Марина Эльденберт - Заклятые любовники
– Самая прекрасная леди Энгерии!
– Стоило так стараться, чтобы услышать это от вас.
Дед у меня слов на ветер не бросал: восхищение в его глазах вознаградило за все усилия.
Чем заняться в ночь перед балом? Правильно, красоту наводить. И не только свою. Мне пришлось побегать за Терезой, чтобы заставить ее воспользоваться приготовленной мной маской. Побегать буквально, потому что она пятилась от меня, словно я собиралась намазать ее отваром гориньи, от которой все лицо краснеет и покрывается прыщами. Потом, в три часа ночи, мне пришло в голову, что я должна обо всем рассказать Винсенту. Именно сегодня и чуть ли не сейчас. Проворочавшись до рассвета, я решила подождать, поручила Арка лакею и немного поспала. До обеда.
– Сейчас я сожалею о том, что вы моя внучка.
– Мой первый танец – ваш.
Я поправила деду галстук, легко поцеловала в щеку, а он предложил мне руку. Мы направились к двери, и Арк пошел следом, тихонько поскуливая. Так и норовил ткнуться носом мне в руку, а потом шагнул вперед и зарычал.
– Это еще что такое, бестолочь? – Дедушка попытался его отогнать, но дог ощерился и показал зубы. Тут уже удивилась я: с того дня, как в доме появился маленький черный щенок, он рычал только играючи или когда кто-то на меня злился.
– Арк, место! – Я чуть повысила голос, но он не двинулся с места. Заскулил уже громче, преданно заглядывая в глаза. Пришлось повторить уже строже: – Место!
Тогда он опустил голову и поплелся в спальню. Я обернулась: он укладывался на полу, виноватый и грустный. Захотелось подбежать к нему и притянуть к себе, но бал должен был начаться с минуты на минуту. Успеется. Вернусь и будем обниматься всю ночь.
У лестницы нас дожидались отец, Глория и Себастьян. Мачеха в светло-голубом платье выглядела моложе, а братец в черном парадном костюме и при фраке – на несколько лет старше. Вечно заискивающее выражение лица и бегающий взгляд сменила отрешенность и гордо вздернутый подбородок. Ни он, ни матушка не соизволили высказать ничего о моем наряде, Глория только поджала губы, заметив колье.
А вот отец улыбнулся – немного неуверенно.
– Прекрасно выглядишь, дочка.
Я улыбнулась в ответ и протянула ему руку.
– Не возражаешь? – спросила у деда, отпуская его.
– Буду только рад.
– Как вам Мортенхэйм? – Я повернулась к отцу, направляясь за ним. Надо бы запомнить, что я здесь не хозяйка, и перестать задавать этот дурацкий вопрос.
– Много воспоминаний. Чувствую себя необычно.
Не самая легкая тема. Я украдкой взглянула на отца, но он продолжал улыбаться:
– Потому что хозяева больше не смотрят на нас, как на насекомых.
Я с трудом сдержала смешок. Оказывается, у него тоже есть чувство юмора.
Мы спустились по лестнице, сливаясь с потоком направляющихся к бальной зале людей.
– Леди Луиза, вы очаровательны! – Неожиданный комплимент от одного из джентльменов заставил улыбнуться.
– Благодарю.
– Дорогая, у вас потрясающее платье! – Его спутница решила поддержать кавалера, и на ее голос обернулись все.
Дальше на меня посыпались комплименты от других гостей. Нас приветствовали, на нас смотрели, безоговорочно принимая в свой круг – похоже, горячая новость о воссоединении семейства Лефер потихоньку остывала, а ближе к ужину и вовсе превратится в ледышку: наверняка на балу случится немало любопытного, что будет забавно обсудить.
Холл, длинный коридор, и вот нас уже объявили. Мы с отцом шагнули в двери первыми.
Стемнело, над залой расплескался приглушенный свет роскошных люстр, блестки украшений переливались под потолком, в воздухе плавали запахи духов и мягкий ненавязчивый аромат хвои. Огромная ель – высотой в четыре человеческих роста не меньше – застыла в центре залы, от ее верхушки расходились тончайшие нити, протянутые под потолком с фресками и стекающие вдоль занавешенных портьерами окон.
Мужчины провожали меня взглядами – короткими, насколько позволяли приличия, но на этот раз никаких фривольностей я не замечала. Дамы оценивающе рассматривали платье, восхищенные вздохи чередовались с: «Ничего особенного. Вот у моей кузины на свадьбе…»
Большинство уже собрались, я заметила стоявших чуть поодаль Фрая и Терезу, мысленно пожелала ей удачи. Музыканты листали ноты и о чем-то негромко спорили, лорд-канцлер переговаривался с каким-то мужчиной внушительных размеров, дамы перешептывались, обмахивались веерами, совсем юные девушки восторженно оглядывались по сторонам – сразу понятно, что у них это самый первый бал.
– Леди Луиза, вы великолепны! Граф Солсбери!
Знакомый голос. Обернувшись, я увидела чету Уитмор: граф с улыбкой взирал на меня, а вот Камилла явно сожалела, что у нее в руках ничего нет, чтобы пролить на мой подол.
Дед поприветствовал их кивком, легко поцеловал руку леди Уитмор, затянутую в черную высокую перчатку. Перстнем, красовавшемся на ее пальце, можно убить, если прицельно кинуть.
– Очень рада вас видеть, леди Луиза, – ее «рада» прозвучало таким тоном, каким обычно проклинают на долгую и мучительную смерть. – Граф Солсбери.
– Взаимно, миледи. – Я вернула любезность с лихвой, холоднее только снеговики разговаривают.
Темно-синее бархатное платье Камиллы было расшито драгоценными камнями и казалось роскошно-непреподъемным. Равно как и бриллианты – тяжелые, сверкающие. Как она в этом танцевать собирается?
Дед разговорился с ее супругом, я же вернулась к созерцанию зала. Строгие цвета мужских костюмов искупало многообразие красочных платьев. Чего тут только не было – от нежных оттенков фисташкового, кремового, персикового до кричащих сочных – солнечных, яблочных, небесно-синих, гранатовых. Самые разные ткани, фасоны и прически. Девушки помладше завивали тугие локоны, оставляя их свободно ниспадать на плечи и спину, дамы предпочитали высокие – от сооружений, напоминающих модные башни, до достаточно простых.
– Ее величество королева Брианна и его высочество принц-консорт Дамиан.
Зал замер, и я не стала исключением. Лишь когда королева ступила на начищенный до зеркального блеска паркет, все, словно придавленные невидимой рукой, склонились в поклонах и реверансах.
До этого я видела ее величество только на портретах в фойе театра – миловидную темноволосую особу с выразительными глазами и тонким ртом. Сейчас же не могла отвести от нее взгляда. Платье цвета шампанского переливалось, точно золотое облако в блеске солнечных лучей. Держалась она с царственной легкостью, а ее супруг – приятный блондин, смотрел только на жену.
– Его светлость герцог де Мортен и ее светлость вдовствующая герцогиня де Мортен.
Казалось, мы не виделись целую вечность. Целую вечность, хотя прошел всего один день. Я смотрела на Винсента, руки горели от невозможности прикоснуться, обнять, чувствовать своего мужчину. Поймала ответный взгляд, уголки его губ едва уловимо дрогнули, а потом… Стены вспыхнули серебристо-голубыми узорами, люстры погасли, елка засияла огнями и по тянущимся от нее нитям побежали мерцающие искры, сначала под потолком, а затем водопадом стекая по портьерам.
