Усадьба леди Анны (СИ) - Ром Полина
-- Понятно. Анна поджала губы и задумчиво спросила: -- А я-то чем помешала этой милой компании?
-- Помешала не столько ты, сколько конфликт внутри самой Эспанской церкви, – Макс как-то горько усмехнулся. – Там, как оказалось, идет нешуточная грызня за власть. Боюсь, после этой истории, мне придется самому заниматься Тайным ведомством. Слишком много они прошляпили.
Он снова отхлебнул взвара и продолжил:
-- Их отказались финансировать и срочно потребовались деньги. Во главе этой партии, кстати, стоит твой бывший духовник, Анна. Падре Мигелио. Помнишь такого?
Анна кивнула головой: отца Мигелио она помнила отлично. Это он поучал ее отказывать мужу в любовных ласках. Даже тогда это требование показалось ей весьма нелепым.
-- Я думал, что графине не хватает средств на любовников, а оказалось, все немного проще. Конечно, и средств ей не хватало, да еще и падре предъявил расписки и потребовал оплатить. На тот момент у него была уже солидная переписка с графиней по духовным вопросам. Если бы письма попали к отцу… Думаю, ей бы не поздоровилось. Потому решили, что весьма выгодно будет убрать мою жену. Мать приедет разделить со мной траур, ну и я растаю… А еще в казну церкви придут серебряные рудники. Они – приданое…
-- Почему в казну церкви?! Разве они не достались бы Франкии в случае моей смерти?
-- Нет. Это имущество твое. Да, по условиям брачного контракта ты не распоряжаешься доходами, но это пока ты жива. В случае твоей смерти… -- Макс чуть замялся и продолжил: -- Отец Амбросио оказался не так стоек к пыткам, как думал сам. Он указал тайник, где хранится твое завещание.
-- Но я не писала! – возмутилась Анна.
-- А я знаю. Там была открытая дата и твою подпись и личную гербовую печать подтверждали подписи четырех уважаемых свидетелей: графини Аржентальской и некоего графа Люнеро с франкийской стороны. А также подписи герцога Фернандеса де Веласко и его жены с эспанской стороны. Заверенные личными их печатями подписи.
Анна со злости хлопнула кулаком по столу:
-- Да как они могли это подписать?! Они же никогда не были во Франки! Обман открылся бы сразу же!
-- Нет, Анна. Не знаю, кто именно подделывал твою подпись, но у церкви, наверняка, есть умельцы. Печать же герцогини Ангуленской, скорее всего, – подлинная, а местом подписания договора указана Эталия. Я думаю даже, что все подписи, кроме твоей, подлинные. Графиня Аржентальская и граф Люнеро во время нашей с тобой поездки совершили небольшое морское путешествие и прибыли уже после нас. Разумеется, ни в какую Эталию они не ездили, но кто бы это смог доказать? Фрегат, на котором они прокатились вдоль берега, принадлежит эспанской церкви. Как думаешь, что бы показали моряки под присягой?
-- Здесь все не вяжеться, Макс! Откуда на документе могут быть подлинные подписи и печати моей эспанской родни?
-- Амбосио указал, что пакет с документом возила в Эталию Бертина, как истинная и преданная дочь эспанской церкви. ***
Слезы текли из глаз Анны сами собой, она их как будто не замечала. Просто сидела и смотрела в никуда…
Макс отодвинул свое кресло, шагнул к ней, встал на колено, чтобы не давить на нее своим ростом, а потом просто устроился на полу, бережно взял холодную руку и принялся поглаживать тонкие нежные пальцы.
-- Анна…
-- Я не понимаю! – она торопливо вытирала слезы прямо рукавом платья, но руку свою у него не отбирала, повторяя снова и снова: -- Я не понимаю! Я просто не понимаю…
-- Предательство – это всегда больно. И почти всегда непонятно.
-- Кому теперь можно верить? Кому?! – Анна всхлипнула. Казалось, еще немного, и она сорвется в истерику.
Максимилиан крепко сжал руку и потянул ее к себе. Потянул аккуратно, просто задавая вектор движения, а не принуждая.
