Аня Сокол - Первый ученик (СИ)
— Звучит так, будто меня пригласили на собственные поминки, — ответил Макс.
— Что Лиса тебе предложила? — друг плюхнулся обратно на стул.
— Ничего определённого, обошлась намеками.
— Как бы не угодить из одной ловушки в другую. Ты же ей не веришь? — спросил Игрок.
— Она сказала, что с играми покончено.
— Я спросил не об этом, — Грошев промолчал, и сокурсник покачал головой, — Она настолько хороша?
— Сладка, как шампанское. Или наркота, — ответил Макс.
— Раз ты стал поэтом, все плохо. То есть в голову дает моментально, и после первой дозы, сразу думаешь о второй.
Грош поймал себя на том, что улыбается, и ничего не может с собой поделать.
Кто из них проговорился, для Макса не имело значения, но к вечеру казалось, весь бункер провожал его полными жалости взглядами. И даже Маркелов осматривая рану, и меняя тугую повязку на широкую полосу пластыря, хмурился, пока, наконец, не выдержал:
— Что ты натворил?
— Ничего существенного.
— За несущественное не отправляют в стиратели. Кого-то убил? Хотя, о чем это я, тогда ты не проходил бы здесь практику.
Он думал о том, что совершил за эти годы. Он не был образцовым студентом, теперь предстояло за это расплатиться. Врач взял стетоскоп, и Грошев принялся усердно дышать. Парень бессознательно рассматривал витую серебряную цепочку на груди Гранта. Сегодня халат был расстегнут, Макс видел край пластикового кад-арта. парень нахмурился и, не задумываясь о том, как можно истолковать его жест, поддел цепочку пальцем и вытащил хранителя разума. Вернее его пластиковую подделку.
— Хм, — Грант поднял бровь, Макс разжал пальцы и кристалл упал на белый халат.
Парень поднял глаза, на ладони, как на самом первом практикуме по псионнике разливалась, скользя по коже, сила. Каждый волосок на руке встал дыбом, будто от холода. Маркелов улыбнулся, и в лицо парню дохнуло острой кислятиной. Так пахло содержание банки с грибами. Одна такая у бабушки в подполе упала с пола и разбившись пролежала на полу пару дней.
— Вы псионник? — сказал Грошев, едва замечая, что повышает голос.
— Да, — ответил Грант, убирая стетоскоп.
— Но вы врач?
— Опять верно.
— Так не бывает.
— Почему? — пожал плечами мужчина, — Конечно, специализация редкая, — он встал и знаком велел парню одеваться, — Сначала на биологическую экспертизу пошел, потом с жертвами нападения блуждающих пришлось поработать, подал рапорт о переводе в мед службу, потом универ, военная кафедра, практика. А ты кем мечтал стать?
— Бегуном, на длинные дистанции, — Грош накинул рубашку.
— Тогда иди в службу поиска, набегаешься так, что ноги болеть будут, — врач посмотрел на парня, — Дело не в пси силе, — он снял халат, — Дело в тебе, всегда в тебе.
— У меня нет выбора, — буркнул Макс, вставая.
— Выбор есть всегда, — врач открыл дверь, — Могу за тебя словечко в мед службе замолвить, если грязной работы не боишься. Ничего не обещаю, но если кто-то отправит персональный запрос на конкретного студента, возможно, там, — он указал наверх, — передумают.
— Спасибо, не надо, — Грошев вышел в коридор.
— Ну, смотри сам.
На него смотрели, и в столовой, и в залах с образцами, и коридорах. Везде. Он больше не был незнакомцем, он стал кандидатом в покойники, а смерть пусть и отсроченная всегда вызывает в людях нездоровое любопытство. Знакомые и незнакомые, мужчины и женщины и даже Игроков. Эти взгляды были сродни чесотки на коже. Только один человек, был другим, только один смотрел по-другому.
Он знал, что она придет, еще до того, как открылась дверь. Теплые ладони обхватили его лицо, а губы прижались к губам. Наверное так и надо целовать будущих мертвецов. Жадно и требовательно. Она словно не могла насытится, чувствуя что отведённое им время истекает. А может, все это бред, все эти предчувствия и заморочки. Они просто тянулись к друг другу и не видели причин сдерживаться.
Надобность в словах отпала. Они пришли после. Когда она лежала прижавшись щекой к груди, и он кожей чувствовал ее улыбку.
— Что Ирыч делал у дома художника? — спросил он, — Как вы его туда заманили? Как рассчитали момент, когда напал призрак? Как…
Он почувствовал, как она окаменела, как из теплой нежащейся девушки превратилась в статую, и вдруг приподнялась, собираясь выбраться из его рук, из его постели, из его комнаты, и возможно из его жизни. Он не мог ей этого позволить. Настя вскрикнула, когда он схватил ее. Макс перевернулся, прижимая девушку к постели собственным весом и заглянул в карие глаза.
— Я получу ответы на вопросы. Но если ты будешь так реагировать на каждый, — он чуть сдвинулся, чувствуя под собой ее тело, — Мне придется применить силу. И тебе это понравится, — Грош скользнул ладонью вдоль стройного бедра.
Она распахнула глаза.
— И так? Ирыч…?
Девушка охнула.
— Неправильный ответ, — он поднял пальцы выше к груди.
— Ммм, — сказала Лиса.
— Уже лучше. Как вы его туда заманили?
— Макс, — он снова двинулся вдавливая бедрами ее тело в кровать, — Мы не заманивали, — быстро проговорила она севшим голосом не делая ни малейшей попытки вырваться, — Назначили встречу, он сам пришел. Прибежаа-а-ал, — парень не слушая, поцеловал шею, и она выгнулась.
— Что ему понадобилось?
— Псионник ему понадобился, — она выдохнула, и Макс завладел губами девушки.
— Значит, он знал о хвосте, — через минуту проговорил он, — И пытался что-то сделать.
Мысль такая четкая вдруг стала отдалятся, когда Настя подалась ему навстречу. Похоже, он переоценил свою выдержку, и желание знать правду.
— Как вы узнали, что блуждающий нападёт? Почему именно дом художника? — успел сказать он, и не в силах справиться с желанием снова стал целовать Лису, не давая ответить.
— Мы и… ох, не знали. Макс! — его имя на выдохе, словно стон, сладость которого сложно передать, — Либо прекрати, либо не прекращай.
Он засмеялся, прекрасно понимая, что она имеет в виду.
— Дом художника, — напомнил он, возвращая руки на ее бедра, — Почему там?
— А где? Отец купил его давно, только все никак, — она приподнялась подаваясь вперед, и Макс забыл, что спросил, и забыл какой ответ намеревался услышать, — не отремонтирует.
Это был последний членораздельный звук, который она смогла произнести. Больше вопросов он не задавал, потому что они вдруг стали не важны. Эта девушка с лёгкостью ставила все с ног на голову. И ему это нравилось. Жаль, что ледяной комок в груди оставался на месте, придавая горький привкус удовольствию.
