Милена Завойчинская - Оранжевый цвет радуги
– А где мне быть? – спросила, оглянувшись.
– Ну… в палатке командора, – неуверенно ответил парень.
– Это его палатка, мне там делать нечего, – пожала плечами.
– Зря ты так, – тихо сказал парень, оглянувшись назад и разыскивая кого-то взглядом. И я даже догадывалась – кого.
– Мы летим? – сухо спросила, не реагируя на замечание.
– Летим, – вздохнул он.
На «Грозовую птицу» кроме меня и Майки летели еще двое лаборантов. Командор к нам с утра даже не подошел. Где он, я не знала, но спрашивать не собиралась из принципа.
В трюме крейсера я выгрузилась, кивнула на прощанье Майки и остальным и с сумками наперевес отправилась в свою каюту. В коридорах стало ощутимо меньше народа, но со мной все приветливо здоровались, спрашивали: как там, внизу; что интересного нашли и отчего я так быстро вернулась? И что мне было говорить? Отшучивалась по мере сил и вымученно улыбалась, а неподалеку от своей каюты столкнулась в коридоре с Риотом.
– Алеся! – с непередаваемой интонацией произнес он.
– Капитан! – с точно такими же нотками в голосе ответила я.
– И что же ты тут делаешь? – поднял он брови.
– Иду в свою каюту.
– Да я не об этом, – усмехнулся он. – Что ты делаешь на крейсере? Акир ведь взял тебя вниз.
– Как взял, так и вернул, – безэмоционально произнесла я.
– Поссорились! – понял он по-своему. – И что же не поделили?
– Спрашивайте своего друга, капитан. Захочет – расскажет.
Ниоки неопределенно хмыкнул, покачал головой и пошел прочь. А я побрела в свою каюту. Сгрузила Яшку на койку, потом распаковала сумки и некоторое время предавалась унынию. Было ужасно обидно и тошно. Я почему-то совершенно по-детски надеялась, что Акир изменит свое решение и, возможно, мы с утра поговорим. Он даст мне объясниться и извиниться, и сам извинится за свои вопли… Ну он же мужчина. И это он на меня наорал.
Неделя прошла скучно и уныло. Я много рисовала. Дописала портрет Лиллуко, благо там оставалось совсем немного работы, разобрала все снимки из заброшенного города и рассортировала их. А потом взялась за картину, изображающую тот барельеф из храма, только в цвете.
В следующий раз я увидела капитана только через шесть дней. Столкнулись мы с ним в столовой, и он сам подошел ко мне, хитро улыбаясь.
– Алеся!
– Капитан!
– Как дела? – спросил Риот.
– Нормально, – ответила осторожно. С этого кошака станется еще какую-нибудь гадость сейчас сказать.
– Как поживают твои котики? – огорошил он меня вопросом.
– Э-э-э… – промямлила я. – У меня нет котиков. У меня только ящерка, – и продемонстрировала ему Яшку. Тот сразу же воодушевленно принялся крутить глазами, показывая себя во всей красе, чем вызвал у капитана смешок.
– Да я не об этом, – снизошел он до пояснения. – Есть еще рисунки котиков? Акир давно мне не показывал новых.
– А-а, – дошло до меня. – Нет! Больше никаких котиков!
– Жаль, – совершенно искренне огорчился капитан. – Без твоих смешных котов ужасно скучно. Может, нарисуешь хоть одного, а?
– Извините, капитан, – покачала я головой. – Но с котиками покончено.
А этот тип вдруг расхохотался, заставляя народ вокруг оглядываться на него. Всем ведь интересно, о чем это капитан беседует с художницей, да еще так хохочет.
– Какая же ты наивная, Алеся! – вымолвил Риот, отсмеявшись. – «Котики» – это в твоем случае пожизненно.
Не найдя слов, я просто сердито зашипела. Капитан, еще раз хохотнув напоследок, ушел. А уже ночью мне на коммуникатор пришло сообщение от него:
«И все-таки котики у тебя были замечательные. Когда перестанешь злиться на мужа, нарисуй еще. Они мне нравились».
– Раз кошак, два кошак! – пробурчала я, дочитав. – Собак на вас не хватает! Привалило же мне счастье попасть в кошачий питомник. Вот правильно папа говорил: все коты – это ведьмины отродья. А друг человека – собака!
Сказала и сама обалдела от того, что произнесла. Округлив глаза, повернулась к Яшке и сказала:
– Я-а-аш! Ко мне память возвращается!
Ящер выразительно посмотрел, побегал по стене, взбежал на потолок и шлепнулся оттуда мне на руки. Ну правильно, раз хозяйка сама не берет на ручки, чурка бесчувственная, то остается только упасть на нее. Уж так-то она никуда не денется! И вообще, друг человека – ящерица!
А главкошак и по совместительству мой муж о себе знать ничего не давал. Ну может, Риоту и давал, но не мне. Я за эту неделю успела перебеситься, подепрессировать, убедиться в собственной никчемности и несостоятельности, в его бесчувственности и бессердечности и в итоге на все махнула рукой. Ну его, этого Акира.
Началась вторая неделя моего ареста на «Грозовой птице». Я закончила картину, изображавшую барельеф из храма, и не знала, чем себя занять. Слонялась как неприкаянная по палубам с голографером наперевес, делая случайные снимки. Даже капитана как-то раз запечатлела издалека.
Глава 23
Примерно на девятый день моего пребывания на корабле вечером в каюту кто-то позвонил.
– Ну и кого там принесло? – ворчливо спросила Яшку.
Ответа, разумеется, не дождалась. Он только выразительно закатил глаза, намекая, что пока не открою, не узнаю, и я пошла встречать незваного гостя. Открыла и нос к носу столкнулась с командором.
– Алеся! – поприветствовал он меня.
– Командор! – так же лаконично отозвалась я.
Ниоки постоял, собираясь с мыслями, и спросил:
– Ты позволишь войти?
Скажите пожалуйста! Он спрашивает разрешения! Что-то раньше он являлся незваным, сам входил, и мое позволение ему не требовалось. А тут вдруг решил вежливость проявить! Я молча отступила от двери, позволяя Акиру войти. Прошла к столу и села на один из стульев, предоставив право начинать разговор мужчине. Помедлив, он тоже прошел к столу и сел напротив меня.
– Как твои дела? – спросил после затянувшейся паузы.
– Нормально.
– Какие-нибудь жалобы есть?
– Нет.
– Риот тебя не достает? – быстро глянув на меня, спросил Акир.
– Нет, – все так же отстраненно ответила я.
– Может, есть какие-нибудь просьбы и пожелания? – снова сделал он попытку продолжить разговор.
– Нет, – продолжала упорствовать я.
А какие, интересно, у меня могут быть просьбы? Была одна, но она закончилась, так толком и не начавшись. Больше просить о чем-либо желания не возникало. Сначала поманит морковкой перед носом, а потом в безапелляционной форме отберет, и все!
В каюте снова повисла тяжелая тишина. Я молча разглядывала стену над койкой, а командор не отводил от меня глаз. Что он пытался увидеть, интересно? Не выросли ли у меня дополнительные уши или рога? Рога, возможно, и выросли. Мне неизвестно, чем он там, на планете, занимался. Может, у него с Тарри какие-нибудь шуры-муры. Она сама говорила, что в его вкусе именно такие девушки, как она: высокие статные брюнетки, а не бледные рыжие кудрявые худышки.
