Эшли Дьюал - Смертельно прекрасна
— В этом весь смысл.
На ней черное шелковое платье, которое идеально подчеркивает фигуру невероятной красоты. Я застываю. Я не могу дышать! Смотрю на незнакомку и понимаю, что не видела в своей жизни ничего более прекрасного! Мысли спутываются, врезавшись друг в друга, и я растерянно поджимаю губы, ощутив стальную уверенность, что потоками вырывается из ее ледяных, бездонных глаз. Кто она?
Ведьма, обладающая сокрушительной, невообразимой силой. Я уверена.
Меган проходит мимо меня, две незнакомки следуют за ней, а я вцепляюсь пальцами в запястье Мэри-Линетт и округляю глаза, мол, какого черта?
— Это Меган фон Страттен, — едва слышно отрезает тетя и устало вздыхает, — мы тебе о ней рассказывали, Ари.
— Что? Нет, я бы запомнила.
— Правая рука Люцифера.
Сердце у меня камнем падает вниз, и я недовольно ухмыляюсь:
— Та самая, что продала ему душу и контролирует сразу две способности?
— Да.
Я прохожусь ладонями по лицу и убираю назад волосы. Мне становится не по себе, я не понимаю, как себя вести, что делать. Какого Дьявола эта Меган вообще пришла? Черт! Хотя бы один нормальный вечер в моей жизни подвернется? Без новых знакомых, друзей и тех, кто пытается меня убить, подчинить и так далее. Безумие какое-то!
— И что теперь? — Рявкаю я, взглянув в спину удаляющимся гостям. — Уносить ноги?
— Не поможет. Уже поздно.
— Тогда что делать?
Тетя усмехается и, сходя с места, отвечает:
— Попытаться пережить этот вечер.
Отлично. Если бы все было так просто.
Мы приходим на кухню, как раз в тот момент, когда Норин доставляет приборы. Она молча переглядывается с сестрой и кивает, словно пытается внушить ей уверенности. Но я бы не сказала, что Мэри напугана. Мне кажется, Мэри жутко зла.
Женщины усаживаются за стол. Меган фон Страттен — во главе, она поднимает руку, и свет неожиданно тухнет. Она ласкает пальцами воздух, играет с ним, и свечи, которые с покаянной тишиной стояли обездвижено, вспыхивают огнем, осветив наши лица.
Я присаживаюсь рядом с гостьей, поджав от недоумения, губы. И что это за фокусы?
— Я умею многое, — не смотря на меня, отвечает женщина. Она взмахивает салфеткой в воздухе, а потом аккуратно приглаживает ее пальцами к коленям. Черные волосы, будто аспиды, спадают с ее плеч, а в глазах отражаются мерцающие огоньки. Нехотя я понимаю, что способность этой женщины — читать мысли. Классно! Лучше не придумаешь. — А что умеешь ты, Ариадна Монфор-л'Амори? — Наконец, мы встречаемся взглядами. Лучше бы не встречались, потому что тут же по всему моему телу проносится пылающая лавина, и я гляжу на незнакомку отнюдь не испуганно, а пронзительно.
Мне не нравится, что Меган без приглашения заявилась ко мне домой и не нравится, что она пытается испугать нас до чертиков. Я язвительно улыбаюсь.
— Мне до вас еще расти и расти.
В тот же момент под столом меня со всей силы пинает тетя Норин. Я морщусь, а она равнодушно ковыряется вилкой в салате, будто бы и не оставляла синяк на моей лодыжке.
— Ты красивая. — Будничным тоном заключает гостья и с поражающей маниакальной сосредоточенностью разрезает ножом мясо. Я непроизвольно наблюдаю за тем, как из-под зубцов ее вилки вытекают кровавые капли. Выглядит это жутко. — И ты знаешь об этом.
— Вы делаете мне комплимент?
— Я констатирую факт.
— Зачем вы здесь, Меган? — Встревает в разговор Норин и вежливо кривит губы.
Молниеносно угольный взгляд гостьи врезается в лицо тетушки. Губы фон Страттен дрогают в нервной повадке, а Норин лишь вскидывает подбородок. Такой взгляд должен в долю секунды обезоруживать, парализовывать, а Норин не поводит бровью.
— Хозяин заинтересовался этой девушкой. Две способности…, - Меган вновь смотрит на меня и прикасается к пухлым губам кончиками пальцев, — такое случается редко.
— Обычно в виде исключения, — добавляет вторая гостья со светлыми волосами.
— И, видимо, вы и есть то исключение, — язвлю я, не сводя глаз с фон Страттен.
— Видимо. Знаешь, что обозначает твое имя?
Я откладываю вилку и на выдохе пожимаю плечами.
— Нет.
— В переводе с греческого языка оно означает «та, которая очень нравится».
— Очень интересно.
— Ты или притворяешься или не понимаешь, как действуешь на людей, Ари. Хочешь, я открою тебе тайну? — Меган вдруг придвигается ближе, ее холодная рука накрывает мою ладонь, поглаживает ее, а губы дрогают от легкой улыбки. — Способности ведьм связаны с тем, что они умеют делать, с их внутренней природой, огнем, что теплится в мыслях. Ты и я не просто так управляет людьми, мы и прежде отлично справлялись с этой задачей, и без дара. А знаешь почему?
Меган фон Страттен приподнимает подбородок, а затем проходится пальцами нежно и быстро по моим губам. Я растерянно застываю. Что она хочет сказать? Она пугает меня.
— Нет, не пугаю, — шепчет женщина едва слышно, — очаровываю.
Красота этой женщины сверкает ярче пылающих фитилей. Я хочу сказать, что ничто в ее словах не имеет смысла, но она в очередной раз опережает меня.
— Норин собиралась стать врачом, потому она целитель… Мэри-Линетт всегда видела и слышала то, что другие пытались утаить, скрыть, верно, Мэри? — Женщины встречаются глазами, и у моей тетушки на лице расплывается недовольный оскал. — Верно. — Она вновь на меня глядит черными, как бездна глазами. — А ты подчиняла себе людей красотой лица, мелодией голоса. Ты завораживала их. Поэтому умеешь контролировать их поступки.
— Поговорим о проклятье! — Неожиданно резко заявляет Мэри, вонзив вилку в тонкий кусок курицы. Она нервно ухмыляется и выдыхает. — Насколько мне известно, наказанием также награждают за особые услуги. Что скажешь, Мегс? Например, когда людская жизнь не стоит ни цента, тебя делают бессмертным. Чтобы ты наблюдал за тем, как все, кто тебя окружает, каждый, кто проник в твое сердце — умирали. Один за другим. Друг за другом.
— Это давняя история, — вмешивается Норин, прикоснувшись к Мэри ладонью.
— Тогда пусть она расскажет, — уверенно сбросив руку сестры, восклицает тетя, — как это — гореть. Меган, это ведь твое второе проклятье. Правда? О, нет. Было вторым, ведь ты сдалась, отдав душу нашему Хозяину, чтобы…
Мэри-Линетт замолкает. Хлопает ресницами. Опускает взгляд на свои руки и вдруг с невероятной силой начинает лупить ладонями по плечам, локтям, закричав от дикой боли.
— Что происходит! — Испуганно восклицаю я, а тетя Мэри вскакивает из-за стола.
Внешне с ней ничего не происходит, но она кричит так истошно, мечется так нервно и порывисто, что создается впечатление, будто кожа на ней дымится и горит! Ногтями она пытается содрать невидимые ожоги, кашляя и взвывая, лихо ударяется спиной о стену.
