Милена Завойчинская - Оранжевый цвет радуги
– Алеся? – позвал Акир, не дождавшись от меня ни слова. – Поговори со мной. Скажи, о чем ты думаешь, чего хочешь?
– Можно подумать, кому-то есть хоть какое-то дело до моих дум и желаний, – пожала я плечами, все так же не глядя на него. – Со мной ведь обращаются, будто я вещь или животное. Кого волнует, какие желания испытывает табурет или домашняя зверушка?
– Ну зачем ты так? – произнес он с досадой.
– Как – «так»? – спокойно спросила я и наконец-то взглянула ему в глаза. – Как есть, так и говорю. Хотите сказать, командор, что ситуация иная и это я чего-то не вижу?
Акир открыл рот и хотел что-то сказать, потом закрыл, и я продолжила:
– Сначала похитили, лишили памяти, продали работорговцу. Тот тоже хотел продать, но с выгодой для себя. Сбежала, меня подобрали вы. При этом вы общались со мной как… с мусором или с… бродячей собакой. Вроде приютили, обмыли, даже накормили, но эдак снисходительно и брезгливо. Вроде и прогнать зверушку рука не поднимается, жалко немного, все ж таки живое существо. И в то же время оставить у себя… Да зачем она нужна? И не оставили бы, если бы я не имела несчастье пахнуть особым образом. Пришлось терпеть мое присутствие. Ну а то, что на эту зверушку орали периодически и отдавали команды по типу: сидеть, лежать, голос! – так это же ерунда, большего она и не заслуживает. Что с нее, неразумной, взять.
– Алеся… – попытался перебить меня мужчина.
– Потом меня вновь украли уже новые персонажи, а вы меня опять спасли, за что я безмерно благодарна. Правда! Если бы не вытащили, скорее всего, меня бы уже в живых не было, потому что жить продажной девкой в том жутком борделе я бы точно не стала. Но снова относились ко мне как к вещи. Надо удержать, чтобы никуда не делась? Женились, и все дела. И плевать на то, хотела ли я за вас замуж. Косу на кулак намотали, гайку на палец водрузили, объявили замужней женщиной, и катись жена в каюту. Сиди и не вякай. Нет, я понимаю, что само мое существование вас бесит. Кого же обрадует, если вдруг появляется нечто, от чего возникает зависимость? Только я-то не виновата в том, что вы как наркоман испытываете в жизни определенные сложности из-за моего запаха. И, поверьте, меня этот факт огорчает намного сильнее, чем вас.
– Чем? – хмуро спросил Акир.
– Вы еще спрашиваете?! А кому приятно, когда к нему относятся как к ходячему флакону с духами? Ну или с феромонами, если брать наш конкретный случай. Я бы понимала, если бы нравилась как женщина. Если бы вы испытывали ко мне любовь или хотя бы… симпатию. На эти чувства можно ответить взаимностью. Видя их со стороны партнера, можно было бы думать о том, чтобы попытаться стать парой. Но последние события показали, что, кроме физического влечения, вы не испытываете ко мне абсолютно ничего. Да и то, влечение это искусственного происхождения. Только оттого, что ваше обоняние так реагирует на мой запах.
– Алеся, все совсем не так! – воскликнул Акир.
– Неужели? А как? Может, я что-то не так поняла? Да, я потерялась в этом городе. Да, заблудилась, так как увлеклась съемкой и набрела на этот древний храм. И что? Никто больше никогда не увлекался любимым делом настолько, что переставал следить за окружающей действительностью? Вы говорили: не отходить от остальных. От кого – «остальных»? Все разбрелись кто куда. У каждого было свое дело, и я не знала, за кем мне бежать хвостиком, чтобы поменьше мешать. Никого конкретного вы мне не называли! Я голографер не успела от лица убрать – а вокруг уже никого. А то, что я оказалась заперта в том подземелье, – это вообще случайность! И она могла случиться с кем угодно, даже с вами! Хотя что это я? Вы же наверняка непогрешимы, и с вами никогда ничего такого не происходило…
– Просто тебе не стоило уходить одной. Там могло быть опасно! Я ведь говорил!
– Говорили, – кивнула я. – И да, как уже сказала, я увлеклась и отошла слишком далеко. Но точно так же и вернулась бы, если бы не досадная случайность. А вы… Когда вы нашли меня… Хоть поинтересовались бы, как я себя чувствовала. Возможно, мне было плохо?
– Я спросил.
– Это называется – поинтересовались? – коротко рассмеялась я. – А вы хоть подумали о том, каково мне пришлось среди этих древних покойников? Что я при этом чувствовала? Может, мне было страшно. Или вдруг у меня клаустрофобия. Или мучил страх, что меня никогда не найдут, или найдут, но слишком поздно, и я умру рядом с этими мертвецами. Возможно, я изнывала от жажды… Нет, вы просто спросили, цела ли я. Ну да, что еще могло интересовать? Не разбился ли ваш флакон с феромонами. Цел? Отлично! Наорать, показать, кто тут хозяин, унизить перед остальными и отправить подальше, чтобы глаза не мозолила и не мешала работать.
– Ты не права, я… – Командор стеганул хвостом по ногам, но замолчал, не договорив.
– Акир, я не знаю, что у вас в голове. Понятия не имею, о чем вы думаете и чего хотите. Я говорю то, что вижу. И даже, вспоминая ваши громкие фразы о том, что якобы я ваша жена, что вся галактика считает нас парой и все такое… В этом мире нормально такое обращение с женой? Орать на нее при посторонних и командовать ею, словно она нашкодивший новобранец? Это – норма в ваших семейных отношениях? Вы хоть понимаете, как это выглядело со стороны? Что подумали обо мне ваши подчиненные и коллеги? Что я – пустое место. Предмет обстановки, с которым можно не считаться, если уж ее собственный муж так себя ведет. А я не вещь, Акир. Я – живой человек. Пусть я не помню свою прошлую жизнь, пусть потеряла память. Но я не лишилась чувств и эмоций, а вы относитесь ко мне как…
Я махнула рукой, не находя слов.
– Алеся, я не считаю тебя пустым местом, поверь. Просто… – Ниоки потер лоб рукой и нервно дернул ушами.
– Акир, я уже не знаю, чему верить. Вы сначала ведете себя так, словно и правда хотите, чтобы между нами что-то возникло. И спустя мгновение грубо отталкиваете. Это как поманить бродячую собаку сладкой косточкой. А когда она, дура доверчивая, поверит и подойдет поближе – пнуть ее, чтобы показать, кто тут сильнее и главнее. Но то – собака. Она, возможно, и рискнет подойти во второй раз. А я… Что бы вы обо мне ни думали, как бы сильно вас ни бесил сам факт моего существования, как бы я вас ни раздражала… Пусть я ничем не заслужила вашего уважения и любви, но я не вещь и не животное, чтобы так со мной обращаться.
К концу речи мне было так себя жалко, что голос начал дрожать, а в горле встал комок. Я с усилием его сглотнула и часто заморгала. Еще не хватало сейчас расплакаться от жалости к себе.
Акир с усилием потер лицо обеими ладонями. Судя по тому, как подрагивали кончики его пальцев, как вели себя уши – то прижимались к голове, то снова вставали торчком, – как нервно бился хвост, мои слова не оставили его равнодушным.
