Дарья Кузнецова - Симбиоз
— В одностороннем? — он покосился на меня и как‑то странно усмехнулся. — Как ты думаешь, каким образом выяснилось, что с тобой случилась беда, и что Вараксин — один из этих пиратов?
— Понятия не имею, — я растерянно хмыкнула. — Ты сказал, что эту информацию разглашать нельзя. Я полгала, за ними следили, или есть какой‑то осведомитель, но если ты заговорил об этом сейчас…
— Я услышал твой страх, — мужчина пожал плечами и перевёл взгляд с моего лица на горизонт впереди. Или — наоборот, куда‑то в глубь себя. Слегка нахмурился, но больше ничего не сказал; то ли задумался, то ли ожидал моего ответа.
— И… что ты собираешься со всем этим делать? — набралась решимости уточнить я. Судя по мрачному настрою мужчины, он вполне мог посчитать подобное проявление слабостью и постараться избавиться от досадной помехи.
— Хотел перебороть, — ещё одно пожатие плечами. — Я не ожидал, что она двусторонняя. Но если нет… перед принятием такого решения стоит для начала в ней разобраться.
— В каком смысле? — нахмурилась я.
— Я же говорю, природа связи бывает разная, её вызывают разные чувства, — проговорил он, по — прежнему не глядя на меня.
А я вдруг безо всякого мазура и передачи эмоций на расстоянии поняла: Сур и сам боится этого разговора или, вероятнее, его результатов. Наверное, не так сильно и отчаянно, как я, но явно ожидает подвоха. Может, ждёт, что я опять, как тогда с симбионтом, начну ругаться и возмущаться произволу?
Или всё дело в этих словах о природе связи? И он просто боится, что наши чувства не совпадут?
— Кхм. Ну, несмотря на некоторые высказывания, воспринимать тебя как второго… или, вернее, уже третьего отца я точно не смогу, — нервно хмыкнула я. — А для дружбы мы мало и слишком поверхностно знакомы. С другой стороны, вот как раз ты меня, по — моему, именно как ребёнка и должен воспринимать. Что не удивительно, я бы на твоём месте думала примерно так же, — предположила, пытаясь за иронией спрятать собственное беспокойство.
Вместо ответа Сургут вдруг легко рассмеялся и, опережая тревожные мысли, одной рукой привлёк меня к себе, крепко обнимая. Прижал мою голову к собственному плечу, и я почувствовала на макушке тепло его дыхания. Озадаченная такой реакцией, я тем не менее обняла его в ответ с искренним удовольствием. И с удивлением почувствовала, что беспокойство начинает отпускать. Мы, кажется, боимся одного и того же, да и стремления наши совпадают, а, значит, буквально обречены найти общий язык.
— Это значит, что ты определился? — не смогла промолчать я.
— Это значит, что я чувствую себя идиотом, — со смешком ответил он.
— Почему? — опешила я от такого вывода.
— Потому что вместо того, чтобы спокойно проанализировать ситуацию, поддался привычке и послушался не разума, а жизненного опыта.
— Сур, ты можешь изъясняться как‑нибудь более… понятно? — вздохнула я ему в шею.
— Прости, это профессиональная привычка, — вновь рассмеялся он. — Я имею в виду, что пошёл по простейшему пути, решив, что это — очередной повтор привычного сценария. Не поговорил с тобой, не задумался, что ты — это… ты, а не кто‑то другой. Прости.
— Привычный сценарий — это вроде того, что произошло у вас с Элисой? — осторожно уточнила я.
— Нет, не настолько, — со смешком ответил он. — Я бы в здравом уме никогда не сравнил тебя с ней. Да и… не было у меня с ней ничего, достойного внимания.
— Но ты говорил…
— Я? — хмыкнул он. — Я ничего такого не говорил, это вы решили, что я подался в патруль именно из‑за Элисы, а я лишь подтвердил, что был личный мотив. Только она здесь не причём.
— А кто причём? — полюбопытствовала, пытаясь вспомнить тот разговор. А ведь и верно, это же Василич предположил, что Сургут улетел в патруль из‑за женщины, и мы после знакомства с Элисой как‑то по умолчанию решили, что речь идёт именно о ней. — И что это за привычный сценарий?
— Не имеет значения, — отмахнулся Сур. — Не хочу об этом говорить.
— А о чём хочешь?
— Если честно, говорить я вообще не настроен, — хмыкнул он, кончиками пальцев осторожно погладил меня по щеке, пробежал по виску, очертил ухо. — Но, наверное, стоит расставить все точки сразу. Ты удивительная. Нежная, искренняя, добрая, умная… Это невозможно не заметить, проведя рядом с тобой хотя бы пару минут. Ещё на корабле ты понравилась мне настолько, что я предпочёл рискнуть и прервать контакт с кораблём и остальным патрулём: очень не хотелось делиться этими мыслями и чувствами с кем‑то ещё. Я пытался убедить себя, что это — просто влечение. Ты очень красивая, и глупо отрицать те желания, которые ты во мне вызываешь. Но время расставило всё по местам. Я чуть не рехнулся в тот момент, когда понял, что чувствую твой страх, и обнаружил, что не могу тебя найти, что этот… Вараксин куда‑то тебя увёз. Мне кажется, я теперь сильнее всего в жизни боюсь, что с тобой случится какая‑то беда, а я не успею оказаться рядом и защитить. Понял, что люблю тебя, и как мальчишка испугался, что никаких шансов на взаимность у меня нет, что после этой истории с симбионтом ты слишком обиделась, чтобы суметь поверить мне. Или начнёшь воспринимать не как мужчину, а как… ещё одного из старших родственников. Но если это не так, я буду очень рад, если ты разрешишь мне быть рядом. Всегда, — так же спокойно, как обычно, проговорил он, но сейчас ровный тон не вводил в заблуждение. Обрывки чужих эмоций — как тогда, на корабле, — туманили разум, окутывали тёплым коконом нежности и сумбурных стремлений, которые я не могла выразить словами. — Ну как, у меня получилось… изъясниться понятно? — со смешком добавил Сур после короткой паузы.
А я после всего услышанного напрочь лишилась дара речи, и только и могла, что нервно цепляться за рубашку мужчины, пытаясь понять, правда ли услышала то, что услышала, или сплю и вижу сон. Было радостно и страшно одновременно. Я надеялась на наличие у него ответных чувств, сама себе призналась, что влюблена, но была совсем не готова к настолько резкому переходу от отстранённости к предложению руки и сердца; а это ведь, как я понимаю, было именно оно.
Сур не торопил с ответом, не теребил и не дёргал. То ли догадывался о моих чувствах, то ли вовсе — слышал их. Продолжал нежно и осторожно поглаживать кончиками пальцев висок, щёку и шею, перебирал рассыпающиеся по плечам пряди волос, которые я утром забыла собрать в косу, и молчал. А я чувствовала, как испуганно колотится сердце в горле, будто мне не интересный мужчина признался в любви, а обвинили в какой‑нибудь гадости.
— Сур, а можно я не буду отвечать вот прямо сейчас? — робко уточнила я.
