Кейт Тирнан - Вечная жизнь
Я перестала чувствовать колени Чарльза и Рейчел. Перестала ощущать, как задубела моя тощая задница на холодном деревянном полу. Мой камень становился все теплее и тяжелее, и чем больше я о нем думала, тем счастливее себя чувствовала. Наконец, я открыла рот и запела свою мелодию в голос, пустив ее сквозь землю, сквозь себя — ввысь, в воздух. Мощная и сильная песня заполнила всю мою грудь, с легкостью выплывала изо рта. Я даже не успела заметить, когда она стала такой прекрасной и такой могущественной. Теперь я чувствовала, что знаю ее, узнаю, и внезапно с ослепительной ясностью увидела свою мать, поющую эту песню, свершая какой-то ритуал. Мою мать.
— Ой!
Послышался громкий крик, грохот — и я открыла глаза. Мой камень стал таким тяжелым и горячим, что я бессильно уронила руку.
Оглядевшись, я увидела Нелл, сидевшую с разинутым ртом и выпученными глазами. Серебряная чаша и свеча валялись на полу. Соль высыпалась на половицы, смешавшись с лужицей воска, натекшего с опрокинутой свечи.
— Что случилось? — встревоженно спросила Анна, обводя нас глазами.
— Мой камень! — Нелл раскрыла ладонь, и я с изумлением увидела на ней кучку бело-голубых крошек. Ее камень рассыпался, превратился в пыль. Но разве содалит так просто сокрушить?
— Что случилось? — снова спросила Анна.
Внезапно Нелл, сверкая глазами, повернулась ко мне.
— Это твоя работа! Ты разбила мой камень! Я слышала, как ты пела — это была темная песня! Я почувствовала, как черное облако заволокло комнату. Ты — злая. Ты темная!
Два месяца назад я бы только плечами пожала в ответ на такое обвинение или расхохоталась бы Нелл в лицо. Тогда эти слова были для меня абсолютно бессмысленными. Но теперь...
— Нет, это не правда, — выпалила я, а еле слышный голосок в голове честно прибавил: «Надеюсь». — Я не темная, — уже увереннее сказала я. — Я ничего не делала своей песней, я только старалась привязать к себе камень.
Я посмотрела на свою ладонь, все еще сжимавшую лунный камень. Только что мне казалось, будто этот маленький осколок весит несколько килограммов, но теперь он вдруг снова стал легким, и я без труда подняла руку. Красивый лунный камень сиял у меня на ладони, кошачий глаз загадочно посверкивал в его глубине.
Мне показалось, что Анна пришла в замешательство. Не говоря ни слова, она встала и открыла наш круг. Подобрав свечу и чашу, она поставила их на полку и растерянно обернулась к нам, явно не зная, что делать дальше.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила она у Рейчел.
— Прекрасно, — ответила та, смущенно пожимая плечами. — Кажется, я привязала к себе свой камень.
Анна обернулась к Чарльзу.
— А ты?
— Я тоже, — ответил тот. — Я тоже почувствовал присутствие сильной магии, но не думаю, что это была Настасья. И вообще, она мне совсем не кажется темной.
Анна подняла глаза на Рейна, который был почти на полторы головы выше ее.
— Я почувствовал очень сильную магию, — медленно произнес он, не глядя на меня. — Очень древнюю магию. Могучую. И я тоже привязал к себе свой камень.
Рейн поднял к лицу свой кровавик и восхищенно уставился на него.
Неужели моя песня была плохой? Значит, я тоже плохая? Безнадежно темная, злая? Я вспомнила о Бозе и Инки и болезненно сморщилась. Кровь прилила к моим щекам от испуга.
Потом я вспомнила, что Ривер сама пригласила меня сюда. Она сказала, что я здесь я смогу научиться — научиться не быть темной. Она сказала, что у меня есть выбор. Что я могу научиться быть Тахти. Я воинственно вздернула подбородок.
— Она разбила мой камень! — со злобой выплюнула Нелл, вытягивая вперед ладошку с лежащим в ней неопровержимым доказательством в виде горки каменной крошки.
— Зачем мне это делать? — спросила я. — У меня свой камень есть!
— Тебе не камень был нужен, а... — запальчиво крикнула Нелл, но внезапно осеклась и закусила губу.
Чарльз и Рейчел смотрели на нас, как на героев мыльной оперы. Стыдно признаться, но именно так мы и выглядели.
— Рейн, Чарльз и Рейчел, — мягко сказала Анна, — вы можете идти. Уже поздно.
Они поспешно вышли из комнаты, а Рейн на пороге оглянулся на нас через плечо.
Я скрестила руки на груди, крепко сжав в кулаке свой лунный камень.
Анна переплела пальцы руки и внимательно посмотрела сначала на меня, потом на Нелл.
— Есть что-то, о чем мне следует знать?
«Еще бы! Например, то, что Нелл — законченная стерва».
На миг мне показалось, что Нелл сейчас даст волю своим чувствам, и я с каким-то мрачным восторгом ждала этой откровенности. Но Нелл с видимым усилием подавила накипевшие чувства, придав своему живому личику безразличное, хотя и несколько озабоченное выражение.
— Нет, разве что... Я не хотела говорить об этом, но в последнее время мне кажется, что Настасья меня ревнует. — Это заявление было подкреплено очаровательной, немного застенчивой, улыбкой. — И еще, я уверена, что почувствовала черную магию. Это меня очень напугало, ведь ее магия оказалась совершенно дикой, необузданной, непредсказуемой. Давайте говорить начистоту — что мы знаем о Настасье? Мой камень рассыпался прямо у меня в руках. Я этого не делала — это была какая-то темная сила. Разве вы ее не почувствовали?
Театрально поежившись, Нелл огляделась по сторонам, словно ожидала увидеть Смерть, притаившуюся в углу. То есть, она хотела сказать, будто я способна вызвать Смерть, чтобы поквитаться со своей счастливой соперницей? Да пошла она к черту, эта Нелл!
Анна пристально посмотрела на Нелл, потом перевела глаза на меня.
— Ты уничтожила камень Нелл?
Я глотнула побольше воздуха и выпалила:
— Нет! Я тоже чувствовала магию, но она приходила ко мне, через меня. Я не вытягивала ее из какого-то другого источника, типа чужого камня. Зачем мне это делать? Я просто призывала свою силу, чтобы привязать к себе мой лунный камень.
— Хорошо, — кивнула Анна. — Нелл, крошки можешь оставить здесь. — Она протянула Нелл кусок ткани, и та высыпала туда остатки камня. — Можешь идти. А ты, Настасья, будь добра задержаться еще на минутку.
Ну вот, приехали. Нелл исподтишка ухмыльнулась мне торжествующей улыбкой, а я только стиснула зубы, клокоча от бессильного бешенства.
Когда Нелл пошла к дверям, я вдруг заметила, что ее лицо отражается в висевшей на стене старинной жирандоли, задняя часть которой представляла собой гладко отполированную металлическую пластину, многократно повторявшую свет свечей. Гладкий металл действовал, как зеркало, и в этом зеркале я увидела лицо Анны, не сводившей глаз с Нелл. Значит, она тоже видела ее ухмылочку. Отлично. Знаете, я глубоко убеждена, что иногда