Сперва ему казалось, что она сопротивляется, что сейчас отберет руку и уйдет, уйдет насовсем, так и не поверив ему… Но удерживать сильнее он не стал, оставляя выбор за ней…
С кресла Анна встала так резко, что сердце у герцога замерло. Он не рискнул подняться с пола. А жена, положив ему руку на плечо, как будто ждала чего-то, всматривалась ему в глаза.
-- Макс…Я не знаю, как мне сейчас быть… -- почему-то говорила она еле слышным шепотом, и так же тихо он ответил ей:
-- Это ты должна решить сама, Анна…
Прошуршал тяжелый шелк платья, она опустилась на колени рядом и протяжно всхлипнув, уткнулась ему в плечо. Максимилиан гладил чуть вздрагивающую спину и приглушенно говорил:
-- Все закончилось, родная… Все уже закончилось. Я всегда буду рядом.
Постепенно она затихла, как будто согреваясь под его рукой, затем немного повозилась, устраиваясь удобнее, шмыгнула носом, вздохнула и спросила:
– Я… у меня глаза, наверное распухли?
– Ты очень красивая, Анна! Очень!
Она зажмурилась, как ребенок, опасающийся чего-то, вытянула губы трубочкой и чмокнула его в щеку…
__________________________ Стихи Леонида Чернышова
Глава 58
Разумеется, после первой совместной ночи они сбежали из Парижеля в небольшой охотничий домик, откуда их смогли вытащить только через месяц и только личной запиской короля. Луи-Филипп потребовал от брата вернуться в столицу и начать службу. Спорить с его величеством было решительно невозможно.
***
Анна проснулась раньше мужа, немного поворочалась, выбираясь из под накрывшей её руки, и затихла повернувшись к нему лицом. Полоска шрама по прежнему стекала через все лицо мужа, но она ее просто не заметила. Это было что-то сильно привычное, точно знаешь, что оно существует, но не видишь в упор.
Темные широкие брови, темные ресницы, не слишком длинные, но густые; прямой ровный нос, рот смешно приоткрыт, как у ребенка. Смугловатая кожа, одна щека чуть сплющена подушкой, крепкий подбородок сбрызнут отросшей за ночь щетиной.
Анна протянула руку и легко коснулась шероховатой скулы. Макс заворочался, открыл один глаз, неожиданно четко и ловко поймал трогающую его руку и потянул жену к себе:
-- Попались, ваша светлость?!
***
Почти полгода семейной жизни научили Анну некоторым странным вещам.
Научили понимать, что как хозяин земель Максимилиан весьма посредственный специалист: почти все его владения были отданы под управление служащих. Когда она заикнулась, что нужно все и всегда проверять лично, он, кажется, только вздохнул с облегчением и выдал ей доверенности на все поместья и провинции.
-- Если ты захочешь, то сможешь посылать туда проверяющих и получать от них независимые отчеты.
-- Ты так доверяешь мне?
-- Ты моя жена, – легко пожав плечами, ответил он. – Если тебе надоест этим заниматься, просто скажи мне.
Она узнала, что он достаточно равнодушен к еде, но прилично разбирается в винах, хотя и пьет их редко. Гораздо реже, чем принято при дворе.
-- Некоторые из них хороши, чтобы согреться или, наоборот, утолить жажду в жару. Но они почти всегда дурманят голову, так что я предпочту взвар.
Узнала, что минимум через день он тратит несколько часов на упражнение с мечом или саблей.
-- Макс, зачем тебе это?! Ты всегда ездишь в сопровождении охраны, – ей был просто интересен ответ мужа.
-- Аннушка, мужчина должен уметь постоять за себя и свою семью, – он так удивился вопросу, что не сразу смог четко сформулировать ответ. – А если охрана погибнет, я должен смириться и дать перерезать себе горло?! Нет, радость моя. Случись что, я буду сопротивляться до последнего и прихвачу с собой на тот свет всех врагов, до которых дотянусь.
В той жизни у Анны никогда не было таких врагов, но сейчас, вспоминая историю с попыткой ее отравить, она вынуждена была согласиться: здесь его упорство на тренировках – очень ценное качество.
Как ни странно, ее муж был довольно равнодушен к роскоши что: в одежде, что в интерьере. Ему достаточно было, чтобы все «красивости» были на должном уровне, не более.
