора, — сказал Саймон, демонстративно посмотрев на часы.
— Но ты же только что пришел! — огорчилась Клэри. — Я думала, мы посидим, какой-нибудь фильм посмотрим…
— Тебе надо собираться. — Саймон беззаботно улыбнулся ей, так что Клэри почти поверила, что у него все в порядке. — Я еще зайду попрощаться перед дорогой.
— Да ладно, останься! — уговаривала Клэри.
— Не могу. — Тон Саймона не допускал никаких возражений. — Я договорился о встрече с Майей.
— А… Ясно…
Клэри убеждала себя, что Майя очень хорошая. Она умная. Она красивая. Она оборотень. И она влюблена в Саймона. Может, все складывается наилучшим образом? Саймон теперь нежить, значит, и девушка у него должна быть из нежити. Строго говоря, ему как раз не следовало быть с нефилимами вроде Клэри.
— Ну… тогда тебе надо идти.
— Да, надо, — согласился Саймон.
Клэри обнаружила, что не может прочитать в его темных глазах ничего. Вот это что-то новенькое… Раньше ему не удавалось скрыть от нее свои эмоции. Интересно, это побочный эффект обращения в вампира или что-то иное?
— Пока.
Саймон наклонился к ней, отводя рукой ее волосы, как будто хотел поцеловать в щеку, но вдруг замер и отстранился. Клэри удивленно нахмурилась, но Саймон уже ушел, протиснувшись мимо Люка. Громко хлопнула входная дверь.
— Он так странно ведет себя! — воскликнула Клэри, прижимая к груди бархатный плащ. — Думаешь, это все из-за обращения?
— Вряд ли, — сказал Люк с улыбкой. — Превращение в нежить само по себе не меняет восприятия мира и людей. Просто дай ему время. Ты же прекратила с ним отношения.
— Я?! Это он прекратил отношения со мной!
— Потому что ты в него не влюблена. Это скользкий вопрос, и Саймон держится очень достойно. Другой парень его возраста сейчас бы картинно страдал или слонялся у тебя под окнами с бумбоксом.
— Бумбоксы — это прошлый век. Сейчас их даже нет ни у кого, — сообщила Клэри, слезла с кровати и стала примерять плащ, с наслаждением кутаясь в мягкий бархат. — Я просто хочу, чтобы Саймон снова стал нормальным, таким же, как раньше.
Она посмотрела на себя в зеркало и осталась очень довольна результатом. Глубокий зеленый цвет необыкновенно шел к ее рыжим волосам и делал глаза ярче. — Что скажешь? — спросила она Люка.
Люк, помрачнев, прислонился к дверному косяку и сунул руки в карманы куртки.
— У твоей мамы когда-то был точно такой же плащ, — только и сказал он.
Клэри стиснула в пальцах мягкую ткань. От одного упоминания о маме, да еще с таким печальным выражением лица, тут же захотелось разреветься.
— Мы ведь к ней сегодня поедем? — спросила она. — Я хочу попрощаться и рассказать ей, что собираюсь сделать. Что с ней все будет хорошо.
Люк кивнул:
— Конечно, мы съездим в больницу. И знаешь что, Клэри…
— Что?
Клэри боялась смотреть на него, но когда все же подняла взгляд, то увидела, что на лице Люка не осталось ни тени грусти. Он улыбнулся:
— Быть нормальным не так уж хорошо, как принято думать.
Щурясь от полуденного солнца, Саймон взглянул сначала на записку, потом на собор. Окруженный высокой каменной оградой, Институт высился гранитным утесом на фоне ясного голубого неба. Над стрельчатыми окнами с карнизов щерились горгульи, словно пытаясь отогнать его от входа. В прошлый раз Институт предстал перед Саймоном совсем другим — старой, позабытой развалиной. Но чары не действуют на нежить, и сейчас Саймон видел истинный облик собора.
Тебе здесь не место. Слова были резки и едки, как кислота. Саймон не знал, кто произнес их — каменная горгулья или собственный внутренний голос. Это храм, а ты проклят.
— Умолкни, — равнодушно пробормотал он. — Я еврей, мне нет дела до ваших храмов.
Саймон подошел к замысловатым кованым воротам и взялся за щеколду, почти ожидая, что руку обожжет боль. Ничего не произошло — видимо, ворота храма святыми не считались. Саймон вошел во внутренний двор и пошел по дорожке, вымощенной растрескавшимся камнем. На полпути ко входу в собор он услышал знакомые голоса, совсем рядом…
