Елена Грушковская - Странник
То, что лорд Райвенн увидел на экране, до крайности растрогало его, и он, вернувшись к Джиму, запечатлел на его лбу самый нежный поцелуй. Доктор Зааль сказал:
— Если вам так удобнее, я могу наблюдать вас на дому. Я буду приезжать раз в неделю, но если возникнут какие-то проблемы, не ждите моего визита, а сразу свяжитесь со мной. — Доктор Зааль протянул Джиму маленькую белую карточку с золотистыми краями, на которой было напечатано его имя и ряд букв и цифр. — Раз в месяц нужно будет приезжать в наш натальный центр на более тщательное обследование. А отрицательные эмоции и волнения вам сейчас противопоказаны. Ваши близкие также должны помнить об этом и относиться к вам с предельной бережностью.
— Мы это понимаем, доктор, — сказал лорд Райвенн. И добавил сокрушённо: — Боюсь, виновником его волнений оказался я… Я был с ним суров и резок.
— Это недопустимо, — сказал доктор Зааль серьёзно и строго. — Эмоциональный стресс вызывает спазм, а для его хрупкого организма это крайне нежелательно.
— Разумеется, доктор, этого больше не повторится, — заверил лорд Райвенн.
— Вот и прекрасно, — сказал доктор Зааль. Он достал из чемоданчика книгу и вручил её Джиму. — Оставляю вам это пособие, в котором вы можете найти много полезной информации. Вот также витаминно-минеральный комплекс, разработанный специально с учётом потребностей организма в период беременности. — Доктор Зааль вручил Джиму прозрачную коробочку, в которой было десять серебристых пластин с сиреневыми круглыми капсулами. — Сейчас достаточно принимать по одной капсуле в день для восполнения суточной потребности, а со второй половины беременности нужно будет увеличить дозу до двух капсул в день, для восполнения не только вашей потребности в витаминах, но и потребности подросшего плода.
— Доктор, а что делать, если его тошнит? — спросил лорд Райвенн. — Ведь тогда он совсем не может есть. Может быть, есть какие-нибудь лекарства?
— Сейчас противотошнотные препараты вам противопоказаны, — сказал доктор Зааль. — Но тошноту уменьшает свежий сок рауйи6 пополам с соком меллиса7, утро хорошо начинать с него. Можно для этих целей принимать экстракт корня суарма8 по тридцать капель на столовую ложку воды, но на ночь. Ещё можете жевать свежие листья хефены9. А вообще, подробные рекомендации по питанию вы можете найти в пособии, которое я вам дал. И ещё раз повторяю: больше положительных эмоций, а отрицательных вообще не должно быть.
Раданайт пошёл провожать доктора, а Джим, лёжа в объятиях лорда Райвенна, пробормотал:
— Милорд, пожалуйста, не сердитесь на Фалкона… Я очень его люблю.
Лорд Райвенн вздохнул.
— Что я могу сказать? Глупые вы дети… Что за привычка всё делать тайком? Вот это меня больше всего и огорчает. — Он покачал головой. — И почему я снова милорд? Я твой отец, Джим!
Джим обнял его за шею, плача навзрыд.
— Отец, прости меня… Я не знал, как ты к этому отнесёшься… Я не вынесу, если ты прогонишь Фалкона из дома и запретишь нам встречаться…
— Ну, ну, только не волнуйся опять, — сказал лорд Райвенн, снова нежно прижимая руку к животу Джима. — Ты забыл, что сказал доктор? Никаких отрицательных эмоций… И что ты вбил себе в голову, что я должен непременно выгнать Фалкона? Выгонять я его не собираюсь, но кое-какие условия поставлю, и если он откажется их выполнить, не видать ему тебя и ребёнка! Ну всё, милый, успокойся… Я люблю тебя.
Лорд Райвенн поцеловал Джима в лоб и в живот.
Почему Раданайт промолчал? Этим вопросом Джим задавался весь последующий вечер. Если он знал об их с Фалконом отношениях, почему он не обмолвился ни словом лорду Райвенну? Решившись задать его напрямик, Джим дождался возвращения Раданайта с работы и постучался в его комнату.
Тот задумчиво развязывал шейный платок перед зеркалом. Выглядел он усталым, но при появлении Джима чуть улыбнулся.
— Ты что-то хотел, малыш? Извини, я немного устал.
— У меня только один вопрос… — начал Джим. И замялся, не зная, как продолжить.
Раданайт развязал платок и положил его на подлокотник кресла.
— Слушаю тебя.
Джим отчего-то растерялся. Раданайт терпеливо ждал, расстёгивая крючки своего строгого жакета.
— В общем… Почему ты молчал? — спросил Джим. И, путаясь в словах, пояснил: — Ты ведь знал о нас с Фалконом… Ты его не любишь, и мог бы… Ну, рассказать всё отцу. Чтобы он рассердился на Фалкона…
Раданайт задумчиво помолчал. Сняв жакет и положив его на тот же подлокотник, он проговорил:
— Ты так плохо обо мне думаешь? Кто выиграл бы от этого? Настраивать отца против Фалкона, способствовать вашему разлучению, чтобы ты страдал, а потом ещё и возненавидел меня? Зачем мне это? Ты любишь его — что ж, будь с ним. Я желаю тебе только счастья. Но, — добавил Раданайт, чуть понизив голос, — если этот ветрогон бросит тебя с ребёнком и сбежит, я самолично его найду и… оторву ему тот орган, которым он сделал мне маленького племянника!
— Фалкон не сбежит, — пылко возразил Джим. — Он не такой! Не смей так говорить!
Раданайт усмехнулся.
— Что ж, будем на это надеяться. — Подойдя к мечущему глазами молнии Джиму, он поцеловал его в лоб. — Иди, Джим. Тебе надо отдыхать, а волноваться нельзя. Да и мне тоже не помешало бы отдохнуть… Устал я немного, было много работы сегодня. Увидимся утром.
Утром Криар вошёл в комнату Джима со стаканом сока на подносе и веточкой с фиолетово-голубыми листьями, по форме и размеру напоминавшими листья мяты.
— Ваш сок от тошноты и листья хефены, господин Джим.
Джим выпил сок и сжевал горьковато-пряные листья, и это действительно помогло: тошнота почти прошла, и Джим смог позавтракать. Когда на площадку перед домом приземлился звездолёт, и на тонкий слой свежевыпавшего снега из люка выпрыгнул Фалкон, дома не было ни лорда Райвенна, ни Раданайта: Джим, закутавшись в плед, сидел один в библиотеке и изучал найденную там литературу по самой актуальной для него на данный момент теме, отложив выполнение задания по своей общеобразовательной программе.
— С возвращением, господин Фалкон, — сказал Криар.
— Привет, Криар, — ответил тот, снимая плащ. — Что, дома никого?
— Милорд уехал по своим обычным делам, господин Раданайт также на работе, — сообщил дворецкий.
