Марисса Майер - Рапунцель
Джина, нахмурившись, посмотрела на его седую макушку.
- Надеюсь, что ты убиваешь их всех после того, как заканчиваешь эксперименты. У нас и так достаточно проблем с заразой, и нелегальные переселенцы совершенно ни к чему.
Его голубые глаза сверкнули, и Кресс успела заметить презрение, с которым он посмотрел на Джину, прежде чем принять мирно-благожелательный вид.
- Перевод исполнен. Если можно, развяжите девушку, прежде чем уйти.
Кресс стояла, не шелохнувшись, пока с ее запястий снимали веревки. Она потерла руки, избавляясь от следов на коже, и оперлась спиной о ближайшую стену.
- Было очень приятно снова иметь с тобой дело, - сказала Джина. Доктор пробурчал что-то нечленораздельное. Он исподтишка глядел на Кресс, стараясь, чтобы это не было слишком заметно.
Потом дверь закрылась, и Нильс с Джиной ушли. Кресс прислушивалась, как их ботинки стучат по деревянному полу. Кроме этого, никаких звуков в здании не было.
Доктор вытер ладони о рубашку, словно пытаясь очиститься от следов присутствия Джины. Кресс сомневалась, что он чувствует себя хотя бы вполовину таким же запачканным, как она сама, но продолжала стоять неподвижно и злобно сверлить его взглядом.
- Ну что ж, - начал он. - С пустышками сложно, видишь ли. Не так-то просто все объяснить.
- Скорее, не так-то просто промыть мозги, - буркнула Кресс.
Доктор склонил голову набок, и к нему вернулся прежний странноватый, задумчивый вид. Она снова почувствовала себя объектом научного наблюдения под микроскопом.
- Ты знаешь, что я с Луны.
Она ничего не ответила.
- Понимаю, ты очень напугана. Представить не могу, как плохо могли обращаться с тобой Джина и ее бандиты. Но я не причиню тебе вреда. На самом деле я делаю благое дело - моя работа способна изменить мир к лучшему. А ты можешь мне помочь. - Он помолчал. - Как твое имя, дружок?
Она не стала отвечать.
Когда доктор двинулся к ней, расставив руки в знак мира, Кресс отбросила весь свой страх и, оттолкнувшись от стены, ринулась прямо на него.
Рык вырвался из ее горла, и она треснула доктора локтем изо всех сил. Удар пришелся в челюсть. Раздался треск зубов, Кресс почувствовала отдачу в собственной кости. Доктор отлетел назад и с такой тяжестью рухнул на пол, что в доме сотряслись стены.
Кресс не остановилась, чтобы посмотреть, без сознания ли он и сможет ли встать и последовать за ней.
Она рванула входную дверь и побежала прочь.
Глава 37
Доктор Эрланд очнулся на полу душного, пыльного номера в захудалом отеле. Несколько минут он никак не мог вспомнить, где он и как здесь оказался.
Это были не дворцовые лаборатории Нового Пекина, где он когда-то наблюдал, как киборг за киборгом покрываются сначала красной сыпью, а затем фиолетовыми, похожими на синяки пятнами. Когда ему приходилось смотреть, как в глазах у них тускнеет свет, и, проклиная бесполезную трату очередной жизни, продолжать свою тщетную охоту за единственным нужным киборгом.
Это были не лаборатории Луны, где он учился и работал, ведомый только жаждой знания. Где он видел, как из-под его скальпеля выходят монстры, а упорядоченные электрические мозговые поля молодых мужчин сменяются хаотическими схемами диких животных.
Он не был доктором Дмитрием Эрландом, хотя под этим именем его знали в Новом Пекине.
И доктором Сэйджем Дарнелом, известным на Луне, он тоже не был.
А может быть, и был - он не мог думать, не мог вспоминать... и ему было все равно.
Мысли сами собой устремились от двух его отвратительных личин к воспоминаниям о жене. О ее лице с широкими скулами и светлыми волосами медового оттенка, которые начинали виться, как только департамент экологии увеличивал влажность искусственной атмосферы Луны.
Он думал о кричащем младенце четырех дней от роду, лишенном лунного дара, и о том, как его жена бросила девочку на руки придворному магу Сибил Мира с таким отвращением на лице, будто избавлялась от грызуна.
Это был последний раз, когда он видел свою маленькую Крессиду.
Глядя на крутящийся под потолком вентилятор, не способный разогнать жару пустыни, он думал, почему эти страшные галлюцинации впервые за годы решили прийти к нему именно сейчас.
У этой девушки-пустышки на самом деле не могло быть таких же веснушек и светлых волос, как у его жены. Не могло быть такого же маленького роста или отлично знакомых голубых глаз - таких же, как у него самого. Это не была его дочь, вернувшаяся с того света, чтобы отомстить ему. Это все шутки его воспаленного сознания.
Вполне возможно, что это было справедливо. Он ведь сотворил столько зла. Недавняя резня на Земле, унесшая тысячи жизней, была кульминацией его многолетних трудов. Благодаря его исследованиям королева Чэннери решила собирать армию гибридов-волколаков, и посредством его экспериментов королева Левана довела дело до кровавой развязки.
К тому же были еще все те, кому он навредил, пытаясь найти Селену и покончить с правлением Леваны. Все, кого он убил, пока разыскивал Золу.
Он был наивен и оптимистичен, когда надеялся, что сможет расплатиться за все свои грехи. Он изо всех сил пытался скопировать антидот, полученный императором Кайто от Леваны. Он должен был пытаться, но это повлекло за собой только еще большее количество жертв. Больше образцов крови. Больше экспериментов, хотя теперь ему приходилось искать настоящих волонтеров, если контрабандистам не удавалось привезти ему «свежее мясо».
Еще в Новом Пекине он обнаружил, что секрет как-то связан с лунными пустышками. Та же самая генетическая мутация, делавшая их невосприимчивыми к лунным чарам, могла послужить для изготовления антител, способных бороться с вирусом.
Тогда он начал собирать пустышек, образцы их крови и ДНК. Он использовал их так же, как когда-то использовал молодых людей, превращая их в безвольных солдат королевы. Так же, как и киборгов, которых принуждали становиться объектом эксперимента с антидотом.
Конечно, мозг мог отомстить ему подобным образом. Конечно, его помешательство уже могло достичь такого уровня, что галлюцинации воплотились в единственный в жизни образ, способный его взволновать, и так исказили реальность, чтобы очередная жертва предстала в образе его дочери.
Еще один подопытный кролик.
Еще один образец крови.
Еще один пленник, ненавидевший его всем сердцем.
Его маленькая Крессида.
На полке прямо над головой запищал портскрин.
Доктору понадобилось больше сил, чем он ожидал, чтобы со стоном боли подняться на ноги, и пришлось опереться на спинку кровати, чтобы сохранить равновесие.
