Карина Демина - Леди и война. Цветы из пепла
…Иза, держись за мной. И держи меня.
Он уже понял, что происходит. А я еще рассматривала тех, кто по взмаху старика остановился. Упали на колени мужчины, распростерлись ниц, растапливая теплом собственных тел снег, женщины. И дети глядели на Кайя с ужасом.
– Приветствую тебя, великий Бог! – Голос у старика оказался зычным.
…Иза, говори со мной.
…говорю. Ты же будешь меня слушать? Только меня, а не этого ненормального. Он сошел с ума, это бывает с людьми… он смешон. Нелеп. Он решил, что ты бог…
Не только он, но и все, кто вышел из города. Сколько их здесь? Сотня? Две? Не больше трех… не так и много в общих-то масштабах.
…это из-за темноты. Люди всегда темноты боялись. Помнишь, я тоже? Ты нашел меня, а если бы не нашел, я бы тоже решила, что происходит что-то ужасное, что мир умирает…
– Прими же в дар этих людей, которые желают искупить свою вину…
И я вижу, что коня облили кровью. А попона сделана из кожи… я не хочу думать, с кого ее сняли. Кайя думает. И цепенеет.
– Вкуси же…
Старик, осмелев, протягивает чашу. И я уже догадываюсь, что в ней.
…стой!
Ноздри Кайя раздуваются. Он на грани. За гранью почти. Из глаз старика на Кайя глядит безумие, которое заразно.
…Кайя, слушай меня. Пожалуйста, слушай меня и только меня. Если ты убьешь его сейчас, просто убьешь…
…он заслужил.
…и он, и те, кто ему помогали. Заслужили. Согласна. Но их сочтут святыми. А этих…
Он готов уничтожить всех, кто покорно ждет смерти. Они ведь сами пришли, чтобы лечь под копыта его коня. Подарить себя Войне.
…этих запишут в великомученики. И найдется кто-то, кто поверит, что все правильно и надо именно так. Захочет повторить…
Кайя отпускает.
Он в ярости, но уже в той, которая только человеческая, подконтрольная.
…он убийца. И поступи с ним именно так, как поступают с убийцами. Пусть будет суд, такой, чтобы всем стало ясно, он – не пророк. Безумец. Извращенец вроде Мюрича, но не пророк.
Короткий выдох и команда:
– Взять.
Ее исполняют с радостью и явным облегчением. Неужели они, вот эти люди, которые ждали Кайя, клялись ему в верности, шли за ним, верят, что он попробует на вкус человеческую кровь?
– Деграс, – взгляд Кайя устремлен на раскрытые ворота, – этот человек должен предстать перед судом живым и по возможности целым. Отвечаете головой. Остальных – охранять. Пока.
…пусть свяжут всех. И детей держат отдельно.
В глазах взрослых – пустота и вера. Они готовы исполнить волю своего бога. Не сопротивляются. Ждут смерти, пусть бы и не той, которую обещал белогривый жрец, но всяко ужасной.
И я не хочу, чтобы эти люди причинили себе вред во имя Кайя.
Он кивает и отдает распоряжения. Сухо. Кратко.
…Иза, твой человек еще в городе?
…думаю, да.
…мне необходимо будет с ним поговорить.
…я обещала ему защиту.
А он стрелял в Кайя.
…ты сдержишь слово. Я не собираюсь сводить счеты. Магнус… называл его талантливым. Пусть проведет следствие по этому делу. Мне нужны будут списки тех, кто был убит. И тех, кто убивал либо помогал совершить убийство. Я хочу понять, как они превратились в… это.
Женщин поднимали с земли, сгоняли в кучу. Мужчин связывали.
…думаю, здесь только малая часть. Город звучит очень громко.
И я не имела, что ему возразить.
…спасибо, что не позволила мне сорваться.
Дотянувшись до его руки, я провела по белым, сведенным судорогой пальцам.
Город покорен.
Он напился крови допьяна и очистился огнем, но этого показалось мало. И город спешил посеять новое – веру. Мне не хочется думать о том, какой урожай здесь будут снимать…
…к вечеру мы будем контролировать большую его часть.
Кайя почти спокоен.
…храм расчистят.
…а замок?
Мост завален. И снова стены. Пушки.
Алые флаги над воротами. Последний оплот Республики не собирается сдаваться без боя. Кайя пожимает плечами и меняет тему.
…давай посмотрим, где тебе можно будет остановиться на пару дней.
В каменном доме, на окнах которого прочные решетки. И крыша уцелела от пожара. Еще обои с цветочным орнаментом, стол и пустая клетка на столе.
В доме убирают. Пытаются разжечь огонь в очагах, но комнаты наполняются удушающим дымом: трубы необходимо чистить. Воды тоже нет, и мечта о ванной остается мечтой. Но мне грешно жаловаться: вздувшийся паркет прячут за мехами. На тяжелых бронзовых подносах устанавливают жаровни. И треснувшее окно укрывают гобеленами.
Гавин приносит ужин и остается со мной. Он бледен и нервозен. Он был на площади и еще в храме, который расчищают.
– Что там?
Гавин вскидывает взгляд, не зная, имеет ли право говорить мне.
– Они многих убили, верно?
Кивает.
– Их казнят. Всех, кто причастен.
Сквозь толщу стен я слышу рокот пушек. Спокойно. Кайя они не повредят. Это просто ответ на его предложение, и я знаю, что будет дальше: еще до вечера над замком распустится алый цветок.
– Папа сказал, что виноват тот старик. – Гавин все-таки присаживается.
Стульев не нашлось, зато принесли сундуки с покатыми крышками. Ну да, вдруг нашей светлости захочется сменить наряд.
– Он один, а их много… почему они его слушали?
Я не знаю точного ответа, могу лишь предположить:
– Они испугались. И растерялись. Им проще было сделать то, что скажут, чем решать самим.
Кайя появится спустя несколько часов. Он отпустит Гавина и откажется от еды, сядет на пол, стянет сапоги. Я стряхну снег, налипший на его камзол, и от камзола помогу избавиться. От одежды пахнет порохом, пылью и падалью, последний аромат сладковатый и омерзительный.
…мне надо было подумать и переодеться.
…вот сейчас и переоденешься. Заодно умоешься.
Таз, кувшин и воспоминанием о Ласточкином гнезде – мыло с розовыми лепестками. Я передаю одежду охране. Сейчас остались лишь двое, но это потому, что Кайя вернулся. Впрочем, я уже как-то привыкла, что меня повсюду сопровождают люди с оружием.
…Кайя, лезь под одеяло. Мне на тебя смотреть холодно.
…сто тридцать семь человек. Он оставлял в храме головы. Складывал перед той картиной.
Помню ее. Огненный рыцарь на рыжем коне. И город под его копытами.
…у него есть ученики. И последователи. Его даже допрашивать не надо, он сам готов рассказывать. Если бы ты видела, какое в нем безумие. Хотя нет, не надо, чтобы ты такое видело. Он действительно верит в то, что мне нравится убивать.
