Саша Суздаль - Замкнутые на себя
Лана устроилась в какую-то крутую, заграничную фирму, которые появлялись в Киеве, как грибы, а Сергей продолжал работать с Женей, больше находясь в разъездах, чем дома. Прошла зима, весна, и как-то летом, проходя возле пассажа на Крещатике, Лана, увидев вывеску, сказала:
— Смотри – гадалка. Давай зайдём.
— Я не верю никаким гадалкам, — отшутился Сергей.
— Ну, Серёжа? — упрашивала его Лана, и Сергей согласился.
Они позвонили в дверь, и им открыла молодая девушка, цыганской наружности, которая показала на кожаный диван и попросила подождать. Лана рассматривала прихожую, наполненную антуражем: череп на полке, там же старинные книги в кожаных переплётах, которые, вероятно, никто никогда не читал, так как их сплошь покрывала пыль.
Возле стены горел электрифицированный камин, а над ним, на каминной полке лежали всякие безделушки: странный кувшин, открытые карманные часы вместе с цепочкой, пентаграмма из чёрного металла и гусиное перо, воткнутое в клубок шерстяных ниток. Возле камина, который не грел, лежал чёрный кот и безразлично зевал, явно показывая, что он никаких гостей не ждал.
— Пройдите, — откуда-то из-за занавески вынырнула девушка, сверкнув большими глазами. Они вошли в комнату, которая, не в пример прихожей, выглядела, как обычная офисная комната. Из антуража блестел большой стеклянный шар на столе, за которым сидела цыганка в современной одежде.
— Садитесь, — сказала она, не глядя на них, и принялась швырять на стол карты. Раскинула один раз, убрала, раскинула снова и, посмотрев на Лану, грудным голосом изрекла:
— Тебя ждёт богатый жених и сладкая жизнь.
Лана ущипнула Сергея за ногу, а цыганка внимательно на него посмотрела и разложила карты. Что-то ей не понравилось, и она раскинула вновь. Удивлённо посмотрев на Сергея, гадалка сказала:
— Тебя ждёт дальняя дорога, где ты встретишь свою любовь. Звать её Элайни.
— Лана, — возразила Светлана, но цыганка настойчиво повторила: — Элайни.
Она собрала карты и, не глядя на них, кинула:
— Заплатите секретарю.
Выйдя от гадалки, Лана громко возмущалась, на что Сергей ей отвечал: «Я же тебя предупреждал», — но потом развеселилась и сказала: — Радуйся, ты будешь богатым.
Девушке, секретарю гадалки, почему-то захотелось сходить в магазин за продуктами, и, как только она вышла, в подъезд завернул высокий парень в чёрном костюме, который спокойно проник в прихожую, перепугав кота, выскочившего в форточку. Остановившись перед онемевшей цыганкой, он произнёс:
— Разве ты не видела метки? Кто просил тебя говорить?
То, что увидела гадалка последним, было таким ужасным, что даже смерть не разгладила её лицо.
***Славный город Шуруппак, славны его сады и арыки, славен люд городской и всё, что озаряет взор правой руки бога Энки, славного нынешнего правителя Убар-туту, с именем Зиусурда, да будет век его долгим, а речи мудры. Настолько мудры, что бог Энки прислушивается к словам Зиусурда и чтит его своим другом.
Солнце садиться за далёкие песчаные холмы на том берегу Евфрата, словно устыдившись яркого огня, освещающего палаты бога Энки на самой вершине великого зиккурата. Бог Энки ночами не спит и всякий, кто бросил взор среди ночи на его божественное жилище, увидит его в заботах о завтрашнем дне, чтобы никогда не кончалось зерно в закромах города, чтобы по каналам струилась вода, а загоны наполнялись домашним скотом. Пусть славен будет бог Энки и никогда не покинет границ города. Как было в Эриду и Бад-Тибира, как было в Лараке и Сиппаре.
В палатах бога Энки склонились головы над папирусом: сам Энки и Зиусурда, сын Убар-туту и спорят между собой. Как может осмелиться спорить с богом его прах, но Энки спор нравиться, как и горячность Зиусурда, и он с улыбкой, спокойно отвечает молодому и сильному мужчине. Понимая свою ошибку, Зиусурда хватается за голову и падает на колени перед богом, а тот заслуженно отщёлкивает ему щелбаны.
Потом и бог, и его ученик принимались хохотать, тревожа сон жителей славного города Шуруппак.
Когда звезда указывает на половину ночи, бог Энки отправляет своего визави спать и тот, с сожалением, уходит, а Энки смотрит на звезду и дразнит свои симпоты ненужными вопросами. Путь к Элайни оказался таким долгим, что Энки заподозрил Фатенот, которая, вероятно, над ним пошутила, испытывая его терпение и нерушимость его любви.
Испытывая станцию репликации и каждый раз её ремонтируя, Энки решил, что будет проще и практичнее, если он изготовит несколько образцов репликатора, чтобы опробовать новшества на них. Первый образец улетел далеко на восток в дикую страну горных пастухов и земледельцев в долинах.
Селение называлось Мундигак, а застрявший в земле репликатор Энки откапывать не захотел – слишком далеко он находился от Бадтибира, столицы в то время.
Но последний, седьмой образец, получился удачный и рабочий, если не считать то, что он, к сожалению, удалился далеко на восток, на самую высокую гору этого материка. Энки переместился вместе с ним, решив, что лучше проверять всё самому.
Испытательные образцы делали, для простоты, без здания репликатора и когда он оказался на обдуваемой всеми ветрами вершине горы, его охватил человеческий восторг, а симпоты возбуждали в глифомах ритмические вибрации, которые резонировали в симпотах.
В эту ночь с Зиусурда они обсуждали необходимые изменения, чтобы настроить метки расстояний в репликаторе, так как замена саритиума другими металлами вносила в работу генератора погрешности. Пожалуй, можно сказать, что это мелочи, так как коррекцию погрешности в управлении Энки мог рассчитать и сам, но долгий путь к решению проблемы, не позволял опуститься до такой халтуры.
Завтра, то есть, уже сегодня он намеревался взять с собой на вершину Зиусурда, чтобы отрегулировать репликатор и показать ему вид с вершины. Энки знал, что он будет доволен, ему нравился умный и любопытный юноша и жалел, что не может забрать его с собой на Глаурию.
Он знал, что там, в стране Фрей, Элайни уже нет, но он вернётся в её время и сделает её такой, как сам, вечной и молодой. От таких мыслей Энки почувствовал в себе восторг, им, Хранителям, недоступный, и, подняв голову, посмотрел на покрасневший восток – солнце тоже всю ночь трудилось, обегая небосвод Земли.
Чтобы не терять время зря, Энки, не дожидаясь Зиусурда, спустился по ступенькам зиккурата на этаж ниже, где, по традиции, располагалась станция репликации. Стены здания репликации опали и круг репликатора, повёрнутый вертикально, блеснул под лучами висящего шара огненным кольцом.
Энки погладил поверхность репликатора, которому отдал сто девяносто пять лет на этой планете и, как скаковую лошадь, успокоил, прошептав: «Скоро, очень скоро…»
