В плену у страсти роковой. Дочери Древней Руси (СИ) - Сушко Любовь

Стрела пронзила его брюхо, вторая, третья. Я подумала о том, что кто-то из богов решил мне помочь. Ведь никто из воинов не решился бы стрелять по медведю, он все еще считался священным животным, воплощением самого Велеса. Но стрелял человек, если бы моим спасителем оказался князь Ярослав, говорят, только он убивал медведей, словно ему законы наши не писаны. Но это бы меня не сильно порадовало. Теперь я посмела оглянуться. Зверь уже лежал на боку и не пытался встать.

Только невероятная сила воли заставляло меня держаться в седле, но это было все труднее, правда конь наконец остановился. У меня страшно кружилась голова, было невыносимо тошно.

Я хотела увидеть Тора или Локки самого, что, если они пожаловали к нам вместе со своими воинами. Но нет, на поляне стоял Люк и никаких вам богов, и героев. Он убрал свой лук и стрелы, наверное, наши лучники учили его владеть новым для него оружием, и смотрел на меня, совсем как на пиру недавно.

– Он убит, – хотя и коряво, но он говорил на нашем языке, странно, мне казалось, что он не понимает ни слова и ничего не может сказать. Меня теперь дивило это, а не раненый, испускающий дух зверь.

– Мой конь унес бы меня, – буркнула я, не хотелось думать, что он меня спас.

Я подумала, что скорее всего он следил за мной. И все это время я была не одна. Это открытие странно меня удивило. Но мы возвращались рядом, ни о чем больше не говорили. Да и что я могла в такие минуты сказать ему. Надо было в порыве ветра собраться и умчаться. Но я не сделала этого, а теперь было бы огромной глупостью.

Глава 18 Вместе

Воин наверняка не знал дороги назад, и его нужно было проводить до нашего града. Да и кроме всего остального я была ему так благодарна за все, что он для меня сделал.

– Почему ты ушла так быстро? – спросил он вдруг.

– Не хотела оставаться с твоей княгиней, мне не за что ее любить, – просто отвечала я.

Хотелось, чтобы он сразу понял, что мучает и тревожит меня и не обманывался.

Кажется, он не все понял из сказанного, потому и молчал.

– Она спасла меня от смерти, – наконец заговорил воин, – и я не смогу от нее отказаться, даже если и захочу. Но мне хотелось увидеть тебя, поблагодарить за то, что ты сделала.

Я сама не ожидая, стала рассказывать ему о своей жизни и об Эрике, ведь это он стал прикрываться мной, когда князь узнал, что происходило у княгини с воином. А потом он просто исчез, от него не осталось больше и следа.

– Он отнял моего ребенка, всю жизнь исковеркал, а на меня больше и внимания не обращал, словно меня не было рядом.

Так постепенно не только для него, но и для меня стала понятна вся эта история. Самым печальным оказался момент, когда моя дочь во второй раз оставила меня ради княгини и выбрала совсем другую жизнь.

– Но я так ненавижу князя Ярослава, что даже радуюсь этому, – неожиданно закончила я свое печальное повествование.

Он слушал меня молча, ни о чем не спрашивал, ничего не говорил.

– Моя прабабка стала королевой когда-то, вашей королевой, и я не собираюсь терпеть от княгини такого унижения. Раз она дала тебе службу, то служи ей, сколько хочешь.

В тот час мы и подъехали к городу, к княжескому замку. Я готова была попрощаться с ним, но в тот момент выехала моя дочь. Она о чем-то переговаривалась с княгиней. Рада, которая почему-то была с ними, окликнула меня, и Млада просто оставалась рядом, но потом поехала дальше, даже не повернувшись ко мне.

– Я спешу, – бросила она своим спутникам, и все удивленно смотрели на нее, – оставьте меня в покое.

– Матушка, – услышала я голос Рады за спиной, – все как-то оборвалось в моей душе, словно бы мир перестал существовать.

Я пережила в те дни немало горьких минут, и готова была броситься в омут с головой. Но что еще можно было сказать мне в утешение? Млада оставалась чужее чужих, мы до сих пор обходились друг без друга, так же будет и дальше. Пусть они уезжают и забудут о нас, – такие мысли теснились в моей душе.

