Филис Каст - Богиня по крови
— Все пройдет как надо?
— Что ты имеешь в виду, пламя мое?
— Как-то странно, что его похороны состоятся, сам знаешь… без нее. — Морриган трудно было называть Шаннон именем родной матери, поэтому у нее вошло в привычку, вообще обходиться без такового.
— Мы с Биркитой сошлись во мнении, что было бы жестоко сообщать Рианнон о смерти ее любимого мастера-каменщика, пока ее собственное горе не улеглось. Было решено, что я привезу ей прах Кая вместе с известием о его смерти, когда закончу работу над обоими памятниками.
— Один для Мирны, второй для Кая.
— Сначала ты должна отыскать камень, в котором заточен образ мастера, а затем я изваяю его портрет. — Кеган пригладил ей волосы и поцеловал в лоб.
— Знаю. Поищу.
Но правда состояла в том, что Морриган никак не могла набраться смелости и обратиться к душам камней. Она твердила себе, что прошло всего два дня после смерти Кая, у нее еще много времени на поиски подходящего материала, но в душе знала, что дело не в сроках. Морриган боялась, хотя не понимала, чего именно.
Последние два дня кругом творилось что-то очень странное. Жрицы разговаривали с ней, вели себя как всегда. Биркита держалась великолепно, хотя Морриган знала, что пожилая женщина недосыпала. Девушку очень тревожило то, какой усталой выглядела Биркита. А Кеган… Морриган со вздохом прижалась к нему еще крепче. Кентавр был изумителен. Зато все остальные либо абсолютно ее игнорировали, либо таращились во все глаза, а потом принимались перешептываться, стоило ей отойти на приличное расстояние. После стычки в Усгаране Шейлу она больше не видела. Биркита рассказала, что Хозяйка Сидеты совершала бдение над телом Кая, ежедневно умащивала его маслами и благовониями, как подобало жене. Морриган удивилась и спросила, где же пропадает Перт, в то время, пока его жена публично демонстрирует свои чувства к другому мужчине. По словам Биркиты выходило, что Хозяин исчез в недрах пещеры вскоре после смерти Кая и с тех пор его больше никто не видел. Она предполагала, что Перт появится через несколько дней после похорон и станет вести себя как ни в чем не бывало, притворяться примерным мужем. Морриган не была в этом уверена. Она считала очевидным, что Шейла пересекла грань разумного. Логичнее было предположить, что спятившая стерва захочет разделаться с муженьком. Впрочем, время покажет.
— Морриган?
— Прости, ты что-то сказал?
— Нет, просто народ начинает собираться.
Кеган указал через ее плечо на тропинку, которая начиналась у пещеры и вела на вершину холма. Морриган увидела, что по ней медленно движется целая процессия.
— Это знак, что мне пора удалиться в тень.
— Морриган, в чем дело? Что тебя беспокоит? Ты сама решила не принимать участия в похоронах Кая.
— Знаю, — отрезала она, но потом вздохнула и виновато улыбнулась. — Просто я устала ничего не делать.
— Это называется совсем по-другому. Ты ведь готовишься к церемонии.
— А по мне, так самое настоящее безделье, — пробормотала Морриган себе под нос.
Кеган последовал за ней, когда она отошла от погребального костра к небольшой рощице низкорослых сосен, храбро укоренившихся на холме. Морриган остановилась в тени длинных тощих ветвей.
«Здесь я буду достаточно близко, увижу всю церемонию, но в то же время не привлеку к себе внимания. Я предпочла бы вообще здесь не появляться, но три причины заставили меня прийти. Во-первых, если мне суждено стать верховной жрицей, как на том настаивают Кеган и Биркита, то необходимо понаблюдать за церемонией, чтобы когда-нибудь самой ее проводить. Во-вторых, я не могу позволить, чтобы Шейла приказывала мне, что надо делать. А в-третьих — и это самое важное, — Кеган и Биркита прощаются со своим другом. Я хочу поддержать их в эту минуту, поэтому и появилась на холме, хотя желала бы оказаться совершенно в другом месте».
— С тобой все будет в порядке? — спросил Кеган, внимательно в нее вглядываясь.
— Ступай. — Морриган натянуто улыбнулась и махнула рукой. — Делай то, что нужно. После поговорим.
Он быстро ее чмокнул и вернулся к сложенному костру. Туда должны были подойти Биркита и другие жрицы, сопровождавшие похоронные носилки с телом Кая.
Морриган почувствовала, как ей в руку ткнулся мокрый нос, и улыбнулась. Пришла Брина!..
— Я рада, что ты здесь, моя красавица, — прошептала она большой кошке и почесала ей макушку, отчего та сразу замурлыкала.
Морриган ласкала зверя и пыталась успокоиться, пока наблюдала и ждала. Последние дни в ней росла тревога, которая только усиливалась от безделья. По наставлениям Биркиты, которые та не уставала повторять, Морриган должна была провести в медитации все дни, оставшиеся до следующей темной луны. Почти целый месяц, черт бы его побрал! Да-да, в медитации!
Морриган понимала, что должна отнестись к этому серьезно, наладить глубокую ментальную связь с Богиней, но из этого ровным счетом ничего не получалось. По нулям. В результате она весь день сидела у себя в спальне, стараясь не заснуть и не умереть от скуки, пока якобы медитировала. На самом же деле Морри жалела, что не имела возможности посмотреть хотя бы паршивую дневную телепередачу.
Даже голоса больше ее не тревожили. Впервые в жизни все они куда-то пропали, оставив ее в покое. Ветер не приносил никаких слов. Никто мысленно не обращался к ней. Это следовало посчитать за благо. Морриган уверяла себя в этом, но отсутствие голосов лишь раздражало ее. Наверняка случится что-то нехорошее. Она это знала.
Жители Сидеты поднялись на холм, начали выстраиваться вокруг костра и вскоре заняли всю вершину и склоны. Морриган осталась довольна тем, что выбрала удачное место для наблюдения. Небольшое возвышение, на котором ютилась рощица, позволило ей смотреть поверх голов всех присутствующих. Толпа была настроена торжественно. Почти никто не разговаривал. В тишине раздавались только сдавленные рыдания. Морриган знала, что люди искренни в своем горе. Кая здесь действительно любили.
Внимание Морриган привлекло какое-то движение. Она увидела похоронную процессию. Впереди шла Биркита с длинным, ровно горящим факелом. Носилки с телом покоились на руках шестерых крепко сбитых каменщиков. По бокам от них вышагивали жрицы, полдюжины с каждой стороны. В конце, рядом с головой Кая, шла одна-единственная женщина. Это была Шейла.
Все жрицы, да и большинство скорбящих, включая Морриган, были одеты в длинные белые хитоны, не украшенные ровно ничем. Накануне Биркита объяснила девушке, что в Сидете белый цвет выбирают для траура, ибо он символизирует отлетающую душу. Хитон на Бирките был очень просторный, расшитый по краю серебряной нитью, создававшей узор в виде переплетающихся спиралей. Шейла тоже оделась во все белое. Ее лицо закрывал прозрачный отрез ткани, достигавший колен. Когда процессия прошла сквозь расступившуюся толпу и приблизилась к сложенному костру, Морриган смогла разглядеть под вуалью лицо Шейлы и подумала, что Хозяйка своим видом напоминает невесту зомби.
