Татьяна Шульгина - Повстанец (СИ)
– Номи? Ты слышишь меня? – истеричным шепотом спрашивала подруга. – Почему без картинки, опять спишь?
– Нет, я по мобильному, – ответила я. – Ты же помнишь, какой сегодня знаменательный день?
Я позабыла о грязном столе и облокотилась на него.
– О, точно! – девушка окончательно проснулась. – И как он? Вы уже познакомились поближе? Он хороший любовник? Я хочу подробностей.
– Он свинья! – воскликнула я, почувствовав на локте остатки картофеля, и брезгливо вскочила, оттирая руку. – Он тут полчаса, а моя кухня похожа на хлев.
– Хлев? – не поняла Мили.
– У тебя что, телевидение отключено? – спросила я, начиная злиться и на подругу. Утро у меня явно не задалось, а день обещал быть еще лучше. На панели главного компьютера появился датчик о включении воды. Мой неандерталец все же решил помыться.
– Да, я его вообще не смотрю, – ответила девушка, чувствуя мое негодование. – Но я поняла, о чем ты.
– Поняла? – я нервно рассмеялась.
– Мои тоже мусорят, – девушка понизила голос. Скорее всего, эти самые «они» были где-то поблизости. – Но я и сама не чистюля. Горничная все убирает.
– Моя придет в понедельник, – вздохнула я, глядя на мелькающий датчик. – Боюсь, до этого времени от моей квартиры мало что останется.
Мили рассмеялась и завела речь о своих проблемах, связанных с совместным проживанием с мужчинами. Я вытерла со стола и выбросила поднос в утилизатор. Потом вымыла чашки и выключила кофеварку. Кухня более менее приобрела прежний девственный вид, нетронутой грязными мужскими руками чистоты.
Потом я вернулась в спальню и привела себя в порядок. Подруга уже успела описать всех своих любовников, о которых я слышала уже в сотый раз. Но голова моя была занята и я могла позволить ей высказаться. Вернувшись через полчаса на кухню, я обнаружила, что вода все еще включена и запас ее на исходе.
Я подошла к двери в берлогу, постучала, и, не получив ответа, вошла. Он стоял перед окном, рассматривая пейзаж. По мокрым волосам и каплям на обнаженной спине я догадалась, что водой все же пользовался он.
– Ты выключил воду? – спросила я, оставаясь стоять у двери. Он не оборачивался, словно и вовсе не слышал. Я быстро подошла и развернула его к себе лицом, готовая по этому лицу надавать. Он испуганно отшатнулся от меня, словно увидел привидение. Я поняла, почему он не слышал ничего и не заметил моего приближения. Мужчина слушал музыку, заткнув оба уха маленькими наушниками. Теперь, когда он стоял лицом, я могла их увидеть. Он быстро вынул наушники и посмотрел на меня.
– Ты выключил воду? – спросила я, указав на мигающую панель компьютера.
– Ой, забыл, – спохватился он, но не сдвинулся с места. – Там не было полотенца, я пошел его искать…
– Так выключи, ради всего святого! Идиот несчастный! – я пошла прочь, проклиная тот день, когда решила обзавестись этим ослом. Он медленно побрел в ванную.
Я вернулась в кабинет и занялась делами. Из офиса пришло несколько сообщений и документация, с которой необходимо было ознакомиться до понедельника. От министерства обороны поступил новый большой заказ, и дел было много. Я не заметила, как солнце начало клониться к горизонту. В животе заурчало. Я весь день пила только кофе, теперь следовало хоть что-то съесть.
– Собирайся, пойдем в ресторан, – сказала я, включив связь между комнатами и, не дожидаясь ответа, выключила. Мне его согласие не нужно, он моя вещь, хоть и крайне бестолковая. Самые глупо потраченные пятьдесят тысяч. Лучше бы машину новую купила или съездила в Нью-Вегас на неделю, поиграла в казино.
Я привела в порядок документы. Потом неспешно собралась, надев простой вечерний брючный костюм из черной легкой ткани и уложила волосы. Украшением мне служил наушник от мобильного, теперь черный, с золотым узором, под вечерний наряд. Шею украсила золотая цепочка с черным кулоном, ложившимся на грудь в глубоком вырезе пиджака. Этот костюм не предусматривал нижнего белья и рубашек, и был весьма откровенным. Я решила, что хоть так заинтересую своего мужа. Хотелось испробовать его полностью, прежде чем вернуть обратно. А это становилось все более реальной перспективой. Жить с такой глупой свиньей мне было бы сложно.
Вскоре я опять имела удовольствие убедиться в этом. Не достучавшись до него и в этот раз, я опять вошла, но так и замерла на месте. Моя комната для гостей превратилась в сарай с кучей какого-то хлама. На полу валялись микросхемы, провода и детали непригодной более техники. Мебель тоже сменила адрес. Он переставил почти все, что можно было переставить. Кровать стояла спинкой ко входу и лицом к окну. На ней возлежал господин владений, все в том же костюме Адама, обернутый лишь белоснежной махрой полотенца, и с наушниками в ушах. Только теперь он не любовался пейзажем, а играл в какую-то глупую игру, используя для этого часть моей домашней техники. Я немного удивилась тому, как он смог собрать столь замысловатую конструкцию. Мне бы и в голову не пришло таким образом использовать технику. То, что после его манипуляций она пришла в негодность, я оставила без внимания. В конце концов, я сама впустила в дом этого вандала.
Голограммы он проецировал прямо на большое стекло окна, сорокадюймового экрана ему показалось мало. Весь квартал мог любоваться кровавыми баталиями каких-то монстров в непроходимых джунглях. Когда мой герой снес голову очередному гаду, чрезвычайно извращенным и садистским способом, комнату огласил такой визг, что я невольно содрогнулась.
Это было уже вне всяких границ. Я вновь приблизилась и нажала на оранжевый сектор браслета. Он замер. Монстры крайне жестоко поиздевались над его героем, и экран вновь стал просто темным окном.
– Я сказала, что мы идем в ресторан, – произнесла я, когда он сел на постели, вынимая из ушей наушники.
– Ты пробовала когда-нибудь эту штуку на себе? – спросил он, глядя на меня. Таким взглядом можно было бы убить всех монстров и очистить джунгли навсегда.
– Мы идем в ресторан, чтобы через пятнадцать минут ты был в гостиной одетым и причесанным, – ответила я, одарив его не менее грозным взглядом, и вышла, хлопнув дверью.
Конечно, немного поостынув, сидя в гостиной перед мелькающим экраном, я поняла, что поступила жестоко. Подкралась и ударила в спину, когда он меньше всего этого ожидал, но у меня были смягчающие обстоятельства. Во всяком случае, я пыталась оправдать себя. Я целый день работала, а он пока не сделал ничего, чтобы хоть как-то оправдать свое пребывание в этом доме. Он воспринимал все как данность, не пытался понравиться мне, хоть как-то угодить. Он вообще вел себя по-хамски. Но я все равно была излишне жестокой.
