Лэйни Тейлор - Дни Крови и Звездного Света
Но сражалась ли она? Восстание было целиком в руках Тьяго, не в ее; и со всеми его секретами и недомолвками откуда ей было знать за что они боролись?
Что тогда Акива сказал ей у реки? Что есть ли у химер будущее или нет, зависит от того, что они сейчас сделают для этого. Да, он много тогда чего сказал. Но Кару настолько была потрясена его появлением и своей яростью (да и своей тоской), что не особо-то и вслушивалась в его слова. Он говорил о жизни и возможностях. О будущем, как будто оно могло быть для них единым.
А что она ему ответила на это? Все, о чем она могла думать, это как бы причинить ему боль.
Она понимала, что должна бы обо всем рассказать Иссе, по крайней мере, о том, как кадильце с ей душой попало в руки Кару. Но было так трудно произнести имя Акивы, и совершенно невозможно встретиться с ней глазами, если бы она все-таки решилась это сделать. Она рассказала о событиях, произошедших с момента возвращения Зири и до появления у реки Акивы, прежде чем поведать о Марракеше, а тем более о Праге. Ну, конечно же Исса и не догадывалась, что Кару было стыдно сознаться в том, что она... вновь влюбилась в него. Она умолчала о поцелуе. Исса бы не стала осуждать ее и только и делала, что пыталась переубедить Кару, но девушка чувствовала, будто ее тщательно проверяют. Она постаралась, чтобы голос ее прозвучал ровно, а лицо осталось открытым, чтобы доказать, что Акива больше ничего не значил для нее, что он всего лишь еще один серафим, еще один враг. Когда она закончила, Исса на мгновение замолкла, и задумалась.
— Ты чего? — спросила Кару, будто оправдываясь.
— Итак, — наконец, вымолвила Исса, выкладывая то, что у нее на уме, словно козыри на стол. — Акива последовал сюда за Зири. — Она замолчала. — Не боишься, что он откроет это место серафимам?
Этот вопрос застал Кару врасплох, окутав легким белым туманом потрясения. «А, — подумала она. — Это».
Она беспокоилась о сохранении визита Акивы в тайне от химер, а не о сохранении секрета мятежников-химер от Акивы. И что же это могло означать? Она сказала Акиве, что никогда ему не доверяла, а он в эту ложь поверил слишком быстро, но что теперь? Как она все еще могла доверять ему?
Однако, если она ему не доверяла, тогда разве не должна была стремглав броситься в казбу и призвать Тьяго немедленно покинуть песчаную крепость? А ей ведь даже в голову не пришло это сделать.
Потому что боялась она не Акивы.
— Не важно, что произойдет, — сказал он ей тогда, в Марракеше, как раз перед тем, как сломать косточку. — Мне необходимо, чтобы ты помнила, что я люблю тебя.
И она пообещала — затаив дыхание, неспособная после осознать действительность, в которой ей захочется забыть об этом. Она сдержала данное обещание помимо своей воли; ей хотелось забыть, но это знание никуда не делось: Акива любил ее. Он не хотел причинять ей боль. Это она знала наверняка.
Слабым голосом, но, не желая признавать этого (у нее возникло такое чувство, будто и теперь она единственная, кто защищает его), Кару сказала Иссе:
— Он этого не сделает.
Исса кивнула, торжественно и печально, заглядывая в Кару, зная ту настолько хорошо, что Кару ощутила себя раскрытым дневником, в котором можно было прочесть обо всех ее тайнах и недостатках, и прямо на странице пульсировало ее предательское сердце.
— Тогда все в порядке, — сказала Исса, доверяя вере Кару в Акиву, и на этом разговор на эту тему был исчерпан.
— А теперь, — Исса повернулась к столу и подносам с зубами. С напускной непринужденностью она сказала:
— Возможно, нам следует приняться за работу, чтобы Волк не решил, что мы только и способны, что болтать без умолку.
Кару знала, что им было о чем еще поговорить. Что существовало некое послание; в рассказе Иссы имелся пробел, и чем бы это ни было, оно не давало покоя женщине-змее. Кару никогда не видела Иссу такой. «Она сама мне расскажет, когда будет готова», — подумала девушка, стараясь убедить себя, что не спросить прямо — это ради блага Иссы, в то время, как очень хорошо осознавала, что причиной был ее собственный страх.
Прим. переводчика:*стазис — статическое равновесие авиа. мед. состояние покоя биол. остановка роста; задержка роста мед. стаз; застой; стаз
60
НОВАЯ ИГРА
Кару сказала Тьяго правду: работа шла и в самом деле гораздо быстрее, благодаря помощи Иссы и Сусанны. Две пары надежных рук, которым она может поручить любые задания, кроме разве что колдовства. После того, как Зири внезапно предложил (причем он был очень настойчив и даже умолял) расплачиваться своей болью за магию, у Кару возникло такое чувство, что она вообще сама едва ли что-то делает. В ее комнате было настоящее столпотворение. Было ужасно душно, все пространство занимали крылья Зири и хвост Иссы. Причем, куда бы она не собиралась ступить, он непременно оказывался на том самом месте, но вместе с тем... она была счастлива. По-настоящему счастлива. И что же она была рада перепоручить? Больше, чем уплату за волшебство? Математику.
— Я силен в математике, — добровольно предложил Мик, услышав ее жалобы на соотношения «крылья к весу». — Могу я помочь?
Когда выяснилось, что он может, Кару упала на колени, преклоняясь ему.
— Боги математики и физики, — нараспев произнесла она. — Я принимаю ваш дар, этого умного, светловолосого мальчика.
— Мужчину, — оскорбленно поправил ее Мик. — Смотри: баки, волосы на груди. Ну, типа того.
— Мужчину, — исправилась Кару, поднимаясь и снова сгибаясь в притворной молитве. — Спасибо вам, боги, за этого мужчину, — она прервала себя, чтобы спросить своим нормальным голосом Сусанну. — Постой, а не означает ли это, что ты женщина?
Она только подразумевала, что странно начать думать о Сусанне (да и о себе тоже), как не о девушке, а о женщине. Это звучало как-то чудаковато, и вроде как даже прибавляло лет. Но Сусанна в ответ, используя на полную мощность свои брови в сфере любострастия, сказала:
— Ну, да, раз уж ты спросила. Этот мужчина сделал меня женщиной. Сначала, было чертовски больно, но потом стало лучше. — Она улыбнулась, наподобие персонажа аниме. — Гораздо. Лучше.
Бедняга Мик покраснел, словно ошпаренный, а Кару зажала уши руками.
— Ла-ла-ла! — пропела она, и когда Зири спросил ее, о чем они говорят, она тоже покраснела, и не стала ничего объяснять — отчего он в свою очередь тоже покраснел, когда уловил, о чем разговор.
К концу того первого дня, они воссоздали пять новых солдат для восстания, а это было в два раза больше, чем, когда Кару работала с Тен, и это было позднее начало обучения Сусанны и Мика основам. Она следовала списку пожеланий Тьяго и техническим требованиям, чтобы успокоить его, даже, когда наугад взятое Сусанной кадило (то, с которым она приставала к Кару, начиная с ее самого первого дня), — оказалось, содержащим Хаксаю. Солдата-лису, когда-то подругу Мадригал, ее душа была прикосновением заката и смеха, и несильным ожогом крапивы; Хаксая была тем, кого бы хотелось видеть на своей стороне... когда Кару начала размышлять о сторонах.
