Елена Колоскова - Сид и император (СИ)
— Отвечай! — не понравилось ему мое молчание.
— Я не обязана быть там, данна. Я не развлекаю гостей, — сказала я в ответ.
— Не обязана… хм… А что обязана?
Что, в его понимании, должна делать императрица?
— Я вас не понимаю, данна.
«И никогда не пойму», — подумалось вдруг.
Но разве это так важно для чувства? Когда он настолько близко, что я ощущаю его тепло, запах тела, полыни и лаванды, которые добавляли в воду для омовения; вижу каждую морщинку и черточку на лице, каждую темную прядь, выбившуюся из косы; орнамент на его традиционной тунике; злой прищур янтарных глаз…
Я то опускаю глаза, то, поборов страх, снова гляжу на него. Похоже, его забавляет моя дерзость.
— Тогда спрошу, не что обязана, а чего ты хочешь, — сказал он и приподнял меня рукой, заставляя встать на полупальцы.
— Ах…
— Неправильный ответ.
На сей раз он целует нежно, как будто испытывает. Меня или самого себя — не знаю. Он пробует на вкус, ласкает, завлекает. Заставляет приоткрыться и принять его. Боится спугнуть… И наконец отпускает.
— Данна!
— Ты этого хочешь? — спрашивает он.
Хочу ли я? О, да. Здесь и сейчас — хочу. Но понимаю, что неизбежно продолжение, и он не ограничится одними поцелуями. Ему нужно больше, иначе бы он не искал меня. Не заговорил бы со мной после той случайной ночи. Отступился бы, узнав, что я мать императора.
Это странно. Вряд ли он получил большое удовольствие от того раза. При воспоминании об этом я невольно вздрогнула и попыталась отстраниться. Он не препятствовал мне и сразу отпустил.
— Данна, а чего хотите вы?
— Ты знаешь, — ответил он и сверкнул глазами. — Того, что уже было между нами.
— А что, по-вашему, было? — прошептала я и скрестила на груди руки, защищаясь от него.
— Понимаю… — ответил он. — Тебе не было хорошо со мной, пташка. Но я могу это исправить. Стоит тебе только захотеть.
«Да неужели?»
Я была полна скепсиса. Но он умел искушать, этого у него не отнять. И тогда, и теперь. Хотя… Что я теряю? И чего хочу на самом деле? Не зря же я послала за ним, благо, нашелся повод. Не смотря ни на что, я хотела снова его увидеть.
Кажется, я сошла с ума, но с губ сами собой срываются слова:
— Обещайте, что не сделаете мне больно, данна.
— Значит, ты согласна, — широко улыбнулся он и подхватил меня на руки.
Он несет меня в свои покои, мимо ошалевших слуг и имперских стражей. Я только краем глаза вижу, как госпожа Мэв что-то говорит караульному. Чтобы не видеть их лиц, я уткнулась Рейвену в грудь, слушая мерный стук его сердца и свое сбивчивое дыхание.
«Какой скандал!» Плевать. Плевать!
Нас пропустили, значит, были указания. Плевать и на это тоже. Будь они все прокляты. Я хочу решать сама.
Сид унес меня к себе в шатер, похитил, как владыка подземного царства — свою супругу. Нас наконец-то оставили одних. Рейвен с трудом разжал мои судорожно сжатые пальцы, один за другим, освобождая свою одежду.
— Вот так… совсем не страшно, — слегка удивленно сказал он.
Кажется, он больше удивлялся своим действиям, чем моему внезапному согласию. Он не торопился и не торопил меня.
Дерзкие мужские руки плавно скользят по ногам, освобождая от туфель, поднимаясь все выше и выше, приподнимая юбки до самых бедер. Вот пальцы поддели подвязку, спуская чулок вниз и обнажая полоску кожи. А вот другая ладонь огладила округлости и тут же отступила, снова прикрыв ноги юбкой от чужих глаз.
Закрыв глаза, я отдалась его прикосновениям. Руки теперь сомкнулись на талии, которую он легко мог обхватить двумя ладонями. Он что, задался целью измерить меня?
Я приоткрыла глаза и украдкой взглянула на сида через завесу ресниц. Что, если… Протянула руку и коснулась. Моя ладонь — такая хрупкая в сравнении с его. Он удивлен моим порывом: тоже не ожидал.
А его руки все выше и выше. Распутывают шнуровку на корсаже, добираясь до нежной кожи. Когда он, намеренно или случайно, задевает пальцем сосок, то с моих губ срывается вздох. В нем смешалось все, чего он хочет: томление и ожидание его прихода.
Неспешно и бережно он распускает мои волосы и освобождает от одежды, оставив лишь тонкую сорочку как иллюзию защиты. Прикосновения сквозь ткань я чувствую еще острее. Сам он одет, и оттого я ощущаю себя совсем беззащитной.
Кажется, он все понимает и не настаивает. Но продолжает ласкать, дразнить и распалять, заставляя забыть обо всем. Смелые ласки перемежаются с поцелуями, от которых я почти дохожу до грани.
— Не торопись, Гвинэйр, — говорит он. — Мы сделаем это вместе.
Глава 42
— Что?! — моментально очнулась я от грез.
Он глядел серьезно и чуточку насмешливо, как обычно. Наклонился ко мне, навис, придавил к постели и вжал в перину. Прошептал:
— Обещаю.
Я заморгала, пытаясь сообразить. Ах, это! Ну, зачем он только сказал? Внутри все сжалось от воспоминаний. Все это слишком похоже. Как в… тот раз. Память тела так просто не вытравишь. Хотя у меня был и позитивный опыт с ним, другим.
— Я сама, — тоже прошептала я внезапно севшим голосом и резко села.
Он не препятствовал. Только переспросил:
— Сама? Ну, что ж… — он раскинул руки. — Приступай.
Сначала туника, которую я лихорадочно сдираю с него. Кожа гладкая, горячая. Поднимаю ткань, на мгновение скрыв, как пологом, его лицо — и отбрасываю в сторону, и целую его сухие, сомкнутые губы. Прижимаюсь на мгновение, а руки уже сражаются с непослушным поясом и завязками.
— Проклятье… — выдохнула я и отодвинулась.
Как нелепо. Я опять все испортила. Или нет? Кажется, его пока все устраивало. Рейвен вольготно развалился на ложе и вытянул ноги в добротных кожаных сапогах. Шевельнул ногой и насмешливо молвил:
— Ну, что же ты? Продолжай.
«Ах ты ж…»
— Я передумала.
— А я нет!
Мгновенное, почти незаметное движение — и я уже лежу на спине, а он снова сверху и правит балом. Держит меня одной рукой, а другая заканчивает то, что я начала. Покровы прочь! Ничто теперь не мешает союзу. Кожа к коже… Горячечный бред утопающего, смешавшееся дыхание и короткие поцелуи везде, где можно и нельзя. Я открываюсь ему и падаю, падаю… Только слышу довольный мужской смешок.
— Нет! — стукнула я его в грудь кулаком, но он был, как каменный.
Только рассмеялся и пообещал:
— Больно не будет. Нам будет хорошо, пташка.
Да, я сдалась на милость победителя. Встретила его с войны, как подобает. Глубокий, неприличный, затяжной, как падение в пропасть, поцелуй. Мужчина не останавливается на этом. Задирает мою рубашку, гладит в потаенных местах, приручает, лишает воли и очищает разум от мыслей.
