Арестантка: Путь на Броссар (СИ) - Вайшен Нина

– Мы оставим  в совете пиратов нашего представителя, – ответил старик. – Кстати, спасибо за «Деспота», он хорошо подействовал на конгломерат.

– Собственно, поэтому я и предоставил его вам, – Гомер широко улыбнулся. – Чтобы купить его, пришлось провернуть аферу века. Но это тот корабль, который в одиночку может решить исход сражения. А какой рой дронов у него в брюхе… Ух..

– Корнелли, принеси инопланетную побрякушку, – с довольной улыбкой сказал Альдо. – Удовлетворим любопытство Гомера.

Я внимательно посмотрел на старика. Он что, серьёзно? Честно говоря, я не знал, почему злился больше. Потому, что Альдо всё-таки пошёл на поводу у интригана в расписном костюмчике или потому, что мне снова нужно было касаться инопланетного браслета.

Помедлив мгновение, я вышел из переговорной и направился в маленькое помещение, служившее мне каютой. Инстинктивно закрыл гермодверь за собой. Наклонился к сейфу и достал из него чёрный кейс. Уже от того, что взял его  в руки, в ушах зазвенело. В звон вклинился какой-то шелест, похожий на тихое старческое бормотание. Затем оно стало похоже на далёкий собачий лай. Гул выстрелов из бластера. На секунду тошнота подкатила к горлу, я шатнулся, теряя ориентацию в пространстве.

Успел зацепиться рукой за полку с техническим снаряжением. Зачем-то взглянул на руку, и голова закружилась от расстояния, на котором она находилась. Будто я был на крыше небоскрёба, а рука внизу, на земле. Меня словно вытянуло в спагетти.

Я, что в чёрной дыре?? Но мы же у станции Линдроуз… Пространство обратилось в горячий воск, стекающий вниз по зеркалам. А в зеркалах туннели моих отражений, будто проходы в миллиарды кривых миров. На мои руки-спагетти легли тёмные дымчатые провода.

Воспоминание болезненно впорхнуло в мой мозг. Клара. Она просила меня забрать Сантьяго с уроков по фехтованию. Сказала, что он очень просил. Я отказался. И тогда она положила ладони на мои. У неё было такое приятное прикосновение. Я едва не поплыл, и не согласился. Всё же устоял. Помню разочарованные глаза Клары.

Едва образ оборвался, как безвременье черной дыры схлопнулось, и меня будто выплюнуло обратно. Рвотный спазм сковал горло, едва не избавив от завтрака. Я согнулся под тяжестью собственного тела, припал к кровати, пытаясь отдышаться, будто бежал марафон. Что это было? Что это, твою мать, значит? Зачем я это вспомнил? Клара хотела, чтобы я это вспомнил?

Стук в дверь сделал барабанным перепонкам больно.

– Корнелли, какого рожна здесь происходит? – послышался рассерженный голос Альдо, и я подумал, что давно не слышал, чтобы он так открыто злился. – Ты уже пятнадцать минут там сидишь!

– Прошло всего секунд тридцать, – ответил я, стараясь выйти из каюты, не вписавшись в дверной косяк. – Говорю же, от этого браслета одни неприятности.

– С тобой опять кто-то говорил? – спросил Альдо, подступив ко мне близко, но затем сделал шаг назад. Меня качнуло, словно я был на корабле, только в море.

Я встал для надёжности поближе к стене.

– Нет, – сказал я, с любопытством глядя на Гомера, который как-то хищно смотрел на кейс. Но только ровно секунду. Потому по его лицу снова разошлось приторное благодушие, и я продолжил: – Пространство начало чудить. Такого ещё не было.

– О, подполковник Корнелли – сказал Гомер, не скрывая удивления. – У вас есть доступ?

Мы с Адьдо переглянулись. Значит, Гомер что-то знал. Возможно, даже больше, чем мы. А может, и меньше? Я всё ещё ему не доверял. Да, Гомер нам помог, и мы должны поделиться с ним информацией. Только всё рассказывать точно не стоит.

– А что ты знаешь о доступе? – легко, без нажима, спросил Альдо, будто мы втроём сидели на Земле, в каком-нибудь кафе в Париже, попивали столичный кофе, заедая круассанами. Разговаривали о простых и нужных для пенсионеров вещах. «Что ты знаешь о нейропротезировании?» – вот как прозвучал этот вопрос.

