Мой слуга Тень (СИ) - Корсарова Варвара

– Не знаю, как, – Софи пожала плечами. – Это уж пусть полиция разбирается.

Тетя Грета издала тонкий, придушенный звук. Сделала шаг назад, словно желая сбежать, но забыла, что стоит лестнице, споткнулась и ухватилась за перила обеими руками, чтобы не упасть.

Ирис внимательно следила за всеми, поворачивая голову туда-сюда, как автомат, и не упустила гримасу обреченности на аристократичном тетином лице.

– Такой разговор не стоит вести на лестнице, – рассудительно заявил Арман. – Предлагаю пройти в зеленый салон. В нем сейчас никого.

– А уж в зависимости от исхода разговора мы решим, стоит ли пускать ли тебя к гостям с твоим громким заявлением, Софи, – подхватила Ирис. – Боюсь, этот номер не вписывается в программу вечера.

– Да я… – начала бывшая горничная, но дворецкий уже увлек ее по направлению к зеленому салону, и выражение на его лице было таким решительным, что та не осмелилась возражать.

В салоне он чуть ли не силой усадил Софи на стул посреди комнаты, как обвиняемую, а не как обвинительницу. Но потом вежливо предложил ей кофе или чая.

Софи от напитков отказалась. Она ерзала на стуле и поглядывала на дверь. Вероятно, в ее голове появились подозрения, что ее приход был ошибкой и красивая сцена не удалась.

Все молча сидели с полминуты, чувствуя неловкость и не зная, как начать разговор.

Издалека доносился шум беседы, на стене тикали ходики, дождь стучал в окно. Гром громыхнул ближе, комната озарилась белым.

– Итак, Софи, – Арман встал напротив, сцепил руки за спиной и пытливо глянул на девушку. – Мне казалось, ты приняла мое предложение, которое я сделал тебе на днях.

Ирис удивленно воззрилась на него. Когда это он успел сделать Софи «предложение»? Значит, все эти дни продолжал втихую улаживать проблему юного хозяина, помимо прочих проблем?

– Мы берем на себя содержание твоего ребенка, а также выплачиваем тебе сумму, достаточную для прожития, в течение трех лет. А ты отказываешься от своих прочих претензий и домыслов.

Софи кивнула.

– Так что же заставило тебя явиться сюда и вести столь неподобающе? – мягко и вкрадчиво продолжил Арман.

– Я передумала. Хочу уехать заграницу, где никто не знает меня и моего позора, – Софи неубедительно всхлипнула. – Для этого нужно много денег. Жизнь на островах недешевая. Двадцать тысяч кронодоров на полку, или я расскажу вашим гостям, что ты за жук, Даниэль.

– Чего? Двадцать тысяч? Ты обалдела? – изумился Даниэль.

– Мне еще твоего ребенка воспитывать!

– Да на такие деньжищи можно полк королевских отпрысков воспитать.

– У нас нет такой суммы, а твои обвинения смехотворны, – покачал головой Арман.

– Найдете денежки, коли не хотите, чтобы Даниэль отправился за решетку, – ухмыльнулась Софи, вновь обретая почву под ногами. – Бросьте строить из себя бедных да порядочных. Новая хозяйка вон… – она мотнула головой в сторону Ирис. – С гангстерами знается. Раз тем заплатили, заплатите и мне.

– Знаешь что, дорогуша… – Ирис поднялась и сжала кулаки. У нее тоже начинали сдавать нервы. Она ненавидела шантажистов, и было обидно, что она так обманулась в Софи, когда увидела ее в доме в первый раз – несчастную, в слезах! И вот эта несчастная сидит тут, на стуле развалившись, нога на ногу, и оскорбляет ее и ее родственников.

Но ее опредила тетя Грета. Она поднялась и заломила руки. По этому жесту Ирис поняла, что та готовит драматическое выступление.

Так и вышло. Тетя выкрикнула тонким, срывающимся голосом:

– Прекратите! Пожалуйста, прекратите! Софи! Даниэль ни в чем не виноват. Это я… я убила Гвидо. Я сама признаюсь в этом. Вот прямо сейчас пойду к гостям и все расскажу.

Сделав шокирующее заявление, тетя Грета уронила руки, бессильно упала в кресло и закрыла лицо ладонью.

– Ну вот, теперь и мама сбрендила, – обреченно пробормотал Даниэль. – Все в «Черном дубе» как с дуба рухнули.

Ирис озадаченно почесала затылок. Признание тети Греты шло вразрез со всеми ее догадками.

Софи тоже была поражена.

– Вы убили барона, госпожа Эрколе? Зачем? – туповато переспросила она.

