По следам обречённых душ (СИ) - "CathrineWynnight"
Не желая больше ничего слышать, Эпкальм, игнорируя всех, вышел из порочного круга и устремился к лестнице, чувствуя, как к нему подступала сдерживаемая злость, разъедающая обида и всё та же горечь. Вбежав по лестнице, он зашёл в комнату Глораса и обескураженно замер. Глаза начало раздирать, взгляд затуманился пеленой находящих слёз.
С трудом добравшись до кровати отца, Аноильтенс ощутил, что ноги ослабли и рухнул прямо на пол, с ужасом разглядывая Вэдпрума. Его побледневшее лицо усыпало множество мелких царапин, которые сильно истязали его, хоть и придавали некой мужественности и без того грубым чертам; в спутанных волосах остались частички листьев и ветвей; крепкая грудь на совесть перемотала бинтами, которые постепенно окрашивались багровыми пятнами. Замотаны и руки, под ногтями скопилась земля и застывшие багровые капли. Блёклый свет люкспилей освещал его, оголяя изнеможённость и потрёпанность.
Всем известно, что тяжело бороться даже с одним тебрарумом, ведь обычно, не имея весомого опыта боя и подготовки за спиной, люди расставались с жизнями меньше чем за секунду. Кого-то тёмные твари разрезали на части, превращая тело в куски плоти, разлетающиеся по земле, кого-то безжалостно потрошили, раздирая внутренности, а кому-то везло не умереть мучительно и остаться без головы. Глорасу, даже с его огромным багажом знаний и умений, просто не могло не достаться от трёх тебрарумов, которых он погнал за собой. Не мудрено, что его так сильно покалечили, чудо, что не убили, подумалось Эпкальму, которого охватило сильнейшее отчаяние.
Осторожно подхватив руку Вэдпрума в свою, он почувствовал, как по щекам заскользили слёзы. Тело дрожало, а сам он держался из последних сил, чтобы окончательно не рассыпаться на кусочки. Беспокойно вздымающаяся грудная клетка наставника, свидетельствовала о том, что ему больно. Скафия, наверняка, ввела ему обезболивающую настойку лечебного мха. Прижимая ко лбу обездвиженную руку главы, Эпкальм пуще разозлился на себя. Раздираемый виной, он тихо зарычал на самого себя от безысходности.
— Прости меня, Глорас… это моя вина… я… если бы я не ушёл… прости, — сдавленно зашептал Аноильтенс, сокрушаясь под натиском боли, рвущейся оттуда, где её залечить невозможно — души.
Послышалось тихое кряхтение, а после большая и теплая ладонь упала на макушку сопротивленца и осторожно погладила, с нежностью, присущей родителям. Эпкальм застыл. Медленно поднял голову и встретил сердечный взгляд глаз, колокольчика с утренней росой, что ловила ранние солнечные лучи. Глорас с теплотой улыбался ему.
— Тебе не за что извиняться. Ты сделал, как я тебя учил, поступил по чести, — В его взгляде мелькнула гордость. — Я буду гордиться тобой, несмотря ни на что, сын.
Невесомое облегчение окутало Эпкальма подобно мягкому и теплому одеялу, позволяющему расслабиться. В груди воцарился шаткий покой, хоть и мешался он с разочарованием. Сопротивленец прижался к кровати и сильнее сжал руку отца, осторожно и трепетно. Мужчина нежно улыбнулся и продолжил поглаживать его по голове, даря успокоение этим жестом.
Отворилась дверь, в комнату тихонько зашла Скафия и растрогавшись, прикрыла рот. Она смахнула несколько слезинок, при виде лица Эпкальма, по которому слёзы каждый раз чертили новые дорожки.
— Кошка вышла, мышам свобода? — беззлобно заговорила медитрия, подбоченившись. — Не успела выйти, а он уже тут как тут!
Тучная, но при том не лишённая форм женщина улыбнулась, когда Эпкальм возвёл к ней беспокойный взгляд.
— Мне нужно вколоть ему заживляющее, тебе придётся уйти. — Она показала колбочку в руках, говоря с какой-то грустью. — Отдохни Эпкальм, тебе это тоже нужно. Я зайду к тебе сразу после Глораса. — Она тревожно осмотрела его раскуроченное плечо, о котором он сам успел забыть, даже если то продолжало пульсировать. Одно было хорошо: рана не кровоточила.
Кротко кивнув, он стёр с лица слёзы, с трудом поднялся на размякших ногах и пошатываясь, поплёлся к себе в комнату.
