Колин Маккалоу - Евангелие любви
Когда родные вошли в гостиницу, брата, разумеется, не было – он где-то бродил. К тому времени, как он вернулся, их восторги по поводу воссоединения с матерью уже улеглись. Джудит тоже отсутствовала – ей меньше всего хотелось находиться дома, когда явится Кристиан и окажется в лоне семьи.
Поэтому мать могла немного передохнуть между приездом младших сыновей и приходом старшего. Передышка получилась не из приятных. Она невольно сравнивала, какой стала и какой была их семья два года назад. Задолго до того, как Джошуа выпала эта зима без отдыха, задолго до судебного процесса Маркуса, появления Джудит и книги. От этой книги все беды. «Бог проклинающий»! Невозможно придумать более точное название. Бог проклял семью Кристиан! Бог проклял ее! Но что она совершила, чтобы заслужить его гнев? Да, она не семи пядей во лбу, зануда, действует людям на нервы, но чем она провинилась, чтобы заслужить Его проклятие? Одна растила любимых детей, не сдавалась, не жаловалась, всегда смотрела в будущее, на себя внимания не обращала, не искала ни любовника, ни мужа, ни хобби, от трудностей и трудов не бегала. И вот – проклята! Остаток жизни придется провести в обществе единственной дочери, и это будет настоящим адом, потому что она ненавидит ее не меньше, чем Джошуа. И совершенно непонятно за что!
Вошел Кристиан и остановился перед группкой родственников, застывших на фоне неба в окне. Их фигуры окружал ореол, лица не были видны. Он ничего не сказал.
Разговоры сразу замерли. Головы повернулись в его сторону. Выражение лиц изменилось.
А затем, прежде чем кто-то успел поздороваться и обрадоваться, что все снова вместе, Марта лишилась чувств. Словно кто-то огромный хлопнул в ладоши, и она, как подкошенная, повалилась на пол. Без стона, крика, испарины или конвульсий – рухнула, как от удара.
Потребовалось несколько минут, чтобы она пришла в себя. К этому времени все успели взять себя в руки и скрыть смятение, которое испытали при первом взгляде на Джошуа, притворившись встревоженными за Марту. Теперь представшего перед ними узника концлагеря можно было поприветствовать как давно потерянного и пугающе знаменитого брата. Мать кудахтала и причитала над Мартой, пока ту не унесли и Мэри не захлопнула перед нею дверь спальни. Женщина осталась в гостиной с Джеймсом, Эндрю, Мириам и Джошуа. В поверженном мире ее семьи.
– Вы все пойдете со мной в Вашингтон? – спросил Кристиан, стаскивая с рук перчатки и расстегивая молнию на парке.
– Ну, тебе никакими силами не удержать нас от этого, – улыбнулся Джеймс и несколько раз моргнул. – Господи, как же я устал. Глаза ужасно слезятся.
Эндрю отвернулся, зевнул и провел рукой по лицу. А затем слишком громко воскликнул:
– Можете мне сказать, что я здесь делаю? Мне нужно быть рядом с Мартой! Прости, Джош, я скоро вернусь.
– Прощаю, – кивнул Кристиан и сел.
– Да, мы идем! – Мириам громко хлопнула любимого мужа по согнутой спине. – Джош, ты ходил по Айове и Дакоте, мы – по Франции и Германии. Ты по Вайомингу и Миннесоте, мы – по Скандинавии и Польше. Как же это здорово, дорогой наш Джошуа. Просто чудо!
Джошуа мрачно покосился на нее.
– Мириам, называть то, что мы делаем, чудом – богохульство.
Повисла тишина, никто не знал, что сказать, чтобы разрядить атмосферу.
И в этот момент открылась дверь и вошла Джудит Кэрриол. Не зная, чего ожидать, она была поражена обрушившимися на нее бурными приветствиями Мириам и обычно подчеркнуто сдержанного Джеймса. За их спинами безвольно сидящий Джошуа созерцал происходящее так, словно все происходит на старой, тусклой, немой кинопленке.
Мать заказала кофе и сандвичи, Эндрю вернулся, и все расселись, кроме Джошуа, который вдруг решил, что ему пора удалиться в свою комнату, хотя почему, не объяснил и больше не показался. Те, кто остался, Кэрриол о нем ничего не сказали. И все разговоры были только о Марше тысячелетия.
– Все под контролем, – заверила собравшихся Джудит. – Я всеми силами старалась убедить Джошуа до начала Марша отдохнуть, но он и слушать не захотел. Марш стартует послезавтра. Место сбора на Уолл-стрит. С Уолл-стрит участники пройдут на Пятую авеню, далее через Вестсайд и Двенадцатую улицу, через мост Джорджа Вашингтона в Джерси, по И-Девяносто пять, в Филадельфию, Уилмингтон, Балтимор и, наконец, в Вашингтон. Как только шествие окажется на И-Девяносто пять, Джошуа будет надежно отделен от толпы, хотя и останется в самой ее середине. Мы нашли способ, как это сделать: на разделительной полосе сооружен высокий дощатый настил, люди пойдут с обеих сторон от него, но ниже, по самой дороге. Обычный транспорт мы пустим по Нью-Джерсийской автостраде, поскольку И-Девяносто пять больше соответствует нашим задачам, так как проходит по населенным пунктам, а не в обход их.
– Как вы думаете, сколько времени займет марш? – спросил Джеймс.
– Трудно сказать. Джошуа ходит быстро, но не представляю, чтобы он мог заранее планировать, какое расстояние пройти. Он способен обогнать очень многих и, мне кажется, собирается это делать. Таким образом, с ним постоянно будут новые люди. Других деталей, честно, не знаю – подробностей своей методики ходьбы он со мной не обсуждал. За нами последует удобный передвижной кэмпинг. И как только станет ясно, где он намерен остановиться на ночлег, будем разбивать лагерь как можно ближе к этому месту. В парке или на другой общественной территории. Таких на пути много.
– А люди? – поинтересовался Эндрю.
– По нашим расчетам, большинство людей пожелают двигаться с колонной только в течение одного дня. Хотя наверняка образуется ядро из тех, кто дойдет с Джошуа до самого Вашингтона. На пути по И-Девяносто пять будут постоянно присоединяться новые участники. Необходимо устроить так, чтобы они прошли с Джошуа хотя бы милю, прежде чем он вырвется вперед. На каждом шагу на дороге будет стоять транспорт, чтобы те, кто решит закончить маршрут, могли спокойно добраться до дома. Национальная гвардия позаботится о еде, укрытиях и медицинской помощи. Военные будут отвечать за порядок во время движения. Мы понятия не имеем, сколько соберется народа, но рассчитываем на несколько миллионов. Не одновременно – в целом. Хотя в первый день должно быть не меньше двух миллионов человек, которые пройдут часть пути.
– Если Джошуа будет двигаться по эстакаде, не станет ли он легкой мишенью для террористов? – тихо спросила Мириам.
– Риск есть, но мы решили на него пойти, – веско ответила Кэрриол. – Джошуа отказывается идти между двух пуленепробиваемых плексигласовых экранов, что мы сначала планировали. Отказывается отменить Марш и отказывается от группы сопровождения. Настаивает на том, чтобы идти одному и без каких-либо средств защиты.
