В плену у страсти роковой. Дочери Древней Руси (СИ) - Сушко Любовь

Глава 9 Весть о чародее

Князь Всеслав на самом деле был старшим сыном князя Владимира, а потому не наследником Ярослава. Говорили тогда, что он должен был в Киеве оставаться. Мне показалось, что в этом заговоре обиженных была как-то замешана Рада. Если она жива, то отправилась именно к Чародею, в том не было никаких сомнений.

Князь страшно побледнел, когда я ему о том стала рассказывать. Больше всего пугала его чародейская сила соперника, он на Киев больше прав имел.

Мы жили в ожидании и неизвестности, и в преддверии беды. Только теперь мы понимали каким могущественным был князь Ярослав, как надолго ему удалось усмирить всех обиженных, отодвинутых в тень, когда он пришел из Новгорода в Киев и стал великим князем. Но так случалось всегда, властелином может быть только один, а сдвинуть его хочется многим. Но в его бытность обо всех наследниках и чародеях мы не слышали, они появились теперь.

Помню, я проснулась среди ночи и подошла к покоям Изяслава, остановилась перед дверью. Там слышались какие-то голоса. Они говорили негромко и приходилось прислушиваться.

Кто-то сообщал князю о том, что он уже видел Всеслава, в городе появилось слишком много чужаков за короткий срок. Пришли они из разных мест. Кто-то точно знает, что это его люди, они не сидят на месте, все высматривают и выслушивают.

Судя по этим разговорам, опасность нарастала с каждым днем.

– Ты не справишься с ними, – убеждал князя кто-то неведомый. – Тебе придется отправиться в Польшу к Болеславу.

Он что-то возражал, но в душе был согласен с этим решением.

Я до сих пор и подумать не могла, что это может быть так серьезно и страшно.

Все оборвалось в душе моей в тот же миг. Если князь покинет нас и вернется в Польшу, что же нам останется делать? Целый град и мир будет в вечной угрозе.

Даже думать о таком повороте было страшно.

Но в этот миг громко заплакал мой ребенок, и пришлось броситься туда. Казалось, что своды старого княжеского дворца задрожали нвд моей головой. В любой миг все могло обрушиться. Может, я еще позавидую моей матери, пожалею о том, что так вела себя с нею неосмотрительно, когда мне и моей девочке негде будет укрыться. От таких помыслов мне стало совсем дурно. Напрасно до рассвета я пыталась себя успокоить, ничего не получалось.

Князя Всеслава удалось изловить нашим воинам через несколько дней после той тревожной ночи. Вот это чудовище и предстало перед князем. Я смотрела на него из своего убежища, но не решилась бы перед ним появиться.

Что-то жуткое, зловещее было в глазах его, пылавших какой-то неуемной страстью. Пленник пытался что-то объяснить князю, даже со связанными руками казался очень сильным и очень опасным.

Я перевела дух только тогда, когда четыре наши воина отправили его в темницу, и тяжелая дверь, которую открыть одному было трудно, с гулом захлопнулась за ним, казалось надолго. Но если он и на самом деле может обернуться птицей и улететь? Наверное, это же тревожило и князя, потому в этом погребе не было никаких окон и все время было темно. Нам оставалось надеяться только на стражников.

Тогда я и пришла к князю. Он казался спокойным, но волнение все время пробивалось через этот мнимый покой.

– Он нам не страшен, – говорил Изяслав.

– Что ты собираешься с ним делать? – спрашивала я

– Пусть пока сидит там, а потом видно будет. Здесь он принесет меньше вреда, чем на свободе.

Он не хотел расправляться с чародеем, но мне казалось, что в живых оставлять его было слишком опасно.

После пленения чародея в народе появилась явная ненависть к князю, они ее не скрывали даже, а сочувствие к чародею все усиливалось. В столице оставаться становилось просто опасно. Во сне я в первый раз увидела княгиню:

– Мне всегда не хватало любви, – говорила она, – но мне не на что было жаловаться. Но что со всеми с вами будет теперь?

