Ульяна Соболева - Осколки безумия
— Боже, я уже в Аду? Так выглядит Ад?
Подняла голову и вздрогнула. Вверху люк, обведенный светящимся кругом. Я не заметила, только потому что смотрела себе под ноги. Протянула руку и толкнула крышку, та легко поддалась и съехала в сторону. С замирающим сердцем подтянулась наверх и вылезла наружу. Дым разъедал глаза и легкие, я закашлялась. Осмотрелась и вдруг поняла, что я снаружи. Я не в доме. Вовсю шел проливной дождь. Там за полуразвалившимися стенами все еще кто-то воевал, сражался. Я видела мелькающие тени, слышала, как бьются стекла, как кто-то кричит и стонет. Потом бросилась в чащу леса. Инстинктивно ориентируясь на запах мокрого асфальта, подальше от дыма, вперед, туда, где пахнет дорогой. Прочь из этого Ада. К детям. Я не должна думать больше не о чем. Только о них. Обо всем остальном я заплачу, завою потом, когда буду иметь на это право и время. То драгоценное время, которого сейчас катастрофически не хватало. Вдалеке раздавался вой сирен. Блок поста уже не было, только развороченные машины, запах гари и бензина.
Сзади послышался треск ломающихся веток. Резко повернулась на шум и застыла на месте. На меня надвигался ликан, огромный как скала, с открытой окровавленной пастью, из которой валил пар. Он озверел от битвы и погони. Возможно он гнался за мной всю дорогу, а я не слышала его, не чувствовала погруженная в свое отчаяние. Но ведь у нас мир с ликанами. Он не должен меня тронуть… глаза хищника сверкали в темноте, и я видела в них свою смерть. Ему все равно сейчас кто я. Я — вампир. Пахну вампиром. Он разъярен битвой, ранен и он убьет меня в два счета. Я слишком слаба чтобы дать ему отпор. Значит, на Гиен и правда напали ликаны. Я сделала два шага назад, и в этот момент зверь взвился в воздух в прыжке и тут же упал замертво, в его шее образовалась дыра, и черная кровь фонтаном брызнула на подол моего платья. Задыхаясь от ужаса, я бросилась прочь. Тот, кто убил ликана мог быть врагом. И я могла стать следующей, возможно, он гонится за мной. Оглядываясь, назад, спотыкаясь и падая в грязь, я бежала туда, где оставила свою машину. Нет, за мной не гнались. Я осталась совершенно одна в этом лесу, в тишине. Гулкой и тревожной. Я должна выбраться отсюда. Немедленно.
Нашла свою машину, брошенную в кустах. Еще несколько секунд я смотрела туда, в темноту. Он остался там. В том мраке. С разъяренными ликанами. И я мысленно помолилась за него. За недостойного, презренного, сумасшедшего садиста, которого люблю всей свое проклятой душой.
Залезла на сидение, опустила ручник, и вдруг увидела, что на пассажирском сидении, сзади, стоит большой металлический ящик. Судорожно сглотнула. Вылезла из машины, открыла дверцу и несколько секунд смотрела на блестящую вспотевшую поверхность, потом отодвинула крышку в сторону и замерла. Пакеты с кровью, десятки пакетов, обложенных льдом. Вдалеке раздался взрыв, потом еще один. Я закрыла ящик, захлопнула дверь и села за руль.
Сорвалась с места, давая задний ход, силой вдавила педаль газа и помчалась домой. Мысленно я уже была с детьми и надеялась, что успею. Я везла такой запас крови, которого хватит не меньше чем на неделю. И я таки выбралась живой. Да, я живая, черт возьми. Он не смог меня убить. Все же не поднялась рука. Бросила взгляд на свое запястье — все еще видны багровые кровоподтеки от его пальцев. Возможно, это был последний раз когда Ник ко мне прикоснулся. И я вздрогнула от этой мысли…
* * *Обессиленная, покрытая грязью и кровью я сидела на полу и плакала, глядя как жадно едят мои дети, Велес, Кристина и даже Габриэль, похудевший и, пожалуй, еще более истощенный, чем я сама. Я плакала от облегчения. Успела. Они живы. Я жива. Прижала к себе Ками, зарылась лицом в ее светлые волосы и тьма на душе немного отступила. Пусть я не знаю, что будет завтра, но сегодня они сыты, они в безопасности. Никто не спрашивал у меня, что было там, а я не рассказывала. Только по глазам моего сына видела, что он знает то, чего ребенку знать не положено и каменела от этого мое сердце. В глазах моего мальчика столько боли и страдания. За всех нас. Он пропускает наши эмоции через себя и он «видит» что творится внутри меня. «Видит» выжженную пустыню моей души, пересохшую и мертвую. Потом, спустя время он скажет мне насколько он сожалел, что вернул мне память, как проклинал себя за это чувствуя, мою боль.
Спустя час вернулся отец и Мстислав, а с ними еще с десяток вампиров из нашего клана. Все покрыты копотью, грязью, потом и кровью. Влад устало посмотрел на нас всех и тяжело выдохнул:
— Мы победили.
Но никто не высказал радости или восторга, все настороженно смотрели на короля. Единственного, настоящего и достойного короля вампиров за все времена существования братства. И сколько бы он не отказывался от титула он навсегда останется королем.
Влад откупорил бутылку виски и несколькими глотками осушил наполовину, вытер рот рукавом.
— Все мятежники взяты в плен. Многие убиты в ходе сражения.
Я посмотрела на отца, и мой подбородок дрогнул, прижала к себе Ками сильнее. Влад сделал еще несколько глотков спиртного.
— Всех ждет смертная казнь. Всех без исключения. Без суда и без следствия, без адвокатов. Пытки и казнь. Поставки крови возобновятся завтра с утра.
Он устало сел на пол и взъерошил волосы, снова приложился к бутылке. И тишина. Я слышала лишь гулкое биение своего сердца, и боялась спросить. Точнее я боялась услышать ответ на свой вопрос. По моей спине стекал ледяной пот.
— Известны имена убитых? — опередил Габриэль и я перестала дышать, чувствуя как немеет все тело.
— Известны, но не все. Тела сильно изувечены. Мы взорвали здание, от некоторых остались куски мяса. Идентификацию проводить никто не будет. Их похоронят в безымянной могиле и забудут о них.
Я тихо застонала и отец повернулся ко мне.
— Твой муж жив…пока. Но скажу тебе честно — лучше бы умер. Оставшиеся в живых будут завидовать мертвым, ими займется инквизиция Высшего Суда. И я не стану вмешиваться.
С этими словами отец встал и, пошатываясь, пошел к выходу.
— Папа, — простонала я, не узнавая свой голос. Он на несколько секунд задержался, но не обернулся, решительно толкнул дверь и вышел.
И тогда мне стало по-настоящему страшно…захотелось взвыть и рвать на себе волосы. Я положила Ками на постель и на негнущихся ногах, пошла следом за ним. Но он заперся в кабинете изнутри. Я стучала в дверь, выла и рыдала, умоляя меня впустить, но он молчал. А я знала, что не имею права просить ни о чем.