Тетя Грета отняла ладонь от лица, подумала и неуверенно ответила:

– Ради денег, конечно. Брат грозил лишить меня содержания и отправить в богадельню. Мне надоело терпеть его насмешки, вот я его и… того. Толкнула в гневе. А он раз – упал, ударился и умер.

– А дверь вы как изнутри закрыли? – утомленно спросила Ирис.

– Никак. Она сама захлопнулась. В этом доме полно механизмов, которые делают что хотят.

– Это невозможно, тетя Грета, и вы прекрасно это знаете. Дверь была заперта изнутри на ключ, окна – на тугие задвижки. Пожалуйста, расскажите, что произошло на самом деле. Вы ведь не убивали барона?

– Убивала, – упрямо повторила тетя Грета. – И не очень об этом жалею. Мой брат был невыносимым человеком, как все гении. Знаете ли вы, каково это – жить с гением? Это ад.

– Позвольте мне рассказать, что произошло, – попросил Арман спокойно. – Госпожа Эрколе, разумеется, невиновна в смерти барона цу Герике. Однако она считает, что его убил мастер Даниэль, и потому решила взять на себя вину сына, – он почтительно поклонился своей старой хозяйке.

– Все считали, что мастер Даниэль в день смерти барона был за границей. Однако мы знаем, что он тайно приезжал в Шваленберг, чтобы встретиться с Софи. Но в поместье он не появлялся.

– Не появлялся! – отчаянно подтвердил Даниэль.

– Я слышала твой голос! – возразила Софи.

– Ты слышала мужской голос, – поправил ее Арман, осадив холодным взглядом. – Вероятно, его же слышала и госпожа Эрколе, и тоже решила, что Даниль ссорится с господином бароном. Полагаю, госпожа Эрколе знала, что ее сын приезжал, хотя он не объявил своем визите.

Тетя Грета поджала губы и отвела глаза.

Арман обратился напрямую к госпоже Эрколе. Он говорил мягким, размеренным тоном, как будто перечислял блюда к обеду.

– Вы решили, что Даниэль тайком вернулся в «Черный дуб» и убил своего дядю. Когда я выломал дверь и вошел в кабинет, у меня не было времени осмотреть комнату внимательно. Сначала я пытался привести барона в чувство, а потом и вас. При виде тела брата вы упали в обморок. Я перенес вас на диван и спустился послать шофера за доктором. Вы же, госпожа Эрколе, пришли в себя и заметили, что окна открыты. И решили, что Даниэль побывал в кабинете, стукнул его милость по голове, выбрался через окно, спустился по дубу и сбежал. Тогда вы закрыли задвижки, улеглись обратно на диван и притворились, что продолжаете оставаться без чувств. Окна я проверил лишь после того, как ушел доктор. Они уже были заперты вами, потому мы и подумали, что в кабинете барон был один, когда произошел несчастный случай – хозяин упал и ударился головой.

– Но несчастного случая не было! Барона навестил неизвестный гость. Он убил его пресс-папье, – ахнула Ирис. – И теперь мы знаем, как убийца сбежал – через окно! Ты только сейчас об этом догадался?

Арман вздохнул и пожал плечами.

– Собственно, подозрения появились сразу. Но доказательств не имелось, и мне не хотелось ставить госпожу Эрколе в неловкое положение, обвинив ее в пособничестве преступнику.

– Ты должен был мне сказать, – выпалила Ирис сердито.

Арман кивнул, но этот жест означал лишь признание того, что он ее услышал, а вовсе не согласие с ее словами.

«Он всегда будет держать свои мысли при себе и поступать так, как считает нужным, – с горечью подумала Ирис. – И все из желания защитить тех, за кого отвечает!»

Но она отбросила неприятные мысли, потому сейчас не время для обид – сцена с разоблачением продолжалась.

– Ну вот, все сходится, – опять подала голос Софи. – Это Даниэль был в кабинете. Он забрался и выбрался в окно.

– Не мог, – покачал головой Арман. – Днем его видели в Шваленберге Дамарис и Лисси Ойген. Я расспросил их. Сразу после встречи они отправились в гостиницу, потому что пошел проливной дождь. Непогода захватила и «Черный дуб». Путь от Шваленберга до поместья занимает около часа, ни один водитель не взялся бы отвезти господина Эрколе по бездорожью в дурную погоду. Он не успел бы добраться и вернуться, чтобы на следующее утро отбыть на острова. Кроме того, даже если предположить, что он все же нашел подручного на автомобиле, одежда мастера Даниэля пострадала бы от дождя. Опять же предположим, что он надел чужой костюм и куртку. Но мастер Даниэль ни за что не надел бы чужую обувь – он носит только ботинки ручной работы, которые заказывает у одного и того же столичного мастера. У Даниэля нестандартная форма стопы, в другой обуви ему некомфортно.