Никто ей ничего не мог ответить. Мне и думать о любви было некогда, в этом мы с ней были на равных. Но если бы только любви не было в моей жизни. Я не знала вообще, как мне быть и что делать. Примириться я готова была со многим. Но как не хотелось все бросить и уходить непонятно куда.

Борьба, кровь, власть, столица – на все это, наверное, и целой жизни не хватит. Но отчего все это обрушилось на нас теперь?

Говорят, что, уйдя от нас те, кто нам дорог, следят за нами и предупреждают об опасности. Мне показалось, что кто-то невидимый (в комнате никого не было) разбудил меня и тряхнул за плечо.

Охранник лежал на полу лицом вниз. Что-то страшное, жуткое происходило там, хотя шума не было слышно (может быть, я оглохла во сне).

Я бросилась к воинам, приказала им бежать к темнице, потому что сразу же подумала о Всеславе, а сама побежала к князю по темному переходу. Он спокойно спал в своей постели. А когда я его разбудила, в гридню уже привели Раду. Моя сестра была в ярости, видя, как с ней обращаются, она бросалась на воинов, едва ее удерживавших. Князь медленно приближался к ней, ярости его не было предела.

– Ты так и не успокоилась, а я тебя предупреждал, – говорил он сердито.

Она молчала, мы не могли от нее добиться ни единого слова.

– Пусть теперь Чародей тебя вызволяет из плена, а мы поглядим, как это у него выйдет, – заявил он.

В тот момент князь казался мне победителем. Но у меня все еще оставались дурные предчувствия. Да и моя собственная вина не становилась меньше. Но как она появилась здесь. Если бы не моя матушка, она никак не смогла бы сюда пробраться.

Но Изяслав так привык ко всем неприятностям, что даже не пытался размышлять о том, как и почему она появилась тут. А между тем волнения только нарастали со страшной силой.

Теперь у нас было два очень опасных узника, а за спиной бурлящий город. Но через несколько месяцев все стихло. Казалось, что нам не о чем волноваться. Я не стала спускаться к Раде, не знала, что ей сказать, как с ней себя вести. Я боялась и того, что, узнав о случившемся, тут может появиться и сама матушка, чтобы как-то вытащить ее из заточения.

Глава 10 Горькие раздумья

Веселине никогда не было до меня дела, но к своей любимой Раде она относилась совсем иначе. Скорее всего сердце ее не было каменным, как мне часто казалось. Но к моей радости, матушка тут все-таки не появилась. Она либо ничего не знала, либо делала вид, что ей ничего не известно. Я представляла себя в этой темнице, от этих мыслей приходила в ужас, а на месте матушки видела княгиню. Я верила, что она не бросила бы меня просто так в беде, постаралась бы что-то сделать.

Особенно тщательно стражники охраняли моего ребенка, и нянек с ним бывших. Даже представить себе, что она может исчезнуть, как часто прежде случалось, было невозможно. Едва появившись на свет, дочь Изяслава подвергалась страшной опасности. Но такова участь почти каждой из нас, редко кому повезло в этом мире.

Передышка для нас оказалась временной. Все скоро завершилось. На рассвете воинство подошло к городу. Наша оборона рухнула в один миг. Князь поспешно покинул свой город. Нам оставалось только собираться в страшной суматохе и поспешно последовать за ним вместе с дружинниками. Даже из вещей мало что удалось взять с собой.

Мы остановились в Пскове, там я осталась у князя вместе с ребенком, он же сразу двинулся дальше, только мы его и видели.

Кто-то из его воинов с воеводой остановился в Чернигове у князя Владимира. Там они должны были его дожидаться и служить этому князю.

Уже в Пскове мы узнали, что восставшие открыли ворота темницы и выпустили чародея на свободу. Заточение его оказалось слишком коротким.

Бунтовщики тогда верили, что они вершили правое дело.

Я бродила по маленькому серому граду и никак не могла понять, что творится в странном этом мире. Все казалось страшной дикостью. Мне совсем не хотелось оставаться в странном этом мире. Но пока идти было некуда. Поможет ли кто-то князю, вернется ли он назад?

Жизнь в Киеве мне теперь казалась раем, который мы навсегда потеряли.