Марина Эльденберт - Заклятые любовники
Мачеха сама начала разговор, что же, оно и к лучшему. А вот с воспитанием юных особ у нее по-прежнему проблемы.
– Представите меня дочери, Глория?
– Ох, да вы же и правда не знакомы! – Она всплеснула руками. – Деточка, это леди Луиза, ваша сестра по отцу. Леди Луиза, это моя дочь, леди Киана. И графу Солсбери она такая же внучка!.. – спокойный голос Глории сорвался, а рука с силой сжала салфетку. – Вот только в завещании ее забыли упомянуть.
Девочка уткнулась в блюдце, на котором лежало печенье, и замерла. Ей явно было неловко. Я бросила на лакея быстрый взгляд, и он тут же исчез, плотно прикрыв за собой двери.
– Мой дед еще жив, – сухо напомнила я, – что касается завещания, о нем я узнала от отца неделю назад. И о том, что дед тяжело болен. Не подскажете, как так получилось?
Внутри меня все клокотало, но отнюдь не из-за того, что осталось в прошлом. Либо Глория совсем глупа, либо ей наплевать на все, кроме денег. Настолько, что она в присутствии ребенка во всеуслышание делит наследство тяжелобольного человека.
– Я поддерживала графа как могла, – наконец-то она посмотрела мне в глаза, посмотрела с бесконечной усталостью, – но ему становится только хуже.
Глория повернулась к дочери и попросила:
– Киана, пожалуйста, оставьте нас.
Ей не пришлось просить дважды: девочка поспешно поднялась и выскользнула за дверь, украдкой бросив на меня взгляд. Я смотрела ей вслед и понимала, что не испытываю ни малейшей радости от долгожданной встречи. Знакомство с Кианой мне всегда представлялось чем-то вроде воссоединения семьи. Смех, улыбки, радостные приветствия и примирение с отцом. Да уж, мечты мне всегда удавались хорошо.
– Я не хотела, чтобы мои дети остались ни с чем. Себастьян должен закончить учебу, чтобы практиковать, Киану нужно выдавать замуж. Вы видели, во что превратилась усадьба?! Да и не принадлежит она нам. Как только станет известно новое завещание, на нас набросятся кредиторы и сожрут. – Мачеха терзала салфетку, говорила быстро и сбивчиво. – Повезло, что у графа случился удар, когда ваш отец был рядом, он сразу вызвал доктора. А ведь могло случиться непоправимое!
Час от часу не легче. Выходит, это отец довел деда до приступа?
– Я бросила все и приехала, чтобы за ним ухаживать. Он сказал, что не потерпит здесь виконта, и я просила вашего отца уехать. Я делала все, чтобы облегчить страдания графа, поставить его на ноги! А ведь он после удара даже толком пошевелиться не может!
Делала, кто бы сомневался. Исключительно из милосердия и по доброте душевной.
– Отец сказал, что я бросила деда. Я писала ему письма, но ответа ни разу не получила.
Глория гордо вздернула голову, глаза ее сверкали.
– Да, я ничего бы не сказала до последнего! Да, я сожгла все ваши письма и молилась, чтобы вы не узнали правду!
– Не только мои, верно? Дед просил написать мне, вы писали их и отправляли… только не почтой, а в камин.
– И что с того?! Вы не бедствовали благодаря своим ролям и любовникам, а граф ни с того ни с сего решил облагодетельствовать именно вас. Вас, хотя знал, что мы погибнем без его денег!
По крайней мере, это было честно. В отличие от сына Глория не стала юлить, и уж тем более не побежала прятаться.
– Почему вы ничего мне не сказали? Почему сразу не пошли ко мне?
– К вам? – Глаза Глории расширились. – Луиза, почему я должна была пойти к вам? К той, кого мы выгнали, лишили будущего, о ком позабыли на долгие годы?
Ее слова липли к сознанию, как лесная паутина: не отмыться, пока не доберешься до воды.
Дед думал, что мне нет до него никакого дела. Лежа постели, не в состоянии пошевелиться, считал, что у меня не нашлось для него времени. Тогда как я играла в спектакле, ездила по ресторанам и гуляла с Вудвордом. Горько. Горько и противно, словно залпом выпила концентрированную настойку орьятской травы. Впрочем, после той меня бы стошнило и стало легче, а тут…
– Возможно, потому, что я могла бы помочь. Если бы узнала обо всем сразу. – Я отправила в рот печенье и даже не почувствовала его вкуса. Как бумагу проглотила. – Как давно он в таком состоянии?
– Почти три месяца. – Глория отвернулась и отпила чай. – Не уверена, что кто-то может ему помочь.
Все сходилось. Примерно месяца три с половиной назад я получила последнее письмо, но его дед наверняка дописал еще до того, как слег после приступа. В таком состоянии он едва мог дышать, не то что писать что-то. Тем более что Глория не позволила этим строкам покинуть Вайд Хилл. Но тогда… Тогда почему, демоны раздери, то странное письмо написано его почерком?!
– Одно письмо вы все-таки отправили, верно?
Я пристально посмотрела на нее, Глория отвела взгляд и долго молчала. Можно только догадываться, что творится у нее в голове. Я забрасывала деда письмами, он не отвечал, и так не могло продолжаться до бесконечности. Она нашла человека, который подделает почерк и успокоит меня от имени графа Солсбери. Чтобы я угомонилась, а она продолжала играть в добродетель. До тех пор, пока не стало бы слишком поздно.
Что же, кое-что хорошее в этом все-таки было: моя семья не имеет никакого отношения к заклятию. Если бы они знали про змею, поддельное письмо им бы точно не понадобилось. Тот, кто все это устроил, понимал, что я не могу надолго отойти от Винсента. По крайней мере, так было до недавнего времени.
– Знаете, что сказал целитель? – в голос Глории ворвались плаксивые, резкие нотки. – Что нужно оставить старика в покое и дать ему умереть, потому что прочее – издевательство и трата времени! Сидите тут и смотрите на меня своим гневным взором, но если бы не я, деда бы вы не увидели. Не забывайте об этом, моя дорогая!
Гордо вздернутый до сей минуты подбородок задрожал, в глазах ее застыл испуг: рассказала ли я кому-нибудь о подделке? Или только еще собираюсь? Одно дело просто умолчать о том, что дед болен, другое – подделать почерк графа. Разумеется, я не собиралась отправлять мачеху в тюрьму, но ей об этом знать необязательно.
– Не забуду, – холодно сказала я, отодвинула чашку и поднялась. – Можете быть уверены, я ничего не забуду.
Страх ее витал в воздухе, но сейчас мне было ничуточки не жаль Глорию. За то, что она устроила, это слишком малая плата.
– Луиза! Луиза, подождите! – донеслось жалобное из-за спины, но я не обернулась.
Вышла из столовой и плотно прикрыла за собой дверь.
7
Время шло, словно в тумане. Винсент не выходил от деда больше суток. Временами по замку прокатывались волны такой силы, что мне становилось не по себе. Спасало только данное ему обещание верить. Я бродила по галереям между комнатами деда и отведенными мне покоями, спускалась вниз и снова поднималась, так намозолила глаза прислуге и Россу, что дворецкий при каждой встрече уговаривал меня то поесть, то пойти отдохнуть.