Гомер подвигал челюстями, словно действительно жевал этот самый круассан. Но на вкус он был суховат.

– Много. Наверняка больше, чем вы, – как-то с наигранной обидой сказал Гомер. – Но вопросом на вопрос отвечать невежливо.

– Мы ценим твою помощь, – Альдо пожал плечами. – Но ты же сам понимаешь, мы не можем считать тебя надёжным союзником, не зная твоих мотивов.

– Значит, я ненадёжный союзник? – Гомер окинул нас взглядом учителя, умиленного тупостью учеников. – Позвольте я расскажу вам притчу?

Я прикрыл веки, ну что ж разговор за кофе с черствыми круассанами продолжался.

– Валяй, –  сказал Альдо, словно ему было интересно, и я подумал, это даже хороший ход. Гомер безусловно любит покрасоваться и, может, расслабившись сболтнëт лишнего.

– Путники шли дорогою в летнюю пору, в полдень, изнемогая от жары. Увидели они платан, подошли и легли под ним отдохнуть, – начал Гомер, широко раскинув руки. – Глядя вверх, на платан, стали они между собою говорить: «А ведь бесплодное это дерево и бесполезное для людей!». Ответил им платан: «Неблагодарные вы! Сами пользуетесь моей сенью и тут же обзываете меня бесплодным и бесполезным».

Гомер ухмыльнулся, снова по-учительски, но теперь будто желал спросить домашнее задание:

–   Знаете, почему вы, два грубияна, проиграли войну?

– Почему? – с любопытством спросил Альдо.

– Потому что у вас проблемы с доверием, – с улыбкой ответил Гомер.

Я подавил смешок. Интересное заявление.

– Ты потерял всё ради нас. Но вот зачем это тебе? – Альдо прищурился. – Как ни крути, ты не платан. И это не мы пришли под твою сень. Ты сам приперся.

– Не веришь в единство морали и счастья?

– Боюсь, что не в твоём случае, – ответил Альдо.

– А в случае Елены? – мягко улыбнувшись, спросил Гомер. – Я всего лишь её последователь.

Он достал листок толстой бумаги из внутреннего кармана расшитой золотистыми нитями куртки. Протянул Альдо. Тот развернул листок и молчал, глядя на него.

– Она искала, как связаться с тобой, – прошептал Гомер. – Это её и подвело. Старомодная записка вашему общему другу.

Альдо рывком смял листок, глубоко вздохнул и кивнул мне, мол расскажи.

25.2

– Если готический психодел в моей башке можно назвать доступом, то да, – я положил сейф на стол. – Доступ у меня есть.

– Странно, что у такого человека, как ты он есть… – Гомер потёр подбородок. – Здесь есть ещё какой-то фактор? Ах да, раскаяние…

Ага, знаешь ты больше нас. Я выжидательно промолчал. Кейс с браслетом в моих руках будто стал теплее.

– Раскаяние одна из добродетелей древних вегианцев, – с умным видом выдал Гомер. – Как и великодушие. Интересно. А у кого-то из вас ещё есть доступ? Принс что-то видела?

Вегианцы звучало явно хуже того названия, что им дал Матео. Но не хотелось встревать в разговор.

– Так не пойдет, твоя очередь отвечать на вопросы, – остановил его Альдо. – Откуда ты вообще знаешь про артефакт?

– Я же люблю тайны, и долго занимался исследованиями на Веге, сначала один, а потом ко мне присоединилась Елена. У неё были записи из компьютера одного из вегианцев, которые она нашла на Веге во время первого визита.

– Да, визитантес всегда интересовали её, – сказал Альдо

Гомер вопросительно на него посмотрел.

– Мы называем пришельцев визитантес, – пояснил я.

– Красиво. Думаю, что стоит их переименовать. Всё равно сами себя они называли Шуоалилтшуошуошуошу. Их язык был похож на дуновение ветра.

– Как поэтично, – старик скривил губы. – А знаешь ли ты что-то кроме поэзии? Почему они вымерли например? И что это за шутки с подпространством?

– Они почитали добродетель настолько, создали свой собственный рай, куда помещалось сознание человека после смерти. Они каким-то образом научились измерять эту добродетельность… В конце концов, многие из них стали жить очень короткую жизнь, чтобы не запачкаться. Не успевали рожать детей. Они вымерли, потому что очень хотели в рай. Пока это лишь предположение.