Ольга Куно - Графиня по вызову
— Как он? — озабоченно спросила я.
— Пока рано судить, — ответил лекарь, вытирая руки полотенцем. — Должно пройти время. Положение тяжёлое, рана серьёзная. Но шансы есть.
Мне оставалось только кивнуть и подойти к больному. Глаза Рэма были закрыты, на лбу блестела испарина. Я опустилась в кресло, уже пододвинутое к кровати.
— Я вернусь через несколько часов, — сказал лекарь. — В случае если в его состоянии будут изменения, следует немедленно меня оповестить. Я уже предупредил камердинера.
— Благодарю вас, — кивнула я. — Я за этим прослежу.
Я долго сидела и просто смотрела на Рэма, прислушивалась к его дыханию. Иногда мне казалось, что оно становится более слабым. Я вставала, подходила поближе, подносила ухо почти к самым его губам, чтобы лучше различать вдохи и выдохи. Думала, не пора ли срочно посылать за лекарем. Но нет, всякий раз я приходила к выводу, что все перемены существуют лишь в моём воображении. Поняв это, я снова устроилась в кресле, положила руки на подлокотники и стала вспоминать. В сущности, мы с Рэмом совсем недолго знакомы, но отчего‑то кажется, что наше знакомство на балу состоялось так давно…
Я сама не заметила, как задремала: давала о себе знать бессонная ночь. Но вскоре проснулась от того, что рука соскользнула с подлокотника. Испуганно вскочила и присмотрелась к Рэму: вдруг что‑то успело случиться за время моего сна. Спустя несколько секунд успокоилась. Зачерпнула немного воды из кувшина и умыла лицо.
Я продолжала сидеть у постели Рэма ещё два дня. Он всё никак не приходил в себя, но состояние было стабильным, и лекарь утверждал, что это хороший признак. Дескать, тот факт, что нет ухудшений, должен внушать оптимизм. Я старалась следовать его совету и сохранять оптимистичный настрой.
Нельзя сказать, что всё это время я провела в одиночестве. Горничные и камердинер заходили регулярно. Раз в несколько часов появлялся лекарь. Кроме того, многие заглядывали, чтобы навестить раненого и справиться о его здоровье. В первую очередь это был, конечно же, Рикардо. Один раз пришёл Велэско. Даже герцог Кальво соизволил снизойти до визита. Кардинал появлялся, но не слишком часто и времени у постели проводил не много. На его лице читались верные признаки усталости: события последних дней добавили ему работы, которая полноценно не прерывалась ни днём, ни ночью. Арман появлялся часто, но, думаю, он приходил, чтобы проведать не столько Рэма, сколько меня. Ещё в разное время заходили две девицы, лица которых я помнила лишь смутно. Моё присутствие их явно смущало, и обе достаточно быстро покинули покои.
Рэм едва заметно пошевелил губами. Глаза по — прежнему были закрыты. Я подошла, приложила руку ко лбу. Похоже, жар, наконец‑то, спал. Лекарь заметил первые изменения к лучшему несколько часов назад. Я окунула чистую тряпицу в воду, отжала и увлажнила с её помощью пересохшие, потрескавшиеся губы. Потом прошлась по комнате, разминая ноги, и худо — бедно помассировала себе шею. После многочасового сидения в кресле она как следует разболелась.
Погуляв по комнате, выглянув в окно, я снова расположилась возле кровати. Дверь почти сразу же открылась, и в комнату вошёл кардинал в сопровождении Гратена.
— Леди Аделина, — поздоровался Монтерей.
— Ваше преосвященство.
Гратен пододвинул второе кресло, установив его рядом с моим.
— Говорят, за всё это время вы ни разу не покинули покоев моего племянника более, чем на пять минут, — проговорил кардинал, садясь.
Я не была уверена, что это — утверждение или вопрос, поэтому на всякий случай уточнила:
— Думаю, это преувеличение. Один раз я отсутствовала минут пятнадцать.
— Вот как.
Кардинала явно не слишком впечатлила моя поправка. Какое‑то время он молча смотрел на племянника и, казалось, забыл о моём существовании.
— Ему стало лучше, — негромко сообщила я. — Жар почти совсем спал.
— Да, я знаю, — кивнул кардинал. — Благодарю вас.
И правда. Тот факт, что кардинал не слишком много времени проводил у постели раненого, не означал, что он не в курсе любых, даже малейших изменений в состоянии здоровья последнего. Уверена, ему обо всём докладывали молниеносно.
Я тоже кивнула в знак того, что понимаю ситуацию, и перевела взгляд на Рэма. Кардинал же, напротив, повернулся ко мне.
— Скажите, леди Аделина, — сейчас он разглядывал меня с любопытством, от которого мне становилось слегка не по себе, — вам известно, что мой племянник интересовался у меня возможностью устроить ваш развод?
Я изумлённо приподняла брови.
— Нет, ваше высокопреосвященство. — Думаю, в этот момент трудно было бы усомниться в моей искренности. — Я не имела об этом ни малейшего представления. — Немного подумав, я добавила: — Его высочество как‑то раз завёл со мной разговор на эту тему. Спросил, как бы я отнеслась к разводу. Но он утверждал, что граф Монтерей ничего не знает об этой беседе и очень бы рассердился, если бы узнал. Принц говорил со мной по собственной инициативе.
— Думаю, именно так оно и было, — согласился кардинал. — И тем не менее мой племянник говорил об этом со мной. Он спрашивал, возможно ли устроить ваш развод с графом Ортэго.
Я не знала, что сказать, поэтому просто молчала, переваривая эту информацию. К счастью, кардинал и не потребовал от меня незамедлительного ответа.
— Идите спать, леди Аделина, — сказал он. — Вам надо отдохнуть.
Я поморщилась, не намеренная следовать его совету, и призналась:
— Я не доверяю горничным.
Понятное дело, я не опасалась, что кто‑нибудь из служанок надумает отравить Рэма. Но и в том, что они окажутся достаточно внимательными в то время, как сам он не может попросить того, в чём нуждается, сильно сомневалась. Объяснять это кардинала не пришлось.
— Я сам сменю вас, леди Аделина, — с лёгкой улыбкой заметил он. — Надеюсь, мне вы доверяете?
Пожалуй, отрицательный ответ мог иметь неприятные последствия. К тому же, что кривить душой, я действительно нуждалась в отдыхе.
— Хорошо, — склонила голову я. И поспешила предупредить: — Но далеко я не уйду, просто прилягу ненадолго в соседней комнате.
— Как вам будет угодно.
Я поднялась с кресла и осмотрела прикроватный столик, удостоверяясь в том, что там имеется всё необходимое.
— Когда он чуть — чуть приоткрывает рот, это значит, что он хочет пить, — сказала я кардиналу. — И ещё…Если он начинает покачивать головой из стороны в сторону, надо приподнять повыше подушку. И о любом изменении в его состоянии нужно сразу же сообщить лекарю.
Я задумалась. Вроде бы всё, остальное и так очевидно. Встретилась глазами с кардиналом и почувствовала себя не в своей тарелке. Монтерей смотрел на меня с любопытством, чуть прищурившись, словно изучал меня, а вовсе не слушал то, что я говорю. Спрашивать его о последнем я не решилась, понадеявшись, что всё же кардинал не тот человек, что станет пропускать подобное мимо ушей.
