Бронислава Вонсович - Я ненавижу магические академии
Я холодно кивнула, показывая, что приняла его извинения, но не поверила ему ни на кончик моего ногтя, взяла Мартина под руку и отвела его подальше. Нам же предстоит серьезный разговор, совсем не предназначенный для посторонних ушей. Особенно чиллаговских.
— Мартин, я рада вас видеть, — начала я.
— Я еще вчера вечером приехал, — счастливо улыбнулся он мне, — но пока пытался добраться до Ясперса, стало уже совсем поздно. Но чуть рассвело — и я к вам!
Я попыталась собрать нужные слова в правильную фразу. Почему-то мне было невыносимо стыдно.
— Мартин, я даже не знаю, как вам это сказать. Вы очень хороший, и мне нравитесь, но выйти за вас замуж я никак не могу, — выпалила я на одном дыхании.
— Никак? — переспросил он совсем убитым голосом.
— Никак, — твердо ответила я.
Лучше сразу не оставлять ни малейшей надежды. А то построит себе в мечтах целый замок и будет пытаться воплотить его в жизнь. Нет, рвать надо окончательно. Впрочем, как мне кажется, не так уж он и влюблен в меня, чтобы страдать стал всю свою оставшуюся жизнь над разбитым сердцем. Но сейчас стоял он с несчастным видом и смотрел куда-то в сторону, думая об одному ему известных вещах.
— Мартин, мне, наверно, нужно вернуть вам вещи, которые вы мне принесли, — неуверенно сказала я.
— Что? — очнулся он от своих дум. — Да, нет, Лисандра, оставьте их себе. Я же их вам принес как сестре Бруно.
— Бруно, скорее всего в пятницу под залог выпустят, — вспомнила я.
— Правда? — он просиял, заставив меня почувствовать себя еще более гадкой, чем до этого. — Это просто замечательная новость.
Он начал расспрашивать меня о том, как мне это удалось сделать, я торопливо ему рассказывала. И про характеристики, так и валявшиеся в столе Ясперса, и про справку из Академии о сохранении места в группе и в общежитии.
— Общежитии? — недоуменно переспросил Хайдеггер. — Ах, да, конечно, ему надо будет где-то жить. Я займусь этим, не беспокойтесь.
И ушел. Я лишь успела ему вслед пробормотать слова благодарности и отправилась на занятия — ни позавтракать, ни вернуть Фиффи в комнату я уже не успевала. Фьордина Арноро, на чье практическое занятия я пришла с питомцем, отнеслась к этому безо всякого одобрения. Из ее памяти никак не мог выветриться тот прискорбный случай, когда при варке простейшего зелья я чуть пожар в помещении не устроила. С тех пор она никогда не покидала занятия и всегда включала магическую защиту, в которой ранее не видела необходимости.
— Фьорда Берлисенсис, поставьте своего… Поставьте свой куст у двери, и пусть он изображает обычное растение, — недовольно сказала она. — В следующий раз с таким сопровождением на занятие я вас не допущу. Мне лишние листья и грязь с корней не нужны.
Я молча поставила Фиффи в указанное место, где он попытался принять вид зеленого украшения кабинета. Но получалось у него не очень. Остались мы без завтрака, поэтому когда мимо проходил особо упитанный студент, питомец невольно щелкал листьями, вспоминая, по всей видимости, Антера. Мои одногруппники вздрагивали и старались лишний раз мимо него не проходить. Фьордина Арноро посматривала недовольно, но больше ничего не говорила.
— Итак, — ясно и четко сказала она, пристально глядя почему-то на меня. — Сегодня мы делаем зелье концентрации…
Слушала я ее внимательно, больше взрывов допускать я была не намерена. Но рецепт был совсем простенький. Главная сложность — во время постоянного помешивания не пропустить момент, когда начнет меняться цвет на зеленый. Нежно-салатовый — признак того, что пора добавлять последний компонент и снимать с подставки над спиртовкой, дальше все само дойдет как нужно. Фьордина Арноро даже постояла немного около моего стола, но убедилась, что я все делаю точно по инструкции, и получается у меня все как надо. Я даже возгордилась немного. Так, самую чуточку. Ведь Берлисенсисы никак не должны гордиться тем, что им дано по праву рождения, это неприлично. Вот видел бы меня сейчас Кудзимоси, может, и поверил бы, что мне его рассказ действительно был интересен. Я методично помешивала варево и вспоминала все, что он говорил о магических питомцах. Потом мысли плавно перешли с рассказа на самого рассказчика, который столь упорно отказывался утолить мое любопытство. С его густыми светлыми волосами, твердым плечом, в котором мой палец так и не смог проковырять дырку, и хвостом. Да, хвост, несомненно, очень интригующая деталь организма. Из задумчивости меня вывел дикий вопль фьордины Арноро:
— Берлисенсис!
И не успела я даже глазом моргнуть, как оказалась на полу в грязно-розовой пене, отброшенная защитой кабинета от опасного стола и, подозреваю, выглядящая сейчас совсем как Элена когда-то. Кудзимоси явился почти тут же и действительно меня увидел, как я и хотела несколькими минутами раньше. Только я ведь совсем не в таком виде думала предстать перед его глазами.
— Фьорд Кудзимоси, — испуганно затараторила Арноро, — я не знаю, как это могло случиться, зелье совсем простое, фьорда делала все правильно. У меня на занятиях никогда такого не было. Я даже защиту раньше никогда не включала.
Она чуть не рыдала от отчаяния, наверно, пообещали ее премии лишить, если студенты будут на занятиях травмироваться.
— Фьорда Берлисенсис — талантливая девушка, — заметил декан.
Хотя формально слова его были словами похвалы, мне захотелось провалиться хотя бы на этаж ниже. Не такими талантами хотелось бы хвастаться перед окружающими, которые с трудом сдерживали рвущийся наружу смех. Кудзимоси ухватил меня за руку и перенес в целительское отделение, где в меня сразу же вцепился дежурный маг.
— Этак, фьорда Берлисенсис, вы и до первого соревнования не дойдете, угробитесь, — заметил декан и брезгливо стряхнул с рукава попавшие клочки защитной пены. — Фьорд, что там с повреждениями?
— Да она еще вас переживет, — заметил целитель, уже закончивший диагностику, — ничего страшного с вашей студенткой не случилось. Разве что пара синяков, и все. Убирать будем? Или пусть останутся на несколько дней как воспоминание о ее оплошности? Немного больно сидеть будет, зато при этом хорошо развивается аккуратность и внимательность.
— Убираем, — сказал Кудзимоси. — У нее сегодня соревнования по гриффичу. Или вы за команду Воздуха болеете?
Целитель придерживался нейтралитета, поэтому в пострадавших местах вскоре появилось слабое пощипывание, указывающее на то, что моим лечением занялись незамедлительно. Пена уже высохла и осыпалась с меня неприятным буроватым порошком. Хорошо хоть следов от нее не оставалось ни на коже, ни на одежде.
