Дарья Кузнецова - Во имя Чести (СИ)
— Дикарь, — неприязненно качнула головой бабушка, смерив Инга ледяным взглядом. — Сломаешь девочке жизнь! Впрочем, что с вас взять, солдафоны.
— Напротив, — мягко возразил дориец. — Сделаю всё, чтобы этого не допустить. Варвара слишком многое для меня значит, — он слегка пожал плечами и улыбнулся. Тепло так, без иронии, светло и ласково. Несколько секунд они в повисшей недоуменной тишине бодались взглядами — пронзительно-строгий бабушкин против открытой улыбки дорийца, — после чего случилось невероятное.
— Будем надеяться, — строго поджав губы, кивнула она. — Олеся, а что — Роман? Уже уверенно разговаривает? — переключила она внимание на маму. Непосредственный Ванечка тихонько восхищённо присвистнул, Володька растерянно качнул головой, а отец едва заметно кивнул с одобрительной и будто слегка виноватой улыбкой.
— Ты что, на неё повлиял что ли? — прошептала я, не выдержав пытки неизвестностью, когда за столом возобновились разговоры ни о чём.
— Нет. Варь, давай об этом потом, хорошо? — тихо шепнул в ответ Инг, аккуратно сжав в руке мою ладонь.
Я растерянно хмыкнула и сделала попытку порассуждать логически. Правда, ни до чего конкретного додуматься так и не сумела: в голове прочно засела установка, что наша бабушка — железная несгибаемая леди, далёкая от человеческих слабостей, и подобным образом отреагировать на спокойную правдивость дорийца она просто не могла. Единственное, я пришла к выводу, что папа опять всё понял, и можно попробовать допросить заодно и его.
Так что остаток семейных посиделок прошёл очень весело и энергично, и провела я его в попытка собрать двух матёрых офицеров спецвойск, понимающих друг друга с полувзгляда, в одном помещении без посторонних. Надо ли говорить, что у меня не получилось ровным счётом ничего!
Спелись. Чёрт побери, когда я мечтала найти мужчину, похожего на отца, я не это имела в виду! Вот, спрашивается, где было его стратегическое мышление и проницательность, когда он от меня на Доре шарахался?!
В итоге я где-то через час окончательно потеряла терпение и, уцепив Инга за запястье, подошла к родителям.
— Па, разговор есть, пойдём, пошушукаемся, — в лоб сообщила я. Он в ответ только насмешливо усмехнулся и изрёк:
— А я всё ждал, когда тебе уже надоест развлекаться?
— Пойдём, пойдём! — и я уволокла обоих на крылечко. — Заодно подышим свежим воздухом и немного проветримся, а то в помещении уже душновато.
— Ну, и что за очная ставка? — весело поинтересовался отец, присаживаясь на перила крыльца.
— Я хочу, чтобы вы объяснили мне бабушкино поведение. Потому что вы двое явно что-то поняли, а мне интересно, и я уже вся извелась от любопытства! — честно призналась я.
— Если бы ты немного отвлеклась от привычного образа бабушки и подумала, ты бы и сама могла догадаться, — пожал плечами папа. — А Инг вот оказался значительно проницательней, чем твоя мама и я в своё время.
— Со способностями Зеркала это было несложно, — пожал плечами дориец, осторожно приобнимая меня, привлекая к себе и пристраиваясь на тех же перилах.
— Что, бабушка у нас тоже какой-нибудь тайный спецагент? — возмущённо фыркнула я.
— Варя, — укоризненно нахмурился отец, но глаза его смеялись. — Всё действительно очень просто, — вздохнул он. — Она не то чтобы не любит военных, она просто очень боится; нет, не военных, а за вас. За маму и за тебя. Все эти разговоры про недостаток интеллекта и мечты о мальчике из хорошей семьи, это всё последствия страха. Жена офицера — это очень трудная профессия, сопряжённая с огромным количеством нервных переживаний. Она очень любит Леську и тебя, и точно знает, как тяжело было вашей маме каждый раз меня ждать. Поэтому она меня… не то чтобы не любит, но не может мне простить вот этого ожидания. Учитывая, что я изначально считал её старой стервозной грымзой, отношения не заладились с первой встречи, — усмехнулся он. — А сейчас мы оба как-то втянулись.
— Ты это и учуял? — подняла я взгляд на дорийца. Тот пожал плечами и кивнул.
— Когда я сказал, что военный, она очень испугалась. Ну, и потом, мне показалось, что лучшей политикой в разговоре с ней будет честность.
— А что же она об этом никогда не говорила? — хмуро уточнила я. — Я бы может с ней гораздо меньше ругалась.
— Что, и во флот бы не пошла? — хмыкнул отец.
— Вот ещё! — возмутилась я.
— Ну вот, и она так же, — насмешливо улыбнулся он. — У нас вообще очень упёртая семейка, — и выглядел папа при этом крайне довольным. — А бабушка ещё и очень гордая, да и институт ей характер подпортил.
— Ага, попались! — вдруг раздался на крыльце звонкий голос мамы и звучный вяк Ромки. — Что это вы тут делаете? — подозрительно поинтересовалась она, с сыном на плечах полностью выходя на улицу.
— Курим, — с непрошибаемым спокойствием ответил отец. Мама машинально принюхалась, потом махнула рукой.
— Да ну тебя. А то я не знаю, что из вас никто этой гадостью не увлекается, и ни от кого табаком не пахнет, — хмыкнула она.
— А кто говорил про табак? — папа удивлённо вскинул брови. — Есть много других интересных вещей, которые можно курить.
— Дима! — возмущённо протянула мама. — Ладно — сам дурак, но Варьку-то…
А я захихикала, уткнувшись лбом в плечо Инга. Всё-таки, замечательные у меня родители, просто уникальные! И ведь кому расскажи — не поверят, что грозный глава контрразведки Земной Федерации курит дурь, а его миниатюрная домашняя жена его за это грозно отчитывает.
— Лесь, ну что ты как маленькая всему веришь? Не позорь меня в глазах ребёнка, — вздохнул он. — Это было лет тридцать назад два раза, и кто-то, помнится, совершенно не возражал.
— Ага, попался! — злорадно сообщила мама, показав язык. — Вот, годы практики — и у меня тоже иногда получается его подловить! — сообщила она нам. — Ладно, пойдём уже в дом, а то спрятались тут и заговоры плетут… курильщики.
И мы пошли. То есть, они пошли, а я большей частью болталась у Инга под мышкой, потому что от смеха не могла передвигаться самостоятельно. Нет, ну какие же они… клёвые! Учитывая историю их знакомства, я, кажется, начинаю любить их ещё больше. Вот за эту самую откровенность, искренность и отсутствие попыток строить из себя непогрешимое совершенство, что иногда случается, например, с бабушкой. И вообще с подавляющим большинством родителей.
Очень мне с ними повезло. И с Ингом тоже повезло; какой он замечательный! Особенно когда меня обнимает, и вот так улыбается — светло, искренне и радостно.
В эйфорическом состоянии любви ко всему миру и к своей семье я пребывала недолго, ровно до утра. И это ещё моё счастье, что маме надо было идти укладывать Ромку, и она не высказала мне всех восторгов в связи с предстоящим замужеством с вечера, когда я донесла до неё эту радостную весть. А утром, когда я, зевающая и пока довольная, в сопровождении своего невозмутимо-спокойного дорийца спустилась к завтраку, меня взяли в оборот.
