Дж. Уорд - Восторг
– Но не душа, ага.
– Небольшая жертва ради триумфа в войне.
– Вот к чему, по-твоему, ты подошла вплотную? – Он приблизился, наклоняя ее еще сильнее. – Потому что мне все видится в совершенно ином свете.
Они оба были напряжены, лица близко друг к другу, тела тесно переплелись. А вокруг царила тишина… но не потому, что их окружала тьма. Он наложил заклинание… даже в гневе и охватившей его ненависти, ему хватило мозгов удостовериться, чтобы любопытные людишки не помешали им.
Весьма романтично.
И на этой ноте, она вырвалась из его тисков, оставляя в его руке прядь черных волос.
Окей, это больно. И, отчасти, весело.
– Ты хочешь меня, – сказала она, проведя рукой над облысевшим местом и заново отращивая идеальные волны.
– Чтобы ты умерла. О, да.
– Во-первых, я бессмертна. И, во-вторых, позволь преподать тебе небольшой урок, Джим…
– Мне ни черта от тебя не нужно.
Она с улыбкой демонстративно уставилась на его член… который словно башня выпирал из самых отвратительных штанов, которые она когда-либо видела.
– Сильно сомневаюсь в этом. И, послушай внимательно, на твоем месте… ты здесь новичок. Я и Создатель? Мы знали друг друга, когда тебя еще в проекте не было. Он создалменя, Джим. Я также драгоценна для него, как и твой начальник Найджел. Я – равновесие… без меня не будет Рая, добра, мирской романтической чуши, потому что когда дело доходит до свободной воли, необходимо иметь контраст прежде, чем даровать что-то. Я – егоЗамысел.
Ангел скрестил руки на груди.
– Поэтому игра направлена на твое уничтожение?
– Скорее на уничтожение Найджела. – Она скользнула по нему взглядом, оценивая его тело, это большое, мускулистое тело, которое она поимела столькими способами, по желанию… и без оного. – Знаешь, я ведь тоже выбрала тебя… не только твой «босс». В самом начале всего этого, я согласилась с Найджелом, что ты должен выйти на поле. Ты был наполовину злом, наполовину – добром, в наиболее равной степени из возможной. – Девина подошла к нему. – Поэтому если тебя возмущает то, что происходит с вспомогательными инструментами вроде той журналистки, то это твоя гребаная вина.
– Моя?
Она ткнула пальцем в его грудь.
– Ты должен быть середина-на-половину, добром и злом… хотя, вынуждена признать, ты разочаровал меня и в меньшей степени представил мою сторону. По этой причине ты не оставил мне иного выбора кроме как вести себяв соответствии с тем, какой меня создали…
Когда его рука снова взметнулась в воздухе, она схватила его запястье мертвой хваткой.
– Тронешь еще раз мои волосы, и я врежу тебе… вместо того, чтобы хорошенько трахнуть.
– Я не хочу тебя… меня тошнитот тебя.
– Да ладно? – сказала она, опустив руку на его челн и сжав.
В этот раз Джим разорвал контакт, отталкивая ее, отступая назад. Его голос стал внезапно спокойным, но это была ложь.
– Девина, блондинки на меня не действуют. Ты зря тратишь время.
– Да? Или ты хочешь, чтобы я просто поверила в это. – Она ступила вперед, снова становясь вплотную, вновь соединяя их тела. – Думаю, последнее верно.
– Меня это не волнует, демон. – Он снова придвинул губы ближе. – И это твои похороны, если ты откровенно пренебрежешь правилами… или ты думаешь, второй шанс для одной из твоих душ – худшее, что твой Создатель может сделать с тобой? Мне вот так не кажется. – Джим наклонился еще ближе, их губы почти соприкасались. – Я думаю, он способен на нечто посерьезнее.
Просто чтобы побесить его, она вцепилась в его губу, пробуя вкусную кровь.
Он даже не зашипел.
Нет, просто повернул голову и сплюнул. Потом снова взглянул на нее… будто хотел убить голыми руками.
Как. Восхитительно. Это. Было.
Боже, она была более чем готова для добротного, старомодного траха без ограничений, от которого остаются отметины, а тело болит на протяжении нескольких дней.
И в этой напряженной, почти-добилась-своего тишине, она рассматривала варианты. Продолжить нотации. Продолжить подколы.
Или… она может достать спичку и поджечь его бомбу.
– На твоем месте, я вела бы себя милее по отношению ко мне, – сказала она, слизывая языком свежевыступившую кровь на его нижней губе. – Потому что у меня есть то, что тебе нужно, не так ли… и все может пойти весьма скверно с твоей девочкой, если будет на то моя воля. Как там ее зовут? Сисси, точно…
Ба-бах!
Глава 43
Опустившись на свою женщину, Матиас лишь отчасти думал о сексе. Другая часть его мозга была занята, сообщая об улучшениях южнее талии.
Похоже, член был твердым как доска два на четыре[143]… и таким же длинным.
Лаская лоно Мэлс, посасывая ее плоть, глубоко проникая языком, он не мог поверить в то, что его эрекция сейчас, в это мгновение, наслаждалась трением, зажатая между его животом и матрасом.
Сюрприз!
Он заметил изменения в своем теле, как только уложил Мэлс – обнаженную – на кровать. Один взгляд на ее идеальные груди, и он ощутил, как шок прострелил вплоть до головки члена.
Он опустил взгляд на свои бедра и решил, что окончательно лишился рассудка.
Но потом, когда он встал с кровати и проследовал за Мэлс в ванную, то мог поклясться, что движение в штанах означало весьма специфичное «привет-а-вот-и-я».
И сейчас, когда Мэлс кончала у его лица, ее лоно, открытое для его рта, ее вкус ощущался на задней стенке его горла, он знал, что невозможное оказалось возможным.
Потянувшись вниз, он запустил руку между ног.
Он застонал у ее лона.
Он был твердым.
Твердым, как скала.
И, очевидно, отчаянно жаждущим: потому одно-единственное, мимолетное касание к позаимствованным кожаным штанам, и он был вынужден рухнуть на ногу Мэлс, шок, благодарность и…
Логика заткнула за пояс все эти «я-хуууу!», напомнив, что одно наличие эрекции не значило, что он сможет закончить дело.
– Матиас?
Когда он прокашлялся, Мэлс поняла, что что-то происходит, его женщина приподнялась на подушках.
– Что такое?
Выпрямляясь, он забрался на матрас, держа равновесие на одном колене. Потом он взял ее ладонь и потянул на себя. Матиас не доверял своему голосу, но, с другой стороны, слова здесь лишние. Она поймет его, как только почувствует.
Вспоминая то сумасшествие с Эдрианом в ванной, он по-прежнему не понимал, что произошло… но, вернув ко всему прочему зрение, сейчас он был твердым, и более чем жаждущим… и, благодаря парню, казалось, что сейчас, после столького времени, он был способен.
