Ольга Романовская - Забвение роз
29
Шардаш вслушивался в каждый звук, надеясь вовремя почувствовать опасность. Весь день он потратил на запутывание следов. Белая стража мешала, действовала на нервы. Даже питаться приходилось тем, что добыл сам. Поневоле напрашивались слова благодарности ордену, научившему делать из непригодных на первый взгляд к употреблению вещей съедобные даже для человеческого организма.
Безусловно, Шардаш мог перейти на звериный образ жизни, но отучить себя быть зверем сложнее, чем им стать.
Конь устал и едва передвигал ноги по унылому полю, которому, казалось, не было ни конца, ни края. Четвёртый пространственный коридор за день и лошади дался тяжело, не говоря о профессоре. Зато, по подсчётам Шардаша, преследователи отстали, а он находился неподалёку от цели - лесов восточной части Лаксены.
Места пустынные, только волки да нечисть бродит.
Парочка низших тёмных существ пыталась атаковать профессора ночью и валялась теперь на снегу со вспоротыми животами и без глаз. Магия и нож сделали своё дело. Шардаш усмехнулся: до сих пор помнит каждое движение, не стал теоретиком. Именно так, не думая, и следует убивать.
Через три года меч паладина вновь занял место в ножнах. Профессор призвал его сразу, как только оказался в Бонбридже. Белые стражи не нашли припрятанный клинок, хотя наверняка перевернули вверх дном всю комнату Шардаша. Но профессор в своё время позаботился о тайнике - как чувствовал, что иллюзии, которые работали на учениках, не проведут магов на государственной службе.
Увы, заклинание призыва не действовало на большом расстоянии, поэтому меч лёг в руки только в темноте школьного парка.
Наконец на горизонте забрезжила вожделенная серая полоска, а нос уловил запах дыма.
Шардаш надеялся, что Ионафан не добрался до деда Мериам первым. Воспользоваться магией и открыть пространственный коридор профессор не мог: экономил силы для поединка. Шардаш догадывался, какую опасность представлял младший сын Наитемнейшего, и реалистично оценивал свои возможности. Победить Ионафана можно, только шансов самому выжить немного. Зато есть орден, который довершит то, что начал профессор.
Лес обрёл зримые очертания. Показалась деревенька, манившая запахом еды. Трезво рассудив, что голодный усталый воин - заведомо труп, Шардаш свернул туда и через полчаса устроился с горшком мясной похлёбки в трактире. Коня профессор решил оставить здесь: животное и так намучилось, а проку от него в лесу мало. Лучше перекинуться.
Кроме Шардаша в трактире никого не было. Хозяин, лысоватый низкий мужичёк, то и дело с интересом поглядывал на профессора. Оно и понятно: места глухие, чужие редко забредали. Профессор делал вид, что не замечает взглядов. Стараясь ни о чём не думать, заглатывал и пережёвывал пищу. Но мысли упорно возвращались к Мериам и её семье. Почему не сообщили родителям? Или директор соврал?
Внезапное чаепитие тоже казалось подозрительным. С другой стороны, на ловушку не похоже. Или Белая стража подготовила западню, а Крегс в последний момент отказался? Шардаш хорошо знал директора: на подлость тот не способен. Иначе бы не пошёл за Крегсом в кабинет.
Не выдержав, хозяин подсел к Шардашу и с простотой крестьянина осведомился, что привело в их края 'такого важного господина'. Профессор хмыкнул, представив реакцию мужичка на честный ответ. Тот, видимо, по мечу и осанке принимал Шардаша за аристократа. Профессор не стал разубеждать, задумавшись, не использовать ли трактирщика себе во благо. Как зовут деда Мериам, Шардаш не знал, как и того, хорошо ли относились к магу в деревне. А вот ведьма - женщина важная. К кому, захворав бегут, или если зверь подрал? Правильно, к ведьме.
- Тут у вас Ики одна живёт... Повидать бы.
- Ведьма, чё ли? - оживился трактирщик. - Дык недалеча, за Коровей лепёшкой над логом.
В ходе разговора, что Коровья лепёшка - это выжженный под поля лес, по форме напоминавший означенный продукт жизнедеятельности. От деревни около часа пешим ходом.
- И как ведьма, хорошая?
Шардаш сверлил мужичка глазами, подкидывая на ладони монету. Взгляд трактирщика, как зачарованный, следовал за блеском металла.
- Очень! Хоть не из наших краёв, но такая баба! Ежели чё, муж енный поможет, он учёный, волшебник.
- Что в глушь-то такую забрался?
Монета звонко упала на стол между хозяином и гостем. Профессор усмехнулся: купил с потрохами. Трактирщик и за конём последит, и язык за зубами держать будет. Жалко, конечно, денег, других не предвидится, но жизнь Мериам дороже.
- А мы не спрашивали. Тока напуган мужик был, людей чурался. Всем жёнка его, Власелена, занималась. Должно, напроказил муж ейный по волшебной части, - захихикал трактирщик. - Потом обжились, детишек наплодили. Видал я сыночка на днях: тоже лица не было.
Шардаш напрягся, ухватился за ниточку и принялся теребить мужичка: здесь ли ещё отец Мериам, один ли приехал? Оказалось, что нет - уехал в тот же день, не заночевал даже. Значит, не добился того, чего желал, либо поссорился с родителями.
Решив, что узнал достаточно, профессор расплатился и направился к дому старого Ики - так он мысленно окрестил алхимика.
Ещё на подходе в нос ударила невообразимая смесь запахов. Алхимик до сих пор практиковал прежние занятия, иначе откуда вонь, которая перебивала травы? Что же варил старый маг, что пытался изменить - собственную ошибку? В тот момент Шардаш ненавидел алхимика, виновного в гибели стольких людей.
Профессор обогнул дом и, стараясь не шуметь, направился к сарайчику. Именно от него исходил неприятный запах. Нюх подтверждал - внутри, человек.
Поседевший Бардис Ики дрожащими руками смешивал ингредиенты, сверяясь с собственными записями. Не считая этого проявления старческой слабости, алхимик был ещё крепок телом, даже не сутулился. Впрочем, и руки тряслись от волнения.
Камень, который Бардис для проверки погружал в кипящую зелёную смесь, никак не желал светлеть. Алхимик ругался, искал ошибку, но не находил. Однако зелье не действовало. Бардис проверил всё, каждый значок, каждую чёрточку, но результат не радовал. То ли потерял сноровку, то ли хранилище ауры опустело.
- Так вот куда вы её засунули.
Бардис вздрогнул от звука этого голоса. Говоривший не скрывал неприязни и угрозы. Обернувшись, алхимик увидел Шардаша с волшебной палочкой в руке. Глаза профессора горели алым в полутьме лаборатории: рвался наружу оборотень.
- Кто вы? - Бардис потянулся за собственной палочкой, зарытой под ворохом пожелтевших листов.
- Что, совесть замучила? - рыкнул профессор и, не сдержавшись, 'воздушным кулаком' выбил палочку из рук алхимика. Тот кинулся её поднимать, попутно рванув на шее шнурок амулета, но замер, услышав: - Значит, о внучке знаешь.
