Кассандра Клэр - Город праха
— Алек! — завизжала Изабель. — Алек!!!
Ее вопли пронзали уши Джейса раскаленными иглами. Самандириэль все еще пылал в руке, освещая надвигающуюся тварь, ее хищные комариные глаза, — но Джейс видел только Алека, тонущего в черных ледяных волнах. Во рту даже возник вкус морской воды — или просто крови…
Он взмахнул клинком и нанес удар. Тварь в агонии заверещала. А потом палуба проломилась с оглушительным скрежетом, и Джейс рухнул во тьму.
19
Dies irae[4]
— Ты ошибаешься, — неуверенно сказала Клэри. — Ты не знаешь о нас с Джейсом ничего. Просто хочешь…
— Я хочу лишь достучаться до тебя, Кларисса. Заставить тебя понять.
В голосе Валентина звучала легкая насмешка.
— Ты просто издеваешься над нами! Намерен использовать меня, чтобы отомстить Джейсу! — выпалила Клэри и добавила: — Ты даже не злишься. Настоящий отец сейчас бы злился.
— Я твой настоящий отец. В твоих жилах течет моя кровь.
— Мой отец не ты, а Люк, — сказала Клэри почти устало. — Я не хочу больше это обсуждать.
— Ты считаешь Люка своим отцом только из-за его отношений с твоей матерью.
— Отношений? — расхохоталась Клэри. — Они с мамой просто друзья.
На какой-то миг на лице Валентина отразилось удивление.
— В самом деле? Ты действительно считаешь, что Люциан согласился ради дружбы вести жизнь в изгнании, скрываться, прятаться и всеми силами охранять тайну, которой он сам не знал до конца? Ради одной только дружбы? Ты еще очень юна, Кларисса, и мало понимаешь в людях, а в мужчинах и вовсе ничего.
— Твои грязные намеки никому не интересны. Ты ничего не знаешь ни о Люке, ни о Джейсе. Пытаешься выставить их поступки в подлом свете, потому что сам не умеешь поступать иначе.
— А если бы Люк любил твою маму, это было бы подлостью? Чего подлого в любви, Кларисса? Или ты просто чувствуешь в глубине души, что твой драгоценный Люциан не человек и не способен на человеческие чувства?
— Люк такой же человек, как и я! А ты слепой фанатик!
— Ну нет, вот тут ты ошибаешься. — Валентин шагнул к Клэри, и она поспешила спиной загородить от него Меч. — Ты смотришь на меня сквозь призму примитивного мировоззрения. Примитивные вообще очень любят делить себе подобных на группы, выдумывая различия, которые покажутся бредом любому нефилиму. Критерием различий может быть раса, религия, национальность и еще десятки подобных вещей Примитивные не в состоянии увидеть, понять и осознать существование демонов, и все же в их родовой памяти остались какие-то представления о том, что на Земле есть «мы» и «они», чужие, те, кто сеет лишь смерть и разрушение. Но раз они не видят демонов, их угрозу они пытаются приписать себе подобным. Они готовы счесть врагом соседа и поколениями вести бессмысленные войны. — Валентин сделал еще один шаг вперед, и Клэри, попятившись, оказалась прижата к самому сундуку с Мечом. — Я не из их числа. Мне известна истина. Примитивные видят опасность будто через закопченное стеклышко, а нефилимы встречают ее лицом к лицу. Нам ведом истинный облик зла, нам ведомо: пусть оно и живет среди нас, оно чужое! Нельзя позволить чужеродному пустить здесь корни, расцвести ядовитыми цветами и отравить все живое на Земле.
Рука Клэри застыла над Мечом. Голос Валентина был так тих, так вкрадчив, ему так сложно было возразить… Она вовсе не считала, что демоны должны процветать на Земле. Клэри согласилась бы с его словами, если бы не одно «но»…
— Люк не демон!
— Сдается мне, Кларисса, ты чересчур юна и неопытна, чтобы понять, кто демон, а кто нет. Ты почти не сталкивалась с нежитью. А те, кого ты все же встречала, казались тебе очень милыми и добрыми. С твоим восприятием мира кто угодно может показаться милым и добрым. Ты уверена, что демоны — это непременно уродливые твари, рыщущие во тьме. Разумеется, такие тоже существуют. Но есть и другие — демоны, живущие среди людей и тщательно скрывающие свою противоестественную сущность. Я пытался уничтожить одного такого в Лондоне. Он был очень влиятельным финансистом и имел штат телохранителей. Слуги поставляли своему господину животных и маленьких детей. Ему нравилось все маленькое и беспомощное.
— Прекрати! — Клэри зажала руками уши. — Я не хочу это слышать!
Но голос Валентина проникал сквозь ладони.
— Он пожирал их медленно, неделями. У него были способы поддерживать в жертве жизнь, невзирая на невероятные мучения. Попробуй представить себе разорванного пополам ребенка, который пытается ползти…
— Хватит! Хватит! — закричала Клэри.
— Демоны питаются болью и страхом. Я убиваю только из необходимости. Ты выросла в фальшивом раю, окруженном стеклянными стенами, дочь моя. Мать создала для тебя искусственный мир, в котором хотела бы жить сама. Только она не сказала тебе, что все это обман. Что все это время снаружи поджидали демоны, готовые разбить стеклянные стены и открыть тебе глаза на правду.
— Стены разбил ты, — прошептала Клэри. — Именно ты втянул меня во все это.
— И я же виноват в том, что ты порезалась о стекло? Разве я держал тебя в плену иллюзий?
— Хватит! Не желаю слушать!
У Клэри звенело в ушах. Хотелось закричать отцу, что именно он похитил маму и все это натворил, что это все его вина. Однако не зря Люк утверждал, что с Валентином невозможно спорить. Он ухитрялся так все перевернуть… Если сейчас возразить ему, окажешься вроде бы на стороне демонов, разрывающих пополам младенцев. Джейсу долгие годы пришлось жить в тени этого требовательного, деспотичного человека. Теперь ясно, почему у Джейса такой тяжелый характер и такое умение скрывать свои чувства.
Клэри ощущала холод, исходящий от Меча, и от этого по коже бежали мурашки.
— Что тебе от меня нужно? — спросила она.
— А разве мне что-то нужно?
— Иначе ты не вел бы тут со мной разговоров. Дал бы по голове чем-нибудь тяжелым и отложил в сторонку для дальнейшего использования.
— Хочешь знать, каким будет дальнейшее использование? — произнес Валентин. — Я подожду, пока явятся на выручку твои друзья-Охотники, и обменяю тебя на девчонку-оборотня. Мне все еще нужна ее кровь.
— Они никогда не пойдут на такой обмен!
— Ошибаешься. Им хорошо известно, чего стоит какая-то нежить по сравнению с юным Охотником. Сделка произойдет, потому что именно так велит Конклав.
— Конклав?! То есть что-то подобное есть в Законе?
— Это основа Закона, — веско сказал Валентин. — Теперь понимаешь? Не так уж и велика разница между Конклавом и мной, между Джонатаном и мной и даже между нами, Кларисса. Всего лишь незначительные расхождения в методах.
