Карина Демина - Черный Принц (СИ)
- Я… давно тебя жду, - она мнет перчатки, длинные, кружевные и…
Откуда взяла?
Палантин? Ожерелье? Браслет крупный, тяжелый с кабошонами?
- Здравствуй…
Ее окружает плотное облако духов, от которых першит в носу.
- Погоди, - Таннис отступает. Танец для двоих, и в нем она вновь убегает. - Кейрен, мне жаль, но… не надо больше меня искать.
- Я тебя нашел.
- Нет, Кейрен, не нашел. Я сама захотела тебя увидеть.
Нервный голос, дрожащий.
И смотрит куда-то за спину, но Кейрен обернулся, убеждаясь, что за спиной - пустота.
Мисс Вандербильд поет соло.
- Ты должен понять, что все закончено.
Для кого? Ей не идет это золото. И платье. К чему подобный вырез? Красное кружево, которое…
- Я нашла другого… покровителя, - она давится этим словом, но все же выговаривает. И подбородок задирает гордо, демонстрируя украшения. - Если уж продавать себя, то за хорошую цену.
- Таннис…
- Тебя ждут, - она не позволяет прикоснуться.
И перчатки нелепые… сквозь перчатки рук не чувствуется.
- И меня тоже. Мне не следует отлучаться надолго…
…и снова этот взгляд за спину. Но уйти Кейрен не позволит.
- Пусти! - она пытается вырваться, но как-то… несерьезно. Изгибается, отталкивает, но… - Кейрен, пожалуйста…
Шепот. И сквозь духи пробивается такой знакомый запах земли.
- Тише…
Пальцы к губам, и рычание получается сдержать.
- Отпусти меня… - она не спешит убрать руку, растягивая прикосновение до неприличия. - Отпусти… насовсем.
Это сказано громко и не для него.
Для Кейрена - взгляд. И робкая ласка, рисунок от родинки к родинке, как когда-то. Пожатие пальцев.
- Я…
- Нет, Кейрен…
- Таннис! - этот голос заставляет отпрянуть. И Таннис едва не падает. - Вот ты где… простите, она, наверное, заблудилась…
Ложь. И этот человек в черном костюме, который явно сшит на заказ, знает об этом. Он берет Таннис под руку, - хозяйский, вальяжный жест, - и прижимает к себе.
Сдержаться.
Во взгляде мольба. И страх.
- Освальд Шеффолк, - с улыбкой говорит знакомый незнакомец, и тонкий шрам на щеке проступает четко. - Кажется, мы не были представлены друг другу?
- Увы, - Кейрен очень осторожно пожимает протянутую руку.
Белые перчатки.
Белая манишка.
Белая мертвая кожа, вызывающая воспоминания о подземнике. И глаза, кажется, такие же, блеклые, мутноватые.
- Рад, что мы исправили это… недоразумение. Дорогая, нам пора возвращаться, матушка волнуется. Ты же знаешь, сколь вредно ей волноваться.
Таннис он держит крепко, и обернуться она не смеет.
- Освальд… - Кейрен попробовал это имя на слух. - Шеффолк. Герцог.
Он заставил себя отступить.
- Войтех…
На полу лежала красная перчатка, длинная, отделанная черным кружевом. Она пахла духами.
Таннис.
И подземельем… проклятье! Следовало просто взвалить ее на плечо, а не… и что теперь? Ворваться в ложу? Она ведь не признается, что силой ее держат. Будет стоять до последнего… скандал… отстранят, и плевать, что отстранят, так и сослать могут.
А ее вернут.
Может, этого и добивается человек? Отсюда и жесты, и намеки эти оскорбительные… он рискует, но… пес не нападет на человека, а дуэли запрещены.
Драка?
И отстранение… нет, Кейрен не готов играть по его правилам.
- Ох, это наша девочка обронила?! - воскликнула старушка в карамельно-розовом пышном платье. - Девочка расстроится… хотя, как мне кажется, ей не нравятся эти перчатки…
Откуда она взялась?
Напудренная, нарумяненная, жующая печеньице…
- Я передам, - старушка ловко выхватила перчатку из рук Кейрена и, заглянув в глаза, сказала. - Он страшный человек.
- Тетушка! - знакомый обманчиво дружелюбный голос, от которого шерсть на загривке дыбом встает. - Вот вы где! Тетушка, нельзя докучать незнакомым людям…
Освальд Шеффолк скалился.
- Извините, тетушка слегка не в себе, а я недоглядел…
- Мальчик с голой шеей! Освальд, разве можно ходить вот так, с голой шеей? Зима уже! И сквозняки. А сквозняки опасны… - толстуха раскрыла ридикюль и вытащила желто-синий ком. - Ему обязательно нужен шарф.
- Тетушка, поверьте, он прекрасно обойдется и без шарфа.
Кейрен наклонился, чтобы женщине было удобней, и вязаная, пахнущая пылью и пудрой, петля легла на шею.
- Ну что вы, - он поцеловал пухлую ладонь, - мне давно не делали таких подарков.
Женщина зарделась.
- Это очень и очень полезный шарф, - наставительно сказала она. - Я сама его связала!
- Тетушка!
Она все же позволила взять себя за руку и, сникнув, засеменила рядом с тем, кто выдавал себя за Шеффолка.
Проклятье! И ведь доказать не получится…
- Дорогой, - леди Сольвейг всегда отличалась завидным терпением. Но следовало признать, что сегодняшний вечер стал для нее испытанием. - Ты не мог бы снять эту… странную вещь.
Она взяла шарф двумя пальцами, не сумев преодолеть выражение брезгливости.
- Нет, матушка. Это подарок… от одной весьма занятной леди. Ты бы не могла одолжить мне свой бинокль?
- Я могу, - Люта протянула белый бинокль на костяной рукояти.
…ложа Шеффолков, бархатное гнездо…
Люди.
Освальд, который, зная, что Кейрен смотрит, играет одному ему понятную пьесу. Вот он держит Таннис за руку, что-то говорит, наклонившись к самому уху.
Сдержаться.
Охранников четверо, двоих Кейрен видит, они не дают себе труда скрыть свое присутствие. Еще двое снаружи. Достаточно, чтобы предотвратить побег.
…надо было еще там, в коридоре.
Он бы успел.
Таннис старательно улыбается, но улыбка ее - притворна. У нее никогда-то не получалось изображать эмоции. И теперь через старательно рисуемую радость проступает страх.
Бедная его девочка.
- Дорогой, - в голосе леди Сольвейг звенела сталь. - Ты просто неприлично… много внимания уделяешь этим людям.
- Так надо, матушка.
Леди Ульне Шеффолк, вдовствующая герцогиня, которая отчаянно открещивается от вдовства, предпочитая белые платья, сидит прямо. Она неподвижна.
Женщина-кукла.
Старая, потемневшая кукла. Сломанная… или нет? На мгновенье Кейрен ловит ее взгляд. Живой. Преисполненный презрения и ненависти. Но взгляд гаснет.
Еще одна маска? Если так, то старая, надежная, давным-давно ставшая истинным лицом.
Таннис смеется и трогает подбородок… она всегда так делала, когда приходила плохая карта, а она старательно изображала, что полные руки козырей имеет.
- Следовало ожидать, - леди Сольвейг поморщилась. Все же и матушке не чуждо любопытство. - Эта женщина…