Штаб сопротивления,тренировочный зал
— Поверить не могу. — Женя сел, запустив пальцы в непослушные, короткие тёмно-русые волосы, растрепав их ещё сильнее. В зелёно-карих глазах скользило неверие и растерянность, пока он слушал рассказ не менее беспокойной Ингет. Будучи чуть более плотного телосложения, чем Вильт с Памалем, но менее чем Тагус, сопротивленец выглядел довольно мускулистым, хоть Хактес и знала, что на самом деле он не так крепок, как можно подумать. На фоне Эпкальма и Релума он выглядел щупловато. Скользнув взглядом по его лицу, она уделила внимание шраму, рассекающему скулу и находящемуся чуть ниже глаза; аккуратный нос-пятачок дёрнулся, когда тот шмыгнул, пристально глядя в пол. — Неужели они и правда уберут его с лидерского поста?
— Судя по настроению капитанов и Гловиль — да. — Выдохнула Ингет, тревожно пожимая плечами.
— Параша. Что за тупость? — обречённо произнёс Тагус, проводя руками по лицу. — Им его не заменить никем.
— Ты вообще выпадешь, когда узнаешь на кого его хотят променять, — прошипел Вильт, стрельнув глазами в сторону Липедессы. Та сидела вжимаясь в стену и обхватив ноги.
Её и без того красные глаза снова начали наливаться слезами, она ещё сильнее прижала к себе ноги, пока руки тряслись.
— Я не пойду против Эпкальма! — дрожащим голосом ответила она, всхлипнув. — Мне не нужно никакое лидерство, ты и сам это знаешь! — Чем дольше она говорила, тем выше становился её голос. — Мне вообще плевать на всё это! Папа ранен, Эпкальм тоже, ещё и может вот-вот потерять место лидера в отряде, думаешь меня волнует что-то кроме этого?
Вильт виновато поджал губы и в извинительном жесте помотал головой.
— Никто не пойдёт против Эпкальма, — заметил Памаль, хоть и стрельнул недоверчивым взглядом в сторону стоящей над всеми Ингет. — Десс права. Я думаю, что мы должны вступиться за него, раз уж капитаны так критично настроены.
— Это нам ничего не даст. — Тяжело выдохнула Ингет. — Раз уж они так на него ополчились, то боюсь, что даже Глорас не сможет поправить ситуацию.
— Не правда, — пылко возразила Липедесса. — Папа поправится и прекратит это безумие.
— Если только Гловиль и капитаны не примут решение без него, — напряжённо заговорил Женя. — В создавшемся положении, думаю они такими полномочиями наделены, ведь Глорас сейчас и с кровати-то подняться может с трудом, что уж говорить об остальном.
Ингет сверлила глазами каждого из отряда, нервно погрызывая ноготь. Из головы никак не выходил вид Эпкальма: разодранное плечо с впитавшейся в ткань кровью, множество царапин и порезов на лице, руках и самой одежде, которая медленно затягивалась прямо на нём; опустошённый взгляд и побледневшие глаза; ровный и холодный тон, от которого бросало в дрожь; спутанные, цвета спелой сливы, растрёпанные волосы.
С одной стороны, ей было его жаль, она правда сочувствовала, однако с другой — видела для себя хорошую возможность, которой казалось грех не воспользоваться. Хактес утешала себя тем, что уж лучше она попытает счастье, заняв его место, чем кто-то другой. Мало ли кого капитаны захотят приставить к ним. Вопрос заключался в другом, как склонить на свою сторону остальных? Они все преданы нынешнему лидеру и не позволят ей так просто занять его место, каким бы то ни был предлог. Пока в голову не пришла, по её мнению, блестящая идея.
Она свято верила, что Эпкальм всё поймёт, даже некое торжество прокралось внутрь, когда ей представилось, как она раздаёт ему указания, а тот повинуется. Ингет блаженно прикрыла глаза, чувствуя, пьянящее превосходство. О возможности отплатить ему за все унижения, она мечтала слишком долго, а потому просто обязана заполучить его трон во что бы то не стало.
— Послушайте, у меня есть идея. — Чтобы не выдать своей нервозности, Хактес убрала палец от губ и приняла более уверенную позу. — Если капитаны примут решение сместить Эпкальма, то я могу вызваться занять его место, чтобы прикрыть спину. Лидерство будет принадлежать ему, а я стану подставной фигурой.