Эрик за все это заплатил своей жизнью, и мне больше ничего от него не нужно, и дочери его тоже не о чем печалиться, у каждого с этим миром свои счеты, в том не было никакого сомнения. Ни дочери своей, ни чужого человека мне не надо.

Она, наверное, даже и не понял того, о чем я ему так упорно рассказывала.

Я и не заметила, что разговаривала сама с собой. Я заехала тогда в пустой домик, в котором иногда останавливался князь. Здесь меня вряд ли кто-то бы понял. Он расположен был так хитро, что нужно было знать тропинку, по которой можно добраться туда. Там всегда была еда, на случай неожиданного появления князя.

Глава 19 Между небом и землей

Я решила провести там несколько дней, пока все в мире людей не успокоится. В домике было пусто, но уютно, слуги появлялись тут и поддерживали порядок.

Вот и пришедшую на заре служанку я попросила никому не говорить о том, что тут остановилась.

– Просто я не хочу никого видеть, да и только, – тяжело вздохнула я и отстранилась.

– Даже Раду и Владимира? – удивленно спросила она.

– Даже их, пока дорогие гости не уберутся прочь.

На этот раз служанка со мной согласилась, за пару дней она сбилась с ног, и Владимир никогда не был так строг, как в эти дни. оставалось надеяться лишь на то, что они появятся тут в первый и в последний раз.

Девушка ушла. Я наконец осталась одна.

Наверное, иногда каждому хочется спрятаться от мира, конечно, если у него есть небольшой замок в лесу – это просто милое дело. Я пожалела простолюдинок, у которых такого убежища никогда не бывало.

Я вспомнила о своей дочери и порадовалась, что все так происходит в ее жизни, и я устояла перед нею, не подчинилась ее капризам. Все так много говорили о материнской слепой любви, о всепрощении, что я не верила в то, что найдутся силы что-то изменить. Но я прежде слишком много страдала и хотела передохнуть хотя бы недолго.

Той темной ночью помнится, была гроза. Разбудили меня громовые раскаты, кажется, обрушившиеся прямо на мой лес. Я выглянула из избушки, там все сотрясалось, земля раскачивалась под ногами, на другой стороне леса со страшным грохотом падало дерево.

Тогда мне показалось, что Перун сердит на меня. Хотя стоило ли так сотрясать мир из-за одной меня.

Но даже он не смог бы меня остановить, так решительно я была настроена.

Только особенно остро ощущалась моя беззащитность и одиночество, казалось, что все покинули меня, и словно бы в опровержение этого кто-то на коне подъехал к тому месту, где я оставалась. Я почувствовала, что это была Рада. Она догадалась, где я могу находиться. Я бросилась к ней навстречу. Девочка дрожала от холода.

– Я проводила их и решила вернуться, но сбилась с пути, вспомнила о домике, – оправдывалась она, – и решила переждать тут грозу

Я с трудом скрывала свое разочарование, значит, она вовсе не меня разыскивала, а просто сбилась с дороги. Но, переодеваясь в сухую одежду, она рассмеялась:

– Я так рада, что в этом дремучем лесу буду не одна.

Это немного успокоило и даже обрадовало.

Моя дочь разводила огонь в печке, ей хотелось не только согреться, но и просто посмотреть на него. Говорят, на огонь можно смотреть долго и никогда не надоест.

Я невольно залюбовалась ею, тоже порадовалась, что она была рядом, хотя недавно хотела обратного. А потом была наша беседа. Она первая спросила:

– Почему ты не стала с ней говорить?

– Я поняла, что никого нельзя заставить полюбить, она сама сделала свой выбор, что же еще мне оставалось. У нас в роду все с самого детства были такими вот упрямыми и несносными, сами творили свою жизнь, бесполезно вмешиваться.

Рада молчала.

– Ведь она и теперь не собирается меня признавать, для нее милее и ближе великая княгиня, пусть будет так, как она хочет, ведь я и рожала ее не с большой любовью, не от любимого человека, просто так вышло.

Так горько, так печально было даже думать, не то, что говорить об этом, что просто хотелось разрыдаться и забыть обо всем на свете. Но девочка казалась совсем взрослой, и пламя скользило по ее лицу. Мне было горько и оттого, что она жалела меня в эти минуты.