Татия Суботина - Если бы не ты
Рита, испуганно вытаращив глаза, шумно втянула воздух и закашлялась – поток воды прекратился.
– Пошла вон, – зло сплюнула ведьма в ее сторону.
Повторять не пришлось. Рита послушно скрылась за дверью.
– Что ты сделала? – ошарашено выдавила я.
– Одолжила немножко жизни. Тебе все равно скоро не пригодится.
– Что?
Ведьма отпустила мою руку, кинула белую салфетку. Я наскоро перемотала рану. Когда алая капля упала на столешницу, ведьма брезгливо поморщилась.
– Осторожнее! – свернула глазами она, потом тяжело вздохнула. – Какие же вы все глупые – Казарины!
– Кто?
Ведьма не ответила. Лишь хмуро хмыкнула, выставила вперед подрагивающие руки и вперились в них внимательным взглядом. Ее хищная улыбка, больше похожая на оскал, растянула тонкие губы. Я проследила за взглядом старухи и не сдержала ошарашенный выдох.
Кожа ведьмы быстро меняла цвет, желтые пятна исчезли, глубокие морщины разгладились, проступил румянец. Передо мной, довольно улыбаясь, сидела женщина лет тридцати, максимум.
– Даже фамилии своей не знаешь. Но я тебе скажу, деточка, что мать твоя была дурой, что бабка, что прабабка, весь твой род. И всех сгубило одно и то же, – продолжила она.
– Я не понимаю…
– А что тут понимать… Любовь убивает. Но я не буду читать тебе лекций, – вела она. – От судьбы-то не уйдешь. Круг замкнулся.
– О чем вы?
– Только вот бабок твоих мне отслеживать пришлось, а ты сама пришла – дуреха.
– Да скажите толком, что происходит!? – возмутилась я.
Ведьма лишь усмехнулась.
– Иди. Он будет наказан, – кинула фото в серебреную тарелку.
– Стойте, но мне нужны ответы! – не унималась я.
– Ответы? – удивленно повела бровью женщина. – Будут тебе ответы, девочка, будут. Ступай домой.
Она слегка нахмурилась и пристально посмотрела на меня. Я сгорбилась под тяжестью этого взгляда.
Уходи. Скорее. Они уже тебя почувствовали.
Я зажмурилась и не тронулась с места.
– Но я не понимаю! – мысленно взмолилась.
Прости меня. Уходи. Так надо.
Понимание, что интересующих ответов мне не видать, накрыло внезапно. Я поднялась со стула и направилась к выходу. Голова потяжелела от стойкого предчувствия беды.
– Девочка! – окликнул в дверях приторно-сладкий голос.
Я повернулась.
– Помни – человек рождается только раз, умирает только раз и решение принимает тоже только однажды, – ведьма поджала губы. – Не ошибись.
Я тенью выскользнула за дверь. Бред какой-то! На площадке в нос ударило безумством запахов: кошачья моча, грязь, мусор. Привалилась к прохладной поверхности двери.
Бред.
Кожу защипало. Я конвульсивно дернулась и присмотрелась. На правом запястье проступали красные пятна-бугры, будто руку засунули в огонь и он жадно пожирал плоть. Боли почти не чувствовалось. Скорее она была терпимой, чем острой и невыносимой, как бывает от ожогов. Я стояла и наблюдала за метаморфозами с рукой – как из-под вуальной занавеси. Словно не я. Словно не со мной.
Кожа вспузырилась, на миг стала багровой. Послышался хлопок, молочно-мутная жидкость пролилась из волдырей. Еще через мгновенье кожа приобрела свой первоначальный вид. Я сглотнула и невольно сморгнула. Исчез даже след от пузырей. Разве что цвет запястья теперь был не бледный, а розоватый. А еще медленно проступил знак бесконечности. Тоненький такой, красноватый символ. Похожий на горизонтальную восьмерку. Аккуратный, словно прошлогодний шрам. Только вот ничто не оставляет таких странных шрамов.
Я рассматривала знак, и где-то на затворках разума рождалось странное спокойствие, уверенность в неизбежности. В то же время меня передернуло только от одной мысли, что случится нечто неподконтрольное моей воле.
Я покачала головой. Об этом не может быть и речи. Я и только я одна контролирую свою жизнь! Этот урок давно заставили выучить на отлично.
Ринулась по ступеням вниз. За спиной что-то зашипело. Я обернулась, выхватила краем глаза густой, черный сгусток дыма. Пожар?
Не мое дело.
Выскочив на улицу, поняла, что такси так и продолжает стоять у подъезда. Я решительно настроилась ничего не рассказывать Рите, хоть остро нуждалась в поддержке. Наверное, побоялась, что мой рассказ сможет как-то навредить подруге. Или же Ритка подтвердит мое сумасшествие, и я окончательно скисну.
А вдруг и правда близится опасность?
Но больше всего, как ни странно, я нуждалась в себе. И не хотела, чтобы то, что мне принадлежало, разрушили…
Глава 4
Весточка
Если какая-то деталь выбивалась из-под контроля, мешая ее плану, продуманному, как механические часы, старшая медсестра выходила из себя. Мельчайший сбой, помеха, непредвиденная ситуация и ее нервы становились натянутыми, будто тетива лука. Она ходила по отделению, кидая цепкие взгляды по сторонам, на лице играла спокойная улыбка, и никто не видел бурю, что заполнила ее суть до краев. Никто, кроме Адисы Узома.
Адиса знал это, потому что умел чувствовать. Мечты, боль, страхи. Умел видеть то, что каждый старался спрятать поглубже, туда, где кажется, никто не расковыряет носком ботинка, как заскорузлую землю, не полюбопытствует.
Ее улыбка, фальшивая, как и то спокойствие, что она пыталась изобразить, не дарила ничего, кроме холода. Внутри эта женщина была тверда и напряжена, словно сталь. Назойливое жужжание не давало ей расслабиться ни на минуту, пока нарушитель не будет обработан, конфликт подавлен и все вернется, как она говорила, на круги своя.
Адиса привык к откровению. Ранее он думал, что его Дар поможет спасти многие души от тьмы, всепоглощающей, жестокой, беспринципной. И до сих пор не позволял себе разувериться в этом, хотя тьма уже не казалось ему такой однотонной. Она мерцала тысячами оттенков, которые Адиса научился различать.
Вот и сейчас, Галина Леонидовна была напряжена. Только о причине, его, Адису, еще никто не уведомил. Никто не знал, что Адиса Узома мог предчувствовать неприятности. Он и сам раньше не догадывался об этом, пока не был принят в клан Жнецов.
Адиса прищурил глаза и заставил себя сделать спокойный вдох. Возможно, на этот раз ему просто кажется и буря еще не накрыла отделение? Или же не накроет? Ведь старшая медсестра может нервничать из-за любого пустяка… С чего он решил, что это непременно что-то глобальное?
Адиса замечал, что с каждым годом умений у Галины Леонидовны только прибавляется и прибавляется. Да и рвения к работе не уменьшается. Опыт закалил и укрепил ее дух, сделав из этой женщины точный механизм, как часы, которые она любила коллекционировать. Старшая медсестра – ветеран выдержки и терпения. Из-за этой брони с каждым разом Адисе ставало труднее и труднее читать ее. Давно, когда Адиса только перевелся в клинику, Галина уже была старшей сестрой на прежнем месте.
