Лорен Кейт - Мучение
— Прости. — Выдохнула Шелби и изменила свой тон, подойдя к концу кровати Люси. — Я единственный ребенок. Леон, мой психиатр, пытается сделать меня не такой грубой, когда я знакомлюсь с людьми.
— И как, помогает? — Люси тоже была единственным ребенком, но она не грубила всем незнакомцам, с которыми сталкивалась.
— Я имела ввиду…. — Шелби смутилась. — Я не была расселена. Можем ли мы — она мотнула головой — начать сначала?
— Это было бы здорово.
— Окей. — Глубоко вздохнула Шелби. — Франки не упоминала тебе о соседке вчера ночью, так как ей пришлось бы либо заметить, либо, если она заметила, обнаружить, что меня не было в кровати, когда ты приехала. Я влезла через окно, — указала она, — около трех.
Через окно, Люси могла видеть широкий выступ, который тянулся до угловой части крыши. Она представила, как Шелби ловко пересекает всю систему выступов на крыше, чтобы добраться сюда среди ночи.
Шелби сделала вид, что зевает. — Видишь ли, когда в Береговой линии дело касается детей-Нефилимов, единственное, в чем они строги — притворная дисциплина. Самой дисциплины здесь почти не существует. Хотя, конечно, Франки не будет этим афишировать новой девушке. Только не Люсинде Прайс.
Снова. Это странная интонация, когда она произносить имя Люси. Люси хотелось бы знать, что это значит. И где была Шелби до того как пробралась по дереву. И как она пробралась через окно в темноте не затронув ни одного растения на подоконнике. И кто такие дети — Нефилимы?
К Люси внезапно нахлынули воспоминания о психически неуравновешенной Арриане, как та потянула ее на спорт площадку, при их первой встрече. Ее соседка в Береговой линии своей грубостью во многом напоминала Арриану, и Люси вспомнила свою первую мысль 'как мы можем вообще быть друзьями' которая посетила ее в первый день в Мече и Кресте.
Но в остальном Арриана выглядела пугающей и даже немного опасной, а ее взбалмошность очаровывала с самого начала. Новая же соседка Люси в остальном казалась надоедливой.
Шелби вскочила с кровати и заняла ванную, для того чтобы почистить зубы. Перерыв всю спортивную сумку, чтобы найти зубную щетку, Люси последовала за ней и застенчиво глянула на зубную пасту.
— Я забыла упаковать свою.
— Без сомнений, ослепительный блеск твоего величия затмил мелкие жизненные потребности, — ответила Шелби, но взяла тюбик и протянула его Люси.
Они молча чистили зубы около десяти секунд, пока Люси это не надоело. Она сплюнула пену. — Шелби?
Наклонившись к фарфоровой раковине, Шелби сплюнула и сказала, — Что?
Вместо того, чтобы задать один из вопросов, которые крутились у нее в голове минутой раньше, Люси, удивив саму себя, спросила, — О чем я говорила во сне?
Это утро было первым за, по крайней мере, последний месяц с яркими, сложными снами о Дэниэле, от которого Люси проснулась, не будучи в состоянии вспомнить хотя бы что-то из сна.
Ничего. Ни одного прикосновения ангельского крыла. Ни одного поцелуя его губ.
Она уставилось на грубое лицо Шелби в зеркале. Люси нужна была эта девочка, чтобы помочь подтолкнуть ее воспоминания. Ей, должно быть, снился Даниэль. Если же нет… то что это значит?
— Убей меня, — сказала, наконец, Шелби. — Ты приглушенно бормотала что-то несвязное. В следующий раз попытайся все изложить. — Она вышла из ванной и надела пару оранжевых сандалий. — Сейчас время завтрака. Ты идешь или как?
Люси выскочила из ванной. — Что мне надеть? — Она все еще была в пижаме. Вчера вечером Франческа ничего не сказала о дресс коде. Хотя она и о соседке по комнате забыла упомянуть.
Шелби пожала плечами. — Я что, полиция моды? Оденься в то, что займет минимум времени. Я есть хочу.
Люси втиснулась в пару узких джинсов и черный свитер. Она хотела бы потратить больше времени на свой внешний вид, получше выглядеть в первый день в школе, но пришлось просто схватить свой рюкзак и пойти за Шелби.
Коридор общежития был другим при дневном свете. Везде были либо светлые широкие окна, открывающие вид на океан, либо встроенные книжные полки, обильно заполненные книгами в ярком, твердом переплете. Полы, стены, высокие потолки, крутые винтовые лестницы были отделаны таким же кленом, как и вся фурнитура в комнате Люси. Это должно было бы дать приятное ощущение теплой, деревянной, лесной хижины, если бы школьная планировка не была настолько сложной и ослепительной, насколько скучной и простой она была в Мече и Кресте. Через каждые несколько шагов коридор разветвлялся на маленькие второстепенные коридорчики, с винтовыми лестницами, ведущими в тускло-освещенный лабиринт проходов.
Два лестничных пролета, что-то вроде секретной двери за ними, и Люси и Шелби шагнули через двоные застекленные французские окна в дневной свет. Солнце было невероятно ярким, но воздух оставался достаточно холодным, и Люси была рада, что одела свитер. Повеяло океаном, но не так, как дома. Ветер был менее соленый и более сухой, чем на Восточном побережье.
— Завтрак накрыли на террасе. — Шелби жестикулировала на широком покрытом зеленью участке земли. Лужайка с трех сторон была огорожена густыми зарослями гортензии, а с четвертой стороны был крутой спуск к морю. Люси было тяжело поверить, в каком прекрасном месте находится школа. Она не могла представить, что сможет оставаться внутри достаточно долго, чтобы не сбежать из класса.
Когда они приблизились к террасе, Люси увидела другое здание — длинное, прямоугольное, с крышей, покрытой дранкой и веселыми отделанными желтым окнами. Большая вырезанная вручную вывеска висела над входом: "Столовая". надпись была заключена в кавычки, как будто кто-то пытался пошутить. Это безусловно был самый приятный беспорядок, который когда — либо видела Люси.
Терасса была заставлена побеленной железной уличной мебелью и заполнена сотней непринужденно выглядящими студентами, каких Люси никогда раньше не видела. Большинство скинули свои ботинки, а ноги положили на стол, в то время как они кушали из красиво сделанных тарелок для завтрака. Яйца Бенедикта, бельгийские вафли покрытые фруктами, формы с богато выглядящими пирогами из заварного теста с начинкой из шпината. Ребята читали газеты, болтали по мобильнику, играли в крокет на лужайке. Люси знала богатых детей в Дувре, но богатые дети Восточного побережья были заносчивы и плаксивы, а эти выглядели солнечными и беззаботными. Весь вид скорее напоминал первые дни лета, нежели вторник в начале ноября. Было так приятно, и почти невозможно завидовать само довольным видом всех этих ребят. Почти.
Люси попыталась представить здесь Арин, о том, чтобы она подумала о Шелби или о завтраке на берегу океанам, о том, что она не могла бы решить с чего посмеяться в первую очередь. Люси хотела бы сейчас повернуться к Арин. Было бы в самый раз посмеяться.
