Дж. Уорд - Пробужденный любовник
Через двадцать минут они вышли из навороченного лифта в фойе его пентхауса. Его квартира занимала ровно половину тридцатого этажа небоскреба, выходя окнами на Гудзон и центр Колдвелла. Из-за больших окон он никогда не приезжал сюда днем. Но для ночи место подходило идеально.
Он притушил свет, ожидая, пока Марисса пройдется по квартире, рассмотрев те вещи, которые декоратор накупил для этой берлоги. Ему было наплевать на мебель, виды или модную технику. Его заботила лишь изолированность от семьи. Ни Бэлла, ни их мать никогда не были здесь. На самом деле, они даже не знали, что у него есть пентхаус.
Словно поняв, что они лишь теряют время, Марисса остановилась и взглянула на него. В тусклом свете красота этой женщины просто обескураживала, и он был несказанно рад львиной дозе дофамина, вколотой в кровь около часа назад. На симпатов это лекарство имело обратное действие, нежели на вампиров или людей. Оно повышало активность нейротрансмиттеров и рецепторов, гарантируя, что пациент-симпат не почувствует никакого удовольствия, не почувствует… ничего. Когда не нужно было заботиться об ощущениях, легче было контролировать все остальное.
Только поэтому Марисса была в безопасности, оставаясь с ним наедине. Особенно, учитывая, чем именно они собирались заняться.
Сняв пальто, Рив направился к ней, полагаясь на трость сильнее обычного — он не мог оторвать глаз от женщины, стоявшей напротив. Зажав палку между бедрами, он медленно развязал бант, соединявший отвороты ее накидки. Она опустила взгляд на его руки, задрожав, когда он снял с ее плеч черную шерсть. Улыбнувшись, он кинул ее на стул. Ее платье было именно таким, какое надела бы его мать и какое он хотел бы чаще видеть на своей сестре: бледно-голубой атлас, облегавший ее стройное тело. Диор. Должен быть.
— Иди сюда, Марисса.
Он подвел ее к кожаному дивану и усадил рядом с собой. В сиянии уличного света ее волосы походили на шелковый платок — он пропустил несколько прядей сквозь пальцы. Он отчетливо чувствовал ее сильный голод.
— Ты долго ждала, так ведь?
Она кивнула и посмотрела на свои руки. Они были сомкнуты в замок на коленях — слоновая кость на бледно-голубом атласе.
— Как долго?
— Месяцы, — прошептала она.
— Тогда тебе много понадобиться, так? — Она покраснела, и он повторил. — Так, Марисса?
— Да, — едва слышно проговорила она. Собственный голод явно смущал ее.
Рив улыбнулся. Приятно было находиться рядом с достойной женщиной. Ее скромность и воспитанность были чертовски притягательны.
Он снял пиджак и галстук. Сначала он хотел предложить запястье, но теперь, когда она была так близко, он понял, что хочет ее в своей шее. Прошло очень много времени с тех пор, как женщина пила из него в последний раз, и он был несколько удивлен собственному радостному волнению.
Он расстегнул пуговицу на воротнике, а потом и всю рубашку до самого низа. Полный предвкушения, он вытащил ее из брюк и распахнул пошире.
Ее глаза расширились при взгляде на его обнаженную грудь и татуировки.
— Я не знала, что ты был помечен, — прошептала она. Голос дрожал… как и ее тело.
Он откинулся на диван, разведя руки и поставив одну ногу на мягкие подушки.
— Иди сюда, Марисса. Возьми то, что тебе нужно.
Она посмотрела на запястье, закрытое манжетой.
— Нет, — сказал он. — Я хочу, чтобы ты сделала это так. Из горла. Это единственное, о чем я прошу.
Она заколебалась, и он понял, что все слухи, ходившие о ней, были правдой. Ни один мужчина действительно не прикасался к ней. Ее чистоту хотелось… взять.
Он зажмурил глаза, почувствовав, как внутри него шевельнулась и задышала тьма — зверь, запертый в клетке медицинских препаратов. Черт, может это была и не лучшая идея.
Но потом она двинулась вверх по его телу — запах океана усиливался с ее приближением. Он приподнял веки, чтобы увидеть ее лицо, и понял, что не в силах остановить то, что должно было произойти. Он не упустит этого; он позволит чувствам проникнуть в свое тело. Чуть ослабив контроль, он открыл доступ к тактильным ощущениям, жадно впитывая опьяняющую информацию о происходящем вокруг, прорывавшуюся через дофаминовый туман.
Атлас ее платья мягко прикасался к коже… Он чувствовал тепло ее тела, смешивавшееся с жаром его собственного. Она опиралась ему на плечи и… да, ее колено было между его бедер.
Ее рот раскрылся, клыки удлинились.
На одно короткое мгновение зло, жившее в нем, взвыло со всей силы, и в панике он метнулся от сознательной части себя. Слава Богу, она пришла на помощь, подаваясь вперед, сковывая инстинкты, сводя на нет чисто сексуальное желание доминирования над женщиной.
Наклонившись к его горлу, она задрожала, чувствуя себя крайне неуверенно, зависнув над ним.
— Ляг на меня, — гортанным голосом произнес он. — Ляг… на меня.
Вздрогнув, она позволила нижней части своего тела опуститься в колыбель его бедер. Очевидно, она боялась почувствовать его эрекцию, но не обнаружив ничего подобного, глянула вниз, словно засомневавшись, что попала в нужное место.
— Тебе не нужно волноваться об этом, — прошептал он, проводя ладонями по ее изящным рукам. — Не со мной. — Ее облегчение было столь очевидным, что обидело его. — Неужели разделить со мной постель было бы так отвратительно?
— О, нет, Ривендж, нет. — Она опустила взгляд на тугие мышцы его груди. — Ты… достаточно привлекателен. Просто… есть другой. Для меня… есть другой.
— Ты все еще любишь Рофа.
Она покачала головой.
— Нет. Но я не могу думать о том, которого хочу. Не… сейчас.
Рив поднял ее подбородок.
— Что за идиот отказался покормить тебя, когда тебе это нужно?
— Пожалуйста. Не нужно больше таких разговоров.
Внезапно ее взгляд застыл на его шее. Зрачки расширились.
— Такой голод, — прорычал он, счастливый, что может быть полезным ей. — Вперед. И не бойся быть жестче. Возьми меня. Чем сильнее, тем лучше.
Марисса обнажила клыки и укусила его. Два острых укола от проникновения под кожу прорвались через наркотическую дымку, сладкая боль разлилась по телу. Застонав, он подумал, что впервые был благодарен за свое половое бессилие. Если бы сексуальную мощь не подавляли лекарства, он бы стащил с нее это платье, раздвинул ее ноги и проник в нее глубоко и сильно, пока она пила его кровь.
Практически сразу она оторвалась от него и облизала губы.
— Мой вкус будет отличаться от вкуса Рофа, — сказал он, рассчитывая на то, что раз она питалась только от одного мужчины, то не должна была понять, почему его кровь отличается так сильно. На самом деле, именно из-за ее неопытности он был в состоянии помочь. Любая другая женщина узнала бы слишком много. — Давай, бери еще. Ты привыкнешь.